Читаем без скачивания О всех созданиях – больших и малых - Джеймс Хэрриот

Мистер Биллингс ждал во дворе.

– Хорошо, что я вам позвонил! – торопливо сказал он. – Еще у одного началось!

Мы с ним кинулись в телятник, и я увидел именно то, чего ожидал и страшился: маленький теленок пытался брыкнуть себя в живот, ложился, вскакивал, иногда катался по подстилке. Типичная боль в желудке. Но отчего?

Я внимательно осмотрел его, как прежде тех, других. Температура нормальная, в легких чисто, только атония рубца и резко выраженная болевая чувствительность при пальпации живота.

Я укладывал термометр в футляр, когда теленок рухнул на пол и забился в судорогах. На губах у него выступила пена. Я поспешно сделал инъекции успокаивающих препаратов и магнезии кальция, но с ощущением полной безнадежности. Все это я уже испробовал раньше.

– Так что же это, черт подери? – спросил фермер, словно читая мои мысли.

Я пожал плечами.

– Острый гастрит, мистер Биллингс, но причины я не знаю. Хотя могу поклясться, что этот теленок проглотил какое-то едкое ядовитое вещество.

– Так я же ничего им не даю, кроме молока да горстки орехов. – Фермер уныло развел руками. – Неоткуда им что-нибудь вредное взять.

И еще раз я безнадежно начал осматривать телятник в поисках хоть Чего-нибудь, что могло бы объяснить гибель его обитателей. Жестянка из-под краски, лопнувший пакет химикалий для промывки овечьей шерсти – просто поразительно, на что только не натыкаешься в коровниках и конюшнях!

Но не у мистера Биллингса. Он был сама чистоплотность и аккуратность, особенно во всем, что касалось телят, и ни на подоконниках, ни на полках не было ничего лишнего, опасного или просто забытого. И ведра, в которых телятам давали молоко, каждый раз отмывались и начищались до блеска. Телята были слабостью мистера Биллингса. Двое его сыновей-подростков увлеченно работали на ферме, и он старался предоставить им побольше самостоятельности. Но телят всегда кормил сам.

"Выкармливать телят – это в скотоводстве самое главное,– говаривал он.– Тут все первый месяц решает: если хорошо пройдет, значит, полдела сделано".

И опыта ему было не занимать стать. Его питомцы никогда не страдали обычными болезнями молодняка – ни гастроэнтеритов, ни пневмоний, ни рахита. Я всегда поражался его успехам, но как раз поэтому нынешняя катастрофа воспринималась еще тяжелее.

– Ну ладно, – сказал я на прощание с притворным оптимизмом. – Может быть, у этого обойдется. Утром позвоните мне.

Все время объезда настроение у меня оставалось мрачным, и за обедом мои мысли были так далеко, что я не сразу понял, почему на стол подает Тристан. Отъезд миссис Холл совершенно вылетел у меня из головы. Впрочем, сосиски с пюре оказались совсем недурны, а Тристан накладывал их щедрой рукой. Мы все трое очистили тарелки до блеска: утро для ветеринара – самое рабочее время и к середине дня меня начинал терзать волчий голод.

До вечера я продолжал ломать голову над таинственной гибелью телят мистера Биллиигса, а потому как-то не обратил внимания, что ужинаем мы снова сосисками с пюре.

– То же самое, а? – буркнул Зигфрид, но съел свою порцию и вышел из-за стола, не сказав больше ни слова.

Следующий день начался скверно. Когда я спустился в столовую, завтрак еще не был подан и Зигфрид нетерпеливо расхаживал по комнате.

– Где завтрак, черт побери? – взорвался он. – И где, черт побери, Тристан? – Он ринулся в коридор, и через несколько секунд из кухни донеслись крики: – Тристан! Тристан!

Я знал, что он напрасно тратит время и энергию: его брат частенько вставал поздно. Просто сегодня это было особенно заметно.

Мой патрон яростным галопом промчался назад по коридору, и я стиснул зубы, ожидая очередного скандала, едва он вытащит младшего брата из постели. Но, по обыкновению, хозяином положения оказался Тристан. Только Зигфрид кинулся вверх по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки, как на верхней площадке показался виновник всех этих треволнений, невозмутимо завязывавший галстук. Просто колдовство какое-то! Он почти никогда не вставал вовремя, но захватить его под одеялом удавалось очень редко.

– Извините, ребята, – прожурчал он. – Боюсь, я немножко проспал.

– Очень мило! – возопил Зигфрид. – Но где завтрак? Я же поручил тебе вести дом!

Тристан был само раскаяние.

– От всего сердца прошу прощения. Но я вчера допоздна чистил картошку.

Лицо Зигфрида налилось кровью.

– Как бы не так! – рявкнул он. – Ты взялся за нее, только когда "Гуртовщики" закрылись!

– Ну и что же? – Тристан сглотнул и на его лице появилось знакомое мне выражение оскорбленного достоинства. – Да, у меня вчера к вечеру пересохло в горле. Наверное, потому, что я без конца подметал и вытирал пыль.

Зигфрид ничего не ответил. Метнув в брата испепеляющий взгляд, он повернулся ко мне:

– Придется обойтись хлебом с мармеладом, Джеймс. Идемте на кухню и…

Его перебил пронзительный телефонный звонок. Я взял трубку, прижал ее к уху, и Зигфрид остановился как вкопанный, наверное, такое у меня стало лицо.

– Что случилось, Джеймс? – спросил он, когда я отошел от телефона. – У вас такой вид, словно вас лошадь лягнула в солнечное сплетение.

– Вот именно. – Я кивнул. – Вчерашний теленок у Биллингса издыхает, и уже заболел новый. Вы не могли бы съездить со мной туда, Зигфрид?

Зигфрид стоял и смотрел через перегородку на теленка. Теленок, казалось, никак не мог найти себе места: он вскакивал, ложился, брыкался, словно отгоняя невидимую боль, вертел крупом из стороны в сторону. А потом упал на бок и задергал всеми четырьмя ногами.

– Джеймс, – негромко сказал мой патрон, – он отравился.

– Я и сам так думаю. Но каким образом?

Мистер Биллигс не выдержал:

– Напрасно вы это говорите, мистер Фарнон. Мы все тут пересмотрели, и не один раз. Нечем им было травиться.

– Ну посмотрим заново.

Зигфрид обошел телятник, как уже обходил его я, и вернулся. Его лицо ничего не выражало.

– У кого вы покупаете орехи? – буркнул он, разламывая аккуратный кубик между пальцами.

Мистер Биллингс развел руками:

– У Райдерсов. Лучшие. Уж они-то тут ни при чем!

Зигфрид промолчал. Райдерсы славились тщательностью изготовления кормов. Он выслушал нашего пациента с помощью стетоскопа, измерил ему температуру, потыкал пальцами в волосатую брюшную стенку, невозмутимо вглядываясь в мордочку, чтобы проверить реакцию. Затем он проделал все это с моим вчерашним больным, чьи стекленеющие глаза и похолодевшие конечности неумолимо говорили об ожидающей его судьбе. Потом он сделал, обоим телятам те же инъекции, какие делал я, и мы уехали.

Сначала Зигфрид молчал, но когда мы проехали около полумили, он внезапно ударил ладонью по рулевому колесу.

– Это какой-то минеральный яд, Джеймс. Тут сомнений никаких нет. Но черт меня побери, если я понимаю, как он попадают к ним в желудок!

Возня с телятами заняла много времени, и мы сразу поехали в Скелдейл-Хаус обедать. Как и я, Зигфрид был поглощен загадкой телят мистера Биллингса и даже не поморщился, когда Тристан поставил перед ним дымящуюся тарелку сосисок с пюре. Но затем он погрузил вилку в пюре и словно очнулся.

– Господи! – воскликнул он. – Опять то же самое?

Тристан умиротворяюще улыбнулся:

– Ну да! Мистер Джонсон заверил меня, что сегодняшняя партия сосисок на редкость удачна. Высший сорт, сказал он.

– Ах так? – Старший брат смерил его угрюмым взглядом.– По-моему, от вчерашних их не отличить. Ужинали сосисками, обедаем сосисками… – Его голос стал громовым, но затем снова понизился. – А, да что там! – пробормотал он и начал вяло ковырять сосиску. Мысль о телятах явно парализовала его силы, и я прекрасно понимал, как он себя чувствует.

Но мой патрон никогда не падал духом надолго, и, когда мы встретились вечером, к нему уже полностью вернулись обычная энергия и оптимизм.

– Признаюсь вам, Джеймс, визит к Бнллингсу меня совсем было доканал, – сказал он. – Но с тех нор я посмотрел кое-каких моих пациентов, и все они быстро идут на поправку. Удивительно бодряще это действует. Разрешите, я вам налью?

Он достал бутылку из шкафчика над каминной полкой, налил джин в две стопочки и благодушно посмотрел на брата, который занимался уборкой гостиной.

Тристан усердствовал вовсю: егозил щеткой по ковру, расправлял подушки, обмахивал тряпкой все, что подвертывалось под руку. Он вздыхал и покряхтывал – ну прямо верная старая служанка. Для довершения иллюзии ему не хватало только чепчика и передничка с оборками.

Мы допили джин, и Зигфрид погрузился в "Ветеринари рикорд", а из кухни повеяло аппетитными запахами. Около семи Тристан просунул голову в дверь:

– Ужин на столе!

Мой патрон отложил газету, встал и с наслаждением потянулся.

– Отлично. Очень есть хочется.

Я пошел за ним в столовую и чуть было не натолкнулся на него – так внезапно он остановился, ошеломленно глядя на супницу в центре стола.