Читаем без скачивания Королева дождя - Кэтрин Скоулс

Анна отмахнулась от этой мысля, но когда она легла на широкую кровать, мысль вернулась и принялась мучить ее. Она уже не могла избавиться от наваждения.

В тихой пустой кухне она потолкла траву доктора безопасности в ступке, потом хорошенько перемешала ее, так что получилась кашица, к которой она добавила немного ярко-розового сиропа с аспирином. Она отметила, что особенно не задумывается, что и как делать: стоило ей только начать, и дальше все пошло само собой.

Смотритель все еще сидел у кровати жены и дремал. Он подскочил, увидев, что к нему приближается какая-то фигура: высокая стройная женщина в длинной белой ночной рубашке, босая, с рыжими волосами до плеч.

— Это вы! — удивленно воскликнул он, словно сначала решил, что ему явился дух.

Анна показала ему лекарство.

— Это от боли, — сказала она как можно более твердо. — Не для лечения.

Ндатала закашлялась, когда Анна влила микстуру ей в горло, чувствуя, как ее собственное горло сдавливает панический страх. Что она делает? Эта трава может быть ядовитой! Возможно, она взяла ее слишком много. Или неправильно ее приготовила.

Но теперь уже было поздно. Дело сделано. Анна вышла из комнаты. Она представила, как исхудавшее тело бьется в конвульсиях, а затем наступает предсмертная агония — всегда неизбежная, но на это раз более ужасная, чем обычно.

И виновницей этого стала она, Анна…

Когда ей наконец удалось уснуть, она постоянно ворочалась, путаясь в простыне, пытаясь избавиться от ночных кошмаров. Она снова была ребенком, и ее поймали на какой-то шалости. Она не знала, что именно натворила, но Элеонора очень рассердилась: схватила дочь за плечи и принялась трясти ее, чтобы привести в чувство. Раз и навсегда. Трясла и трясла. Пальцы матери впивались в ее тело до самых костей.

— Проснитесь. Проснитесь!

Анна резко распахнула глаза и стала вглядываться во тьму. Она испуганно сжалась: над ней нависло черное лицо.

— Быстрее! Вы должны пойти туда!

Анна мгновенно отбросила остатки сна. Спрыгнув с кровати, она побежала вниз, а смотритель — это был он — за ней. Несколько секунд спустя она ворвалась в изолятор. Кто-то забыл погасить фонарь, и Анна схватила его и поднесла к кровати. Ндатала лежала на спине, ее глаза были открыты, а губы шевелились, словно она пыталась что-то сказать. Анна коснулась лба женщины — он был прохладным и сухим. Пощупала пульс — ровный и сильный.

— Видите? — Смотритель подошел и стал рядом с ней. — Ей лучше. Вы спасли ее!

Анна молчала. Чудеса случаются, сказала она себе. Бывает, пациенты чудесным образом выздоравливают, когда кажется, что растаяла последняя надежда. Но, конечно, это будет невероятным совпадением, возразил другой голос, если выяснится, что действие лекарства Зании тут ни при чем — что дело вовсе не в заплесневелых листьях, которые Анна чуть не выбросила.

Она поняла, что смотритель ждет ее вердикта. Она обернулась к нему и улыбнулась, увидев, что его лицо буквально светится от счастья.

— Похоже, ей намного лучите, — признала Анна. — Бог спас ее.

Зания спас ее.

Мужчина поднял руки и стал пританцовывать от восторга.

— Давайте поблагодарим бога! — громко прокричал он, обращаясь ко всем спящим в доме людям. — Вашего бога, нашего бога, любого бога, имя которого мы знаем!

В этот момент в палату вошел Стенли. У него был сонный вид, и он на ходу застегивал рубашку.

— Что случилось? — спросил он.

Выслушав смотрителя и увидев, что состояние Ндаталы значительно улучшилось, Стенли был поражен.

— Ее нельзя утомлять, — твердо заявила Анна, давая знак Стенли выйти вслед за ней в коридор.

Когда они оказались одни, она шепотом призналась:

— Я дала ей лекарство, которое принесла из деревни. Стенли широко распахнул глаза.

— От доктора безопасности!

Анна кивнула. Стенли не отводил от нее глаз. Его лицо одновременно выражало изумление, тревогу и восхищение.

— Это чудо, — сказал он.

— Да, — согласилась Анна.

Ни один из них ничего не добавил к этому.

Утром Анна была почти уверена в том, что события ночи — просто сон. Но когда она подошла к изолятору и осторожно заглянула в дверь, то увидела, что жена смотрителя сидит на кровати, прихлебывает жидкую кашу и болтает с одним из воинов Китаму. Она не стала их беспокоить и пошла в кухню. Там она зачерпнула пару ложек угали — это был ее завтрак — и пошла к выходу.

Анна быстро шла по деревне, направляясь прямиком к хижине Зании, и на ходу формулировала вопросы, которые хотела ему задать. Случались ли у него подобные чудеса? Есть ли у него другие лекарства? Подойдя к его дому, она увидела, что африканец сидит у костра, как будто поджидая ее. Но когда она подошла к нему, то услышал низкие, немелодичные звуки. Они срывались с его губ, забрызганных слюной. Его костлявые плечи дергались, а сам он раскачивался взад-вперед.

Анна сделала шаг назад. Ей тут же захотелось развернуться и убежать. Но, зная о том, что за ней наблюдают, она решила хотя бы поздороваться.

— Доброе утро, доктор безопасности, — начала она. — Это я, белая женщина из дома Кики.

Целую минуту Зания не отвечал, но наконец поднял глаза. Он вроде бы смотрел на стоящую перед ним женщину, но в его взгляде не мелькнуло и тени узнавания. Этот взгляд, прозрачный и пустой, вообще не был осмысленным.

Анна сделала еще шаг назад и споткнулась о ветку. Этот звук дошел до сознания Зании, и он прокричал что-то на странном языке. Хотя глаза его по-прежнему ничего не видели, резкие и сердитые слова явно предназначались чужаку. У Анны сердце ушло в пятки, она развернулась и бросилась прочь.

Задыхаясь от быстрого бега, она мчалась по деревне. Люди молча смотрели на нее — не угрожающе, но пугающе безразлично. Словно, если бы она упала и ушиблась или ее стали бы рвать на часта дикие звери, африканцы и не подумали бы вмешаться. «А разве они должны?» — неожиданно подумала Анна. В конце концов, это она решила прийти сюда без приглашения, чтобы получить консультацию их доктора безопасности. Ей следовало быть более осторожной. Она ведь совсем чужая здесь, на этой странной земле. Что там говорила бабушка Стенли? Европейцы не могут понять то, что знают африканцы. Они не могут понять. Они не могут знать. А невежество всегда опасно…

В дезинфекционном помещении было полно пара и очень шумно: шипела закипающая вода, трещали в печи дрова, гудели приглушенные голоса.

— Пусть прокипит десять минут, — обратилась Анна к нескольким женщинам, которые пришли с воинами Китаму. Она указала на песочные часы для варки яиц, стоящие на антикварном журнальном столике. — Каждый раз, когда сверяетесь с ними, поднимайте на уровень глаз, тогда вы не ошибетесь.

Женщины закивали, но Анна не была уверена, что они поняли ее. Вытирая с лица пот, она развернулась, собираясь уйти, и увидела в дверях Стенли. Он стоял, заложив руки за спину, его глаза сияли триумфом.

— У меня кое-что есть, — сказал он.

Не в силах больше сдерживаться, мужчина вынул руки из-за спины и продемонстрировал цельный кусок бакелита, украшенный проводами и переключателями.

— Радио! — ахнула Анна.

— Оно нашлось только здесь, — пояснил Стенли. — Его потеряли в Джермантауне. — Лицо африканца расплылось в улыбке. — Когда я смогу его наладить, мы будет говорить со всеми, с кем захотим.

Анна смотрела на коротковолновое радио в руках Стенли — осязаемую связь с внешним миром. Дающую ощущение стабильности.

— Мы можем поговорить с Майклом, — предложила Анна. — Он подскажет, что нужно делать. — Она испытала облегчение, но очень скоро ее снова накрыла волна беспокойства. Решение покинуть Джермантаун без позволения и переехать в поместье Кики казалось разумным здесь и сейчас. Но когда Анна думала, как это все воспримется со стороны, ее обдавало холодом сомнения. Теперь, когда у них появилось радио, ей придется вступить в контакт с внешним миром, и не только с Лангали, но и со штабом миссии. С епископом. Анна напомнила себе, что она сама не так давно собиралась отправить Стенли на телеграф. Временная больница отчаянно нуждалась в лекарствах, а еще у нее были и другие потребности, например, в деньгах.

Анна решила прежде всего связаться с Лангали: какие бы сложные отношения ни были у нее с Майклом, он все еще оставался ее начальником. Кроме того, он и Сара были самыми близкими друзьями Анны.

Готовясь к разговору, Анна обдумывала варианты оправдания своих поступков, искала доказательства их этичности. Да, она признавала, что формально нарушила закон. Ну а как же закон любви? Любви, о которой говорил Иисус? Разве могла она не соблазниться крышами, которые не протекали? И искусственным резервуаром, который обеспечивал больницу проточной водой?