Читаем без скачивания Другая женщина - Евгения Перова

Как ни отнекивались, Варвара усадила их за стол, моментально накрыла, натащила пирогов, бутербродов каких-то понаделала:

– Так, вот чай, кофе, сахар… Ириш, ты давай хозяйничай, не стесняйся! А я пошла кормить, а то такой концерт начнется!

– Сколько ей? Вашей девочке? – спросила вдогонку Ирка.

– Год и семь месяцев нашей девочке! И все кормлю, ага! Завязывать пора, но никак не получается. Угощайтесь! Андрей, ты потом сам Иришу по дому поводи, ты ж все тут знаешь!

Андрей рассмеялся:

– Ну все! И тебя удочерили! Ириша – как хорошо она придумала, правда?

– Меня никогда так не называли. – У Ирки голова шла кругом.

Андрей показал ей дом, на второй этаж повел, даже заставил с горки съехать:

– Давай, не бойся! Я поймаю!

И поймал. Так крепко поймал, что Ирка вдруг вспорхнула и полетела, полетела… Хорошо, как раз Глеб приехал, а то неизвестно, куда бы и улетела. Глеб оказался высоким лохматым мужиком с веселыми глазами, а когда к ним вернулась Варька, Ира поняла, что имел в виду Андрей, говоря: любовь – как сметана, хоть ложкой ешь! Да, так и есть…

Она таращила глаза и вертела головой, пытаясь уследить за всем сразу: Андрей с Глебом, улыбаясь, хлопают друг друга по плечам, Варька хохочет и что-то им рассказывает, одновременно в очередной раз накрывая на стол; пацаны – ой, какие одинаковые-то! – скандалят, не желая мыть руки; откуда-то вдруг появившаяся бабушка – Зоя Васильевна, вот как! – укоризненно грозит им пальцем; Андрей целует тоненькую девочку, которая обнимает его за шею… Люша! Хрупкая, большеглазая… С болью в сердце Ирка увидела и вывернутую внутрь ножку, и ручку, и косящий глазик… А как улыбается! И ямочка на щеке!

Вдруг подступили слезы и так перехватило горло, что Ирка потихоньку ушла и села на лестнице рядом с горкой: ей было жалко Люшу и себя… тоже жалко! Потому что она сама вроде Люши, только снаружи этого не видно. Тоже вся вывернутая, исковерканная… И так мучительно захотелось ей такого же дома, детей, шума, беспорядка, суеты этой радостной, этой любви, что можно ложкой есть… и не иссякнет!

– А что ты тут сидишь? Ты, что ли, плачешь? Зачем?! – Люша смотрела на Ирку, наклонив голову набок, как птичка.

– Нет, что ты! Я вовсе не плачу! Просто в глаз что-то попало!

– Спасибо тебе за книгу! Я люблю сказки. Хочешь посмотреть мою комнату?

– Да, конечно! – Ирка встала и с трудом удержалась, чтобы не подхватить девочку, но та очень уверенно, хотя и медленно, стала подниматься по лестнице.

– Какая ты молодчина! У тебя очень хорошо получается!

– Ага! – Люша обернулась, глаза ее сияли. – Видишь, как я умею!

– Замечательно!

Комната Люши была полна книг и мягких игрушек.

– О, у тебя и компьютер!

– Да, папа мне купил! Давно уже. И Интернет! У меня даже свой Живой Журнал есть! Хочешь, покажу?

– Покажи! А то я не знаю, что это такое.

– Я тебя могу научить! Тоже заведешь, и мы с тобой будем там общаться!

Ирка не выдержала и погладила Люшу по голове, а та улыбнулась:

– Ты мне тоже нравишься! Ты дяди Андрея девушка, да?

– Ну да. Вроде того.

– Он очень хороший! Ты не бойся, он тебя не обидит.

– А что, это заметно? Что я боюсь?

– Мне заметно. Я многое вижу, чего другие не видят.

– А что ты еще видишь?

– Я вижу, что ты много боялась. И плакала. Раньше. А теперь у тебя есть доспехи. Ты уже не такая беззащитная.

– Доспехи?! Как странно…

– Что?

– Я сама так чувствую – доспехи и меч, правда.

– Ну, я же говорю тебе, что много вижу! Это хорошо, что вы с дядей Андреем нашлись.

– Думаешь?

– Конечно! Видишь, как у папы с Варей? У вас так же будет. Я ужасно рада, что Варя к нам пришла! Без нее мы совсем бы пропали. Ты знаешь, что Варя не моя мама?

– Знаю. А ты ее Варей называешь?

– Нет, мамой. Потому что она вправду мама. Лучше не бывает!

– А почему ты думаешь, что у нас с Андреем…

– Потому что вы с ним – как пазлы! Ты умеешь пазлы собирать?

– Умею, но не очень люблю.

– Я тоже не очень люблю, но мне надо – мелкую моторику развивает. Вот и вы друг другу подходите, как правильные пазлы. Ты же знаешь, что люди все разные? Вот мама – ей надо всех в кучку собрать, у нее любви много, очень много! И сил много, она тратит-тратит, а не кончаются. А у меня – мало. Сил мало. Я с людьми устаю быстро. Мне надо одной побыть. Я могу быть одна. Даже люблю. А мама не может. И дядя Андрей не может. Он так давно один живет, устал. Он поэтому и к нам все время ездит – нас много, мы его любим!

– А я? Могу быть одна?

– Ты можешь. Ты не устаешь одна. Ты сильная. Но тебе обязательно нужно любить кого-нибудь.

– Да, обязательно нужно…

– Тебе кажется, я слишком взрослая, да? Но мне надо быть умной, ты же видишь – я не могу бегать, прыгать, я даже пишу с трудом, на компьютере у меня лучше получается. Зато читаю много. Вот и умная.

– А сколько тебе лет?

– Почти десять.

У них за спиной открылась дверь, и появилась слегка запыхавшаяся Варя:

– Ой, Ириш, ты здесь! А то Андрей тебя потерял! Люш, ты бы пошла, поела, а, зайка? Никогда есть не хочет, такое наказание! Давай-давай! Я там тебе накрыла. – И Варька легко подняла Люшу со стула, чмокнула в макушку, поставила на ноги и легонько шлепнула по попке.

– Ну, ма-ама! Я же не маленькая! Я сама!

– А я что? А я ничего! Я тебе ускорение придаю, и все! Пойдем, Ириш, ты мне поможешь, ладно? Ничего, что я на «ты»?

– Ничего. Нормально.

Они спустились по лестнице, но внизу Варька приостановилась:

– Подожди-ка! А галерею нашу тебе Андрей показывал?

– Нет, не успел…

– Пойдем! Вот смотри! – На одной из стен было развешено множество фотографий в разнокалиберных рамочках. Ирка узнала Варю с Глебом, детей… А где же… Андрей говорил, есть их с Таней фото…

– Андрея-то узнала? Вот он, с женой. Ты знаешь про Таню?

– Да, знаю.

Ирина напряженно вглядывалась в фотографию: Андрей – помоложе, чем сейчас, никакой седины и в помине нет. А Таня красивая, очень! Удивительное какое лицо, словно… словно летящее! Брови вразлет, глаза, губы… Лицо как взмах крыла! Птица, только… раненая. В инвалидной коляске. На фоне пряничного домика.

– Это я их снимала, незадолго до Таниной смерти.

– Какая она красивая! Кого-то мне напоминает, никак не могу понять…

– Она на одну французскую актрису похожа, Андрей говорил, я забыла. Фильм был такой знаменитый – «Мужчина и женщина».

– Анук Эме! Да, что-то есть. А какая болезнь у нее была?

– Рассеянный склероз. Тяжелая штука.

– Господи… Бедная Таня…

– Да. И бедный Андрей. А ты давно с ним знакома? Почему он тебя раньше к нам не привозил?

– Ну-у… Вообще-то мы только сегодня познакомились. – Ирка страшно покраснела, прямо до слез, а Варя так и села:

– Как сегодня?! Да быть этого не может! Вы с ним так смотритесь, словно… Ну ничего себе! Вы даете, ребята! Господи, да ты что?! Ты что плачешь-то?! Ириш, ну что ты?

– Ты думаешь, я легкомысленная, да? Но мы с ним давно! Чуть не полгода! Мы в одном кафе виделись… по утрам… почти каждый день! А сегодня вот решились, наконец…

– Это что, полгода переглядывались только? Ну, это как раз на Андрея похоже. А я-то удивилась, что он вдруг такой прыткий! Ириш, да не переживай ты так! Ну что ты в самом-то деле?

– Я боюсь! Понимаешь, я обожглась очень сильно в замужестве, теперь всего боюсь! Я три года совсем одна, вообще от всего отвыкла!

– Это понятно. Я тоже… обжигалась. Ничего, жива. Мы, бабы, живучие. Крылышки опалила, подумаешь! Новые отрастут, ничего. Что ж теперь, и не жить? Всю-то жизнь под одеялом не пролежишь, вылезать придется. Не бойся, Андрей очень хороший человек, правда! Зануда, конечно, и на работе зациклен, а так – очень хороший: надежный, верный…

– И никакой он не зануда!

– А-а! Вон чего! Так ты ж влюбилась, подруга! Ну во-от, что ж такое-то…

Ирка совсем расплакалась, и Варя обняла ее, утешая:

– Да ладно тебе! Это ж хорошо, что влюбилась. А он-то – просто по уши, я ж вижу. Послушай: оставайтесь ночевать, правда. А то вы еще полгода будете вокруг да около танцевать! Ну что вы сейчас в ночи поедете, только маята: куда ехать, к кому? Или вообще не надо, или надо? И боязно, и хочется! Одна мука!

Ира невольно рассмеялась:

– Ой, Варька! Неудобно же, как ты не понимаешь!

– Неудобно знаешь что делать? Штаны через голову надевать! Тут вы на нейтральной территории, оба в одинаковом положении, а если у него – ты начнешь дергаться, у тебя – он. Я вас в старом доме помещу, одни будете, постелю в разных комнатах. А дальше – все от тебя зависит. Как ты захочешь, так и…

– От меня?! А разве не мужчина…

– От женщины все зависит, всегда. Чего она хочет и что позволяет. И потом, нам-то – проще!

– Чем это?!

– Как – чем? Мы-то всегда можем, раз – и полетела! А у них технические сложности бывают… при взлете. То закрылки не открылись, то шасси не убирается, то трап не поднимается. Ну, ты что, как будто замужем не была!