Читаем без скачивания Смерть на выживание или Кто не спрятался - я не виновата! (СИ) - Елисеева Валентина

– Пожалуй, ты права...

– Абсолютно точно права. В противном случае эта Вика никогда бы не оказалась в его постели: девчонка не вертихвостка, я видела всю её жизнь в её воспоминаниях и неплохо представляю её характер. Неизвестно, сколько времени наш мальчик ещё будет ждать свою истинную пару, а душевное тепло и искренняя любовь нужны всем и всегда, понимаешь?

– Хочешь включить в договор условие, что девчонка будет не только всю работу по замку выполнять, но ещё и любовницей постоянной станет?

– Вы, мужчины, бываете чересчур прямолинейны и наивны, – коварно улыбнулась Морена. – Зачем включать такое условие для влюбленной девушки?! Всё образуется без всяких условий, если удастся уговорить её не расторгать договор. Желательно и продлить этот договор на неопределённо долгий срок, пока мы не прижмём советников и не отыщем истинную сына.

– Замок докладывает, что Виктория регулярно навещает землю, невзирая на все его предупреждения. Ты же понимаешь, что в один прекрасный момент она поймёт, как её обманули, и тут же уйдёт за грань? И наступит этот день очень-очень скоро, все предпосылки уже сложились, сама знаешь.

– День наступит, но так просто на Калинов мост девчонка не полетит. Она боец по натуре и простых путей не ищет, – холодно прищурилась Морена.

– Ты не знаешь сострадания, любовь моя, – вздохнул Асмодей.

– Я – Смерть, сострадание – не мой конёк.

Глава 23. Договор зомби-миллионера.

Весь день Вика не давала себе ни секунды покоя: играла с демонятами, вместе с ними наводила порядок в саду, который немного потоптали и попортили вчерашние гости, помогала воспитанникам делать оставленные на последний день устные уроки – словом, не позволяла себе хоть на миг уйти в задумчивость и отдаться во власть воспоминаний. Важно, что эти воспоминания были, что они навечно останутся с ней... в отличие от любимого демона.

Когда вечером демонята улеглись и в замке воцарилась тишина, шансов убежать от собственных мыслей не осталось:

«Я усложнила себе жизнь, – со вздохом признала Вика. – Молчаливое обожание на расстоянии мне уже не по возрасту: весь день чувствую себя девочкой-подростком, робко провожающей взглядом своего кумира. Бросает в дрожь от каждого его жеста, слова, взгляда, ведь теперь я смотрю на него сквозь призму прошедшей ночи, зная о том, как нежны могут быть эти руки, как горячи – губы, каким ласковым может быть этот голос и обжигающим – взор. Хорошо мечтать о единственной ночи страсти, когда терзает только страсть, но если задето сердце, то одна ночь подобна дозе сильнодействующего наркотика: утром эйфория, а к следующему вечеру – ломка и стремление продлить наслаждение ещё на одну ночь, и ещё на одну... Улыбайся, глупая, завтра будет ещё хуже!»

В зеркале отражалось бледное, скуластое лицо француженки Мари, которое с приходом ночи не превратилось волшебным образом в собственное лицо Вики.

«Интересно, если вдруг Морт увлечётся гувернанткой, как я это восприму? Впрочем, куда более насущный вопрос: как я восприму появление в его жизни другой случайной связи? До сих пор он никаких женщин в замок не приводил, но это может произойти в любой момент. Катерина увидела Астарота с другой – и на этом её жизнь завершилась, а смогу ли справиться с подобным испытанием я? Если Морена не изменит договор, то мне ещё одиннадцать месяцев держаться...»

– Замок, как связаться с Мореной, не скажешь? – спросила Вика.

– Это просто: дождаться, когда она захочет с тобой связаться, – хмыкнул замок.

– Почему-то я так и думала. – Помолчав, Вика не удержалась от тихого вопроса: – Я помню, что в договор вносилось условие, что я иногда буду танцевать хозяину дома: как полагаешь, это иногда ещё случится?

Повисла тишина. Абсолютная, до звона в ушах. Замок угрюмо молчал, и в сердце Вики заклубились холодные тени горечи и безнадёжности.

– Эй, колючка, тебя опять заколдовали? – с нарочитой весёлостью спросила она.

– Нет, мне вредны частые заговоры, от них я могу испортиться: ослабну разумом, начну протекать и разрушаться, – проворчал замок. – Я молчу просто потому, что молчу, и мне не хочется быть тем гонцом, что принёс плохие вести.

– Мне казалось, что все плохие вести закончились вчера, – усмехнулась Вика, отворачиваясь от зеркала и усаживаясь на пол, прислонясь к каменной стене.

– Ты никогда ещё так не ошибалась, – заверил замок. – Как я уже говорил: жизнь чертовски несправедливая штука!

– Давай ты перестанешь намекать и прямо скажешь то, что тебе не терпится сообщить мне.

– В твоих танцах Морена больше не увидит смысла: ты – не истинная пара хозяина, после вашей ночи это совершенно ясно, – вздохнул замок. – Я-то грешным делом успел понадеяться...

– Ты полагал, что я истинная?! – поразилась Вика, которой подобные соображения и в голову не приходили. При этом она старательно не акцентировалась на неприятном известии, что Морене известно о них с Мортом. – Господи, я простой человек!

– Да, с этим уже не поспоришь. Если бы ты оказалась демоницей и парой хозяина, это решило бы все твои проблемы!

Вика даже рассмеялась опечаленному голосу замка:

– О, мне всегда не везло на лёгкие пути! Честно говоря, я их никогда и не искала. Ты сейчас горюешь не обо мне, а о том, что с настоящей истинной не миновать тебе ковра из роз, устилающего твои стены и фундамент. Ладно, раз до Морены не достучаться, то у меня свободное время.

– Не надо!!! – крикнул замок, но Вика уже перенеслась на землю.

В своей больничной палате она очутилась моментально, стоило лишь подумать об этом. Койка была пуста, приборы молчали. Вика всполошёно заметалась по больнице и обнаружила себя... в морге.

Её прежнее тело безжизненно лежало на металлическом столе, попытки вселиться в него и оживить ни к чему не привели. Вика с ужасом всмотрелась в своё лицо: восково бледное, с заострившимися чертами, и с тошнотворным чувством животного ужаса услышала слова патологоанатома:

– Убирай в морозилку, родственники отказались от вскрытия, завтра заберут для погребения.

«Что?! Это невозможно, немыслимо!!! Я же ещё жива, мой дух ещё жив, меня нельзя хоронить!!!»

Дома плачущие родные обсуждали её похороны, дозваться до них в призрачном теле было невозможно. Да и что бы они сделали, раз тело безнадёжно погибло? Вика метнулась в полусвет.

– Долго ты сегодня. Помнишь чего, аль нет? – услышала она ворчание замка и кинулась к каменной стене, прижимаясь к ней дрожащим призрачным телом:

– Замок, я умерла!!!

– Сильно устаревая новость, глупая душонка. Ты умерла месяц назад, но только сейчас осознала это?

– Ты не понимаешь: моё тело, моё собственное тело на земле умерло! Морена обещала вернуть меня обратно в моё тело, а его отвезли в морг и собираются... похоронить!!!

– По договору ты не обязана возвращаться на землю, – тихо напомнил замок, и Вика отпрянула:

– ЧТО?!! Ты... Ты знал, что мне некуда будет вернуться?!!

Мрачное молчание замка послужило ей ответом. Оказывается, для всех действующих лиц драмы (кроме неё самой!) было с самого начала очевидно, что тело без души целый год на земле не протянет. И возвращение «в своё собственное тело» означало, что она очнётся в темноте могилы, в груде своих собственных костей.

Ярость взметнулась в Вике приливной волной, она со всей силой безумного гнева пожелала видеть Морену и очутилась перед плотной серой пеленой. Вика с рёвом бросилась вперёд, пытаясь прорваться сквозь плотный туман, но её раз за разом отбрасывало обратно.

– Кто это так к нам рвётся, дорогая? – прозвучал голос отца Морта.

– Пропусти, – ответила Морена, и пелена раздвинулась.

Вика влетела в чужую спальню, чуть не пролетев сквозь рогатого демона, отца её хозяина. С пуфика у журнального столика поднялась демоница.

– Вы меня обманули!!! – бросила Вика в лицо Морене.

– Не больше, чем ты Азиру, когда предоставила ей негодный автобус, – пожала плечами Морена.