Читаем без скачивания Золотой шар - Михаил Белозеров

– Старуха подходит! – напомнил Дубасов.

– Старуху уберешь, – приказал Калита.

– Ты что, командир? – удивился Дубасов. – Зачем убивать старуху?

– Старуху уберешь, это приказ!

– Извини, Андрей Павлович, но я не могу.

Старуха стала призывно махать им рукой. У Калиты мурашки побежали по коже. Он не успел выругаться. Вышка, на которую лез Жора, рывком накренилась.

– Бля! – только и сказал Чачич.

Жору едва было видно за переплетением опор. Он почти добрался до самой верхотуры, где стояла будка и находился часовой. Перепуганный Дубасов дал очередь по старухе. Жора, проявляя чудеса эквилибристики, спускался на одних руках и даже умудрялся раскачиваться и прыгать в самых опасных местах. Дубасов еще раз выстрелил по старухе, полагая, что первый раз промахнулся, чего с ним отродясь не бывало. И тут их накрыло. Но прежде Калита увидел, как вышка окончательно упала, и закрыл глаза: он по-своему любил Жору, опекал и не пускал его в опасные дела, хотя порой был придирчив. Если бы Жора погиб, это было бы самым худшим, что пришлось испытать Калите в жизни.

Больше он ничего не видел, а только почувствовал, что его приподняло и несет по воздуху. Американцы были бы не американцами, если бы не проутюжили район, где накрыли их вертолеты. Чачич знал их привычки еще по Афгану.

Калита умудрился упасть за остатки железобетонной стены и втиснуться в самую узкую щель, что и спасло ему жизнь, хотя его и вытаскивали потом всем миром.

Увидев, что Калита шевелится, Жора произнес:

– Хороший был командир!

Все засмеялись. Калита открыл глаза после того, как ему в рот влили пару капель спирта.

– Фу-у-у… – потряс он головой, сел и тут же охнул.

Болело все: бока, спина, ноги, руки, даже задница.

– Сейчас пройдет, сейчас пройдет… – суетился Чачич, делая ему укол.

Калита задышал ровнее. Боль отступала. «Если бы не броня „булат“, – подумал он, – от меня бы ничего не осталось», и спросил первым делом:

– Где Дубасов?

– Живой Дубасов, живой, – ответил Чачич. – Со старухой разбирается.

– С какой старухой? – удивился Калита.

– Старуху не убило… – потерянным голосом сообщил Жора.

– Значит, это не старуха! – Калита попробовал было подняться. – Черт знает что, из огня да в полымя!

– Правильно, не старуха, – согласился Чачич, поднося к губам Калиты фляжку с водой. – Скорее всего, «трикстер»[25]. Я сталкивался с ними еще вовремя аварии на ЧАЭС. Один из них возник у нас даже на борту вертолета. Мы тогда посчитали это галлюцинацией. Фотонная штучка. Их тогда много было, этих проявлений. Никто их не изучал.

Калита заставил себя подняться. Постанывая, то и дело замирая, он утвердился на ногах. Промедол слабо действовал. Утихшая было боль снова дала о себе знать.

Улицу трудно было узнать. Она попросту исчезла, так же, как и вышки – все вымело взрывами. А черная стена стояла по-прежнему. Между глубокими воронками, над которыми курился дымок, торчали «старуха-трикстер» и Дубасов.

– Что он там делает? – с тревогой спросил Калита.

– Выспрашивает, – пояснил Жора.

– Что он может выспросить у фантома? – удивился Калита.

– Не скажите, Андрей Павлович, эти «трикстеры» вполне разумны. Лучше спросите у меня, что я увидел на вышке. – Жора выжидательно улыбнулся.

– Жора, что ты увидел на вышке? – с невольной улыбкой поинтересовался Калита: уж слишком восторженным выглядел Жора.

– Есть такая ловушка «красная зарубка» или «зарубка судьбы». Очень редкая штука. В основном она окружала реактор.

– Ну и-и-и?.. – нетерпеливо спросил Калита, чтобы прервать его занудную лекцию.

– А то, Андрей Павлович, что ловушка есть, а реактора нет.

– Да, странно, – согласился Калита, со все нарастающей тревогой наблюдая за Дубасовым.

«„Красная зарубка“, „зарубка судьбы“», – вспоминал он. И вдруг его осенило: это же знак опасности. Все, кто ее видел, погибли. Она появилась минут за сорок до Выброса. В воздухе возникли кровавые зарубки. «Я тогда думал, что это галлюцинации. Теперь-то с появлением Дыры, мы сообразили, что это вневременные проявления, связанные с черной материей, капли которой просачивались в нашу реальность. Может быть, из-за этого и произошла чернобыльская катастрофа? А мы – реактор! Реактор!»

– Но это еще не главное, – сказал Жора, припасая что-то напоследок.

– А что главное?

– Охранник-то был американским морпехом.

– Да ты что?! – удивился Чачич.

– Видать, они эту стену обложили по всем правилам, а потом что-то произошло, и появились «красные зарубки».

– Наверное, и техника от этого взбесилась? – предположил Чачич.

– Ну да, – согласился Калита. – Очень похоже на катастрофу четвертого реактора. Получается, что техника сбежала и стала воевать сама с собой?

– Что-то вроде того, – согласился Калита.

Но тему они развить не успели. Дубасов махнул рукой: мол, все нормально.

– Командир, – услышал в наушниках Калита, – все нормально. Баба-яга приглашает нас в гости.

– Какая баба-яга? – безмерно удивился Калита.

– Да вот она стоит.

Калита издали увидел, что Дубасов показывает на старуху.

– Собирай-ка манатки и мотай оттуда! – приказал Калита.

Сколько раз его спасала казалось бы излишняя осторожность. Но ведь спасала! Значит, кое-что понял и кое-чему научил.

– Командир, ты не понял: она нас проведет в Сердце Дыры.

– Куда? – еще больше удивился Калита.

– Ну мы же хотели найти «шар желаний»?

– Ладно, поменьше болтай. Я не знаю, что такое Сердце Дыры.

– А вот она, – Дубасов показал на черную стену. – Сквозь нее мы не пройдем без помощи бабушки.

– Не пройдете, милок, – услышал в наушниках Калита старушечий голос и обернулся за советом.

Дубасов и Жора, конечно же, все слышали.

– Налет может повториться, – тихо предупредил Чачич, оглядываясь туда, откуда прилетели вертолеты, а потом и ракеты.

– Все равно нам нужно туда попасть, – добавил Жора. – Какая разница, с кем?

Жоре Калита доверял меньше всего. Интуиция у него была под пятой секса и импульсивности суждений. Молод еще был Жора для принятия взвешенных решений. Но на этот раз Калита его послушал. «Устами младенца глаголет истина», – подумал Калита и стал выбираться из развалин.

– Вот это по-нашему, вот это хорошо, – прокомментировал Жора.

«Ох, и рано радуешься, ох, твоими бы устами да мед пить», – подумал Калита, но ничего не сказал. А еще он подумал, что они этот вход сами бы нашли. Правда, американцы тоже не нашли, а только понаставили вышки. Так что Жора, похоже, прав.

– Не нашли, – словно угадав его мысли, ответил Дубасов. – Эта штука непроницаема. Даже американские ракеты с ней ничего не могли сделать.

– Нечего меня уговаривать, – буркнул Калита. – Все это попахивает большой авантюрой. Держите уши на макушке, крутите головами и думайте. Учил я вас интуиции или нет?

– Но вы же сами говорили, что интуиция не терпит догм? – напомнил Жора, помогая Калите преодолеть последний кирпичный завал перед дорогой, выметенной взрывами.

«Я просто за вас всех боюсь», – подумал Калита и ничего не ответил.

– Между прочим, – сказал Дубасов, – следы экспедиции, которые мы искали, вели именно сюда.

– Это ничего не значит, – сказал Калита. – Сердце Дыры могло возникнуть уже после экспедиции. Может, это и есть та Глобула, о которой так спорили наши ученые? И она не за миллиарды солнечных лет от нас, а здесь, рядом.

Старуха оказалась классической бабой-ягой: в платке, из-под которого торчали седые лохмы, в длинной развевающейся юбке и почему-то в солдатских ботинках времен НЭПа. Вот блузка на ней была странная – словно из какого-то модного бутика, с блестками и яркой расцветки.

– Здравствуй, красный командир, – сказала она.

У Калиты глаза полезли на лоб. Дубасов за спиной бабы-яги подавал ему знаки, чтобы он ничему не удивлялся. «Должно быть, бабуля из той, коммунистической эпохи, или даже из времен Гражданской войны», – решил Калита и ответил:

– Здравствуйте, здравствуйте. Извините, как вас по имени-отчеству?

– Марья Ивановна, – прокаркала старуха.

– Очень приятно, – сказал Калита. – А где же вы живете, Марья Ивановна?

– Как где? Вестимо! Вот там и живу, – старуха показала на стену. – Я вас сейчас накормлю горячей картошечкой, и первачок у меня есть, и баньку сварганю.

– Баньку – это хорошо! – воскликнул Дубасов и оглянулся на Калиту, мол, как я все организовал!

И так он это здорово сделал, и так было заманчиво попариться, что даже недоверчивый Калита расслабился. Перспектива смыть с себя грязь и пот показалась ему очень даже привлекательной.

Марья Ивановна подошла к черной стене. Они, как цыплята, – за ней. Калите это все страшно не нравилось. Не любил он непонятных вещей, когда от тебя ничего не зависит. «А кто любит? Покажите мне этого человека», – думал он.