Читаем без скачивания Гамлет, или Долгая ночь подходит к концу - Альфред Дёблин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Из-за подозрительного поведения Джонсона разговор с ним превратился в форменный допрос, но это было к счастью. Джонсон медленно приходил в себя. Собирался с мыслями, оценивал положение и постепенно становился самим собой. Госпожа произвела на него настолько хорошее впечатление, что он просто не решался раскрыть ей мрачные планы Лира. Это и впрямь было для него немыслимо; если в принципиальных вопросах Джонсон вел себя на редкость твердо и непреклонно и был упрям, как козел, то в обычных житейских делах он плыл по течению. Итак, директор оказался не в силах нанести удар госпоже. Он не мог открыть ей, какую низость замыслил король, и, следственно, не мог помочь простейшим способом — предупредить об опасности. Нет, он был вынужден таиться (ах, какой страдал и надеялся, что как-нибудь, когда-нибудь все загладит)… и невольно стал сообщником этого Лира, к которому он явился (непостижимо!), чтобы остановить его, ибо тот оказался на краю пропасти… А теперь он домогается для короля новой возлюбленной!
Она была необыкновенная женщина. Джонсон — хороший психолог — это сразу понял. Да, она заслужила, чтобы на нее пал выбор короля. Но только настоящего короля.
Когда смущенный Джонсон поведал, что он директор бродячей труппы, и назвал несколько пьес из своего репертуара, она смекнула, с кем имеет дело. Давным-давно она видела его спектакли. Джонсон сообщил, что, поскольку он несколько лет назад с успехом гастролировал в столице, он решил опять обосноваться здесь на некоторое время и отправился с этим предложением к королю. Лир согласился, но поставил свое условие: Джонсон должен был привнести в свои постановки определенные новые мотивы. Джонсон не знал, сумеет ли он быстро перестроиться, и потому сам выразил желание пожить где-нибудь вне города. Тогда, воспользовавшись случаем, король заявил без всякого перехода, что, не возражая против планов Джонсона, он, мол, советует ему использовать свой вояж для визита к леди Перш и передать этой леди подарки в память о том радушном приеме, какой она оказала недавно королю.
«Ну, а почему король Лир, который действительно несколько недель назад пожаловал в мой дом, почему король, желая сделать мне любезность и вспоминая обо мне не без добрых чувств, послал сюда именно тебя: ведь у него на службе есть сотни курьеров, рыцарей, придворных?»
Джонсон сдавленным голосом пробормотал, что он и сам этого не понимает (он был намерен пощадить леди, а вместо этого оскорблял ее. Не следовало приезжать сюда, но он приехал. О, вечная история: всегда-то он уступает, идет на компромиссы — старая его беда!).
Дама пожелала узнать подробности разговора Джонсона с Лиром. Тон допроса стал еще резче. Джонсон страдал и чувствовал свою вину. Может быть, ему следует выложить всю правду? Он напряг память и со вздохом рассказал о некоторых пассажах рокового разговора с королем. Он, Джонсон, пересказывал свои пьесы, в которых, как в зеркале, отражается общество. В этой связи Лир заговорил о природе и о том, что она прекрасна, а после упомянул о нечаянном знакомстве с леди Перш, жившей в деревне.
Лицо дамы просияло.
«Ну а дальше?»
Джонсон продолжал свой рассказ (из-за дурацкой истории со шляпой от его внимания многое ускользнуло, теперь он по кусочкам восстанавливал истину).
«Поскольку у меня плохая репутация и король считает, что мои требования к абсолютному монарху чрезмерны, он решил для моей же пользы отправить меня сюда, дабы я, так сказать, поучился у леди Перш».
Она:
«Чтобы стать лучшего мнения о Лире? Не так ли?»
Лед тронулся. Она засмеялась и сразу оборвала смех. Потом задумалась, посерьезнела и пригласила Джонсона сесть. Да, она буквально расцвела. За столом она посадила его напротив себя, и так как она плохо знала его пьесы, то он должен был их рассказывать. Занудливый господин старался изо всех сил. Он прямо-таки преобразился. Показывал в лицах. Они были союзники. И Имоджин пришла от него в такой восторг, что предложила погостить у нее, в ее доме, — да, пусть поживет здесь. Какая неприятность! Он ведь еще не выполнил своего поручения, что теперь делать, как повторить вслух предложение короля? Неужели он солжет даме, заманит ее в ловушку после того, как она столь радушно приняла его?
Госпожа спросила, заметил ли Джонсон баррикады на границах ее владений. Эти баррикады защищают поместье дамы от тех опустошений, какие наносит здешней земле королевская охота.
Джонсон с грустью сказал: ну вот, это, мол, еще одно доказательство того, что король должен увидеть себя в зеркале искусства; Лир не знает, что происходит в государстве.
Дама:
«Тебя содержит какой-нибудь герцог?»
«Меня нельзя купить».
«А ты готов… убить короля?»
«Я — актер. И я пишу пьесы. Убийство — не моя специальность».
Дама иронически подняла брови:
«Понимаю. Ты всего только подстрекаешь других к цареубийству. Вы, мужчины, удивительная порода. — После она перевела разговор на другое, весело сказала: — Итак, ты пробудешь у меня в гостях несколько дней. Я благодарна королю за то, что он послал тебя узнать мое мнение об абсолютной монархии. Вероятно, для Лира ты был чересчур неотесан».
«Ты должна меня цивилизовать».
«Как странно, что он выбрал для этой цели именно меня; я ведь женщина необразованная, не умею ни читать, ни писать».
«Он думал, как видно, не о чтении и не о письме».
Джонсон остался, и дама показала себя с самой лучшей стороны; ее остроумие, скепсис и любезность очаровали старого комедианта. Но разгадать ее было трудно. И, вытянувшись вечером на кровати в комнате для гостей, Джонсон невольно спрашивал себя: кто я такой? Всего лишь старый женоненавистник, сочинитель и актер. Почему она так обхаживает меня? Чем я могу помочь в ее борьбе против Лира? Может быть, она хочет убить короля? Кое-что наводит на эту мысль. Может быть, она думает, что я помогу ей? Войду в заговор?
Джонсон привскочил на кровати: хочу ли я этого? И он тут же твердо ответил: нет, не хочу, — а потом улегся опять.
На следующий день Джонсон скакал с дамой по полям, сопровождал ее, наблюдал за ней. Теперь он считал, что должен защитить короля. Они говорили обо всем на свете и, не в последнюю очередь, о народе, правительствах, королях и об обязанностях королей. Старый комедиант влюбился в госпожу по уши. Он решил, что после возвращения, как только останется опять один, посвятит даме стихотворение, наверное, даже пьесу. На сцене она выглядела бы совсем неплохо. И тут Джонсон вспомнил, что король спрашивал, может ли дилетант играть на театре. Одним словом, мысли Лира совпали с его мыслями.
Собственно, идея Лира привлечь госпожу ко двору выше всяких похвал. Хорошо, если она там поселится и ее можно будет изучать.
Короче говоря, Джонсон, старый ворчун, хотел теперь, чтобы госпожа жила при дворе и была с ним. Он не умел долго притворяться и на второй день сказал обо всем даме. Она засмеялась и спросила: не было ли это предложением Лира?
Джонсон не стал отрицать.
«Может быть, он с самого начала поручил тебе пригласить меня ко двору? Почему же ты не сказал этого сразу?»
Джонсон, робко:
«Никак не мог решиться. Ты ведь ответила бы „нет“».
«А теперь? Теперь я не отвечу „нет“?»
Джонсон был пристыжен, ему стало грустно, в одну секунду все его воздушные замки рухнули.
Дама спросила, что происходит в королевском дворце.
Он:
«Ничего особенного. Там, как всегда, играют в азартные игры, устраивают турниры, охотятся, пируют, роскошествуют».
«Ну а ты, Джонсон, тоже внесешь свою лепту в эти увеселения? Не так ли?»
«Я не клоун. И у меня театр, а не цирк».
«Какие вы все гордецы».
Он провел бессонную ночь под ее кровом. Сейчас он уже забыл о короле, ему так хотелось взять даму с собой. В последний день они опять развеселились. Дама была восхитительна, казалось, она забыла все, что он говорил, они расстались очень сердечно, в лучезарном настроении.
Целый божий день комедиант слонялся по городу, не осмеливаясь явиться к королю. Да, он был не в силах предстать перед очами Лира в таком шалом состоянии. Он тянул, сколько мог, но всему приходит конец. И скоро Джонсон очутился перед королем, который разглядывал его, прищурив глаза и поглаживая бороду.
«Вот и ты, дружок, а где же она?»
Джонсон стал лгать, сказал, что дама нездорова, лежит в постели и поднималась только в определенные часы, чтобы составить ему компанию. Королю она передает свою нижайшую благодарность за подарки и особенно за приглашение ко двору, но, к сожалению, не может принять приглашение из-за болезни.
Лир осведомился о самочувствии дамы накануне отъезда Джонсона и о том, какое впечатление она на него произвела.
Реплика короля вызвала словоизвержение, Джонсон пропел даме хвалебную песнь. Лир выслушал дифирамбы госпоже, не вставая с места. Потом стал ходить по комнате, он кружил вокруг актера, не спуская с него глаз. Вдруг он оглушительно захохотал и щелкнул лысого по лбу.
