Читаем без скачивания Ефремовы. Без ретуши - Федор Раззаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды Ефремова средь бела дня похитили. В Ростове у речного причала вполне солидный капитан предложил Олегу «на минуточку» подняться на палубу и выпить холодного кваса. Олег шагнул на палубу. Тут же убрали трап, теплоход развернулся и отплыл в неизвестность. Вдоль берега бежали безутешные ассистенты — ведь у нас начиналась съемка. Теплоход вернула речная милиция только к вечеру. В Тбилиси, где снимали финал «Мамы…», Олега похитили со съемочной площадки, прямо от камеры. Снимали в подъезде жилого дома. Подошла застенчивая девочка с открыткой и попросила автограф. Не оказалось карандаша, и Олег сделал шаг в сторону — потянулся за карандашом. На Кавказе система похищений традиционно отработана. Олега мы нашли только потому, что из открытого окна грянуло грузинское застольное многоголосье. За длинным столом на почетном месте уже сидел Ефремов с огромным рогом в руке. Как было организовано перемещение большого живого Олега, как возникло застолье, понять было невозможно…»
В те годы у Ефремова случилась еще одна роль в фильме режиссера, у которого он снимался ранее. Только в отличие от Мельникова этот режиссер не нашел для героя нашего рассказа очередной главной роли и предложил ему всего лишь эпизод. Но Ефремов согласился, поскольку картина снималась на любимом им «Мосфильме». Речь идет о режиссере Александре Митте («Звонят, откройте дверь», «Гори, гори, моя звезда») и его мелодраме «Москва, любовь моя», где Ефремов исполнил роль врача, который лечит главную героиню — безнадежную больную. По сюжету эта девушка — Юрико (актриса Комаки Курихара), приехавшая в Москву из Японии, чтобы здесь учиться искусству балетного танца, влюбляется в молодого красавца скульптора. Победа на конкурсе выпускниц школы при Большом театре принесла Юрико счастье. Однако внезапная болезнь крови, как следствие атомной бомбардировки города, где жили ее родители, страшной бедой врывается в жизнь девушки…
Женщины Олега
Светлана Родина
В середине 70-х Ефремов по-прежнему был женат на матери своего сына Михаила — Алле Покровской. Но к тому времени это был чисто формальный брак, поскольку супруги жили гостевым браком и у каждого была своя личная жизнь. Поэтому они хотя и жили на одной лестничной площадке, но в разных квартирах: Алла с сыном Мишей в одной, а Ефремов с отцом — в соседней.
Как мы помним, Ефремов на рубеже 60-х пережил яркий роман с молодой актрисой, младше на семнадцать лет, — Анастасией Вертинской. По ее словам, она тогда готова была связать свою жизнь с нашим героем, но он сам этого не захотел, вполне удовлетворенный статусом «кота, который гуляет сам по себе». Почти та же история случится с другой женщиной, которая была младше Ефремова почти на двадцать пять лет. Звали ее Светлана Родина.
Она родилась в первой половине 50-х в городе ткачих Иванове, но ткачихой стать не захотела, несмотря на то что ее мама была директором крупнейшего в городе магазина «Ткани». В итоге Светлана поступила в педагогический институт на историко-филологический факультет. Но проучилась там два года и решила ехать в Москву, чтобы учиться на актрису. Актерские гены у девушки были от отца, который в молодости прошел конкурс сразу в нескольких театральных вузах, но учебе помешала война. С фронта отец вернулся инвалидом, после ранения потерял руку. О театре пришлось забыть, и он занялся архивным делом.
Поскольку среди друзей матери было много театральных деятелей (все-таки директор магазина — нужный человек), Светлана с детства зналась с актерами. Поэтому любовь к искусству в ней бродила давно. В результате, когда ей разонравилась учеба в пединституте, она решила стать актрисой. Поехала в Москву и поступила в Школу-студию МХАТа, на курс В. Монюкова. Вместе с ней учились Станислав Жданько (тот самый, который в 1977 году нелепо погибнет от ножа), Наталья Егорова, Борис Невзоров, Александр Коршунов, Николай Попков, Людмила Дмитриева (она потом замечательно исполнит роль Сюзанны Бриссар в теледетективе «Ищите женщину»).
Вспоминает С. Родина: «Попков сразу закрутил роман с Егоровой. На первом курсе мы с ней жили в одной комнате в общежитии. Нас там было шестеро. Девчонки подобрались хорошие, только Егорова была неуправляемая — колючая, неуживчивая. С Колькой встречалась в нашей комнате, ничуть не смущаясь соседок. Повесила занавеску перед кроватью — и ладно. Я не понимала, как можно так себя вести. Мы же спать не могли!..»
Во многом из-за этого Светлана вскоре уехала из общежития и стала снимать комнату. А потом влюбилась в актера Театра имени Пушкина Александра Старостина, который в кино не снимался (исключение — эпизод в фильме «А зори здесь тихие», где он сыграл туриста в свитере). Но этот брак продлился недолго: Александра забрали в армию и невестка не смогла ужиться с его родителями. А когда муж вернулся на гражданку, Светлана вдруг поняла, что любит другого человека — Олега Ефремова. Который конечно же был не чета рядовому актеру. Впрочем, в актерской среде это распространенное явление, когда молодые актрисы тянутся не к своим коллегам-сверстникам, а к более зрелым мужчинам, да еще к тому же облеченным властными полномочиями в мире искусства.
Вспоминает С. Родина:
«Ефремов всегда был одним из моих самых любимых артистов. Фильмы с его участием я знала наизусть. «Живьем» Олега Николаевича увидела на одном из наших показов на первом курсе и влюбилась. Он был красивый, стройный, моложавый, и от него исходила особая энергия, которую раньше называли обаянием, а теперь именуют харизмой. Не случайно в «Современнике», а потом и во МХАТе у Ефремова было прозвище Фюрер, его творческой воле подчинялись даже самые упрямые и самолюбивые мужики. Что уж говорить про слабых женщин…
Под обаяние Олега Николаевича попало немало знаменитых актрис — Нина Дорошина, Татьяна Лаврова, Анастасия Вертинская, Ирина Мирошниченко, Людмила Максакова…
С двумя — сначала с Лилией Толмачевой, а потом с Аллой Покровской — он состоял в браке. Я знала, что у него есть жена Алла и дочь Настя, и ни на что не рассчитывала, обожала Ефремова издали, при случайных встречах в Школе-студии здоровалась и смущенно опускала глаза. Он в ответ улыбался с характерным лукавым прищуром: «Ну, здравствуйте, здравствуйте». Олег Николаевич у нас появлялся довольно редко, хоть и заведовал кафедрой актерского мастерства. МХАТ переживал эпоху перемен, и он целыми днями пропадал в театре, пытался вдохнуть в него новую жизнь. В то время шли репетиции «Сталеваров», мы, студенты, на них бывали. На сцене полыхали огнем доменные печи, народные артисты в спецовках и касках боролись за производительность труда. Это было удивительно, ново, свежо.
