Читаем без скачивания Приключения Ружемона - Луи Ружемон

Таким путем я и на этот раз победил. Когда я кончил, они приблизились и приветствовали меня самым дружественным образом, и с этого момента мы стали друзьями.

Грозные воины зазвали нас в свой стан, в нескольких милях расстояния от того места, где мы встретили их, и задали в нашу честь большой пир, на котором до глубокой ночи все воспевали те удивительные вещи, которые они видели в этот день от белого человека.

Та местность, в которой мы встретились с этими туземцами и где был расположен их стан, была неровная, каменистая, холмистая страна, изобиловавшая, впрочем, такого рода пищей, как коренья и змеи, особенно последние. Радушные хозяева наши, как видно, только что принимали участие в военном набеге, потому что у них были необычайно громадные запасы пищи. Я в такой мере приобрел их расположение, что даже перед отходом ко сну повесил свой лук и стрелы вместе с их копьями. Выражение «повесил» может, без сомнения, показаться странным читателю, а потому спешу пояснить, что туземцы действительно имеют обыкновение связывать в пучки свои копья и затем вешать их на кусты.

На другой день, по утру, я убил на лету несколько ястребов при помощи стрел и лука, и тогда удивление туземцев не знало границ: дело в том, что ни копья, ни бумеранга они не могут бросить по прямому направлению вверх, тогда как пустить стрелу — пустое дело для всякого стрелка.

Говоря о ястребах, я замечу кстати, что всегда поблизости от становья туземцев можно встретить этих птиц; они в этом отношении действуют в качестве добродетельных мусорщиков, и всякий раз, когда случается увидеть в небе птиц, можно быть уверенным, что где-нибудь поблизости есть стан. В особенно большом количестве слетаются птицы туда, где туземцы поджигают кусты и устраивают великое побоище. В такое время крысы и ящерицы бегут в открытое поле и тогда ястребам и коршунам — раздолье.

Туземцы, о которых я говорю, называя их «чернокожими», в сущности, вовсе не черные люди; цвет их кожи, собственно говоря, коричневый от самого темного и до самого светлого оттенка малайцев. Как мне случилось заметить, приморские, береговые племена отличались более светлым оттенком кожи, тогда как племена, жившие дальше, в глубине материка, были несравненно темнее.

Кроме того, я должен еще упомянуть, что, пробыв несколько месяцев в пути и продвигаясь постепенно на юг, я стал замечать громадную разницу в населении страны. Встречавшиеся мне теперь туземцы были совсем не похожи на моих чернокожих с берегов Кэмбриджского залива; это были люди, стоящие несравненно ниже по физическому развитию своему и само вооружение их было более первобытное; сколько мне помнится, они вовсе не имели щитов.

Те туземцы, дружбу которых я приобрел джигом и свирелью, как я рассказал выше, были чуть ли не самые безобразные из всех виденных мною, а это что-нибудь да значит. Это были низкорослые, неуклюжие, коренастые люди, не выше 5 футов, с низкими вдавленными лбами и отвратительными, безобразными лицами. Но употребляемые ими в пищу животные были несравненно жирнее и мясистее, чем те же самые животные, жившие дальше к северу. Единственный продукт, за который я был крайне признателен этим людям, был мед, который мне был в высшей степени необходим как лечебное средство.

Эти уродливые туземцы очень сожалели, когда мы расставались с ними; небольшой отряд воинов сопровождал нас во весь первый день пути, после чего они передали нас другому соседнему племени, — и так мы продолжали переходить от одного племени к другому, причем одни туземцы извещали других посредством тех же дымных сигналов о приближении дружественных чужестранцев.

Однако я начинал тревожиться. Очевидно, мы заходили в такую страну, где даже и величайшие из наших чудес не в состоянии будут спасать нас от враждебности туземцев. Вскоре мы встретили еще такое племя, которое не только отказалось принять наши дружественные приветствия, но даже угрожало нам нападением, прежде чем я успел придумать какой-нибудь новый план защиты. Я попытался было воздействовать на них своей свирелью, но и это не произвело на них желаемого влияния; к немалому моему огорчению и страху, прежде чем я успел дать им акробатическое представление, они пустили в нас два боевых копья, которые прожужжали над самой моей головой. Без дальнейшего промедления, зная, наверное, что всякая минута нерешимости была равносильна смерти, я отвечал тем, что пустил в них с полдюжины стрел, остерегаясь, однако, целиться низко, чтобы не поразить без надобности моих противников.

Тогда негостеприимные чернокожие вдруг остановились, как вкопанные, ошеломленные тем, что над их головами носятся таинственные колья; а я, пользуясь их недоумением, сломя голову врезался между ними и перекувырнулся несколько раз кряду через голову с удивительной быстротой, от которой у меня даже дух захватило. Итак, я и на этот раз победил своих упорных и грозных врагов, превратив их в друзей и заставив преклониться перед моими, по их мнению, сверхъестественными способностями. Нельзя, однако, осуждать и туземцев за их недружелюбное, на первых порах, отношение ко мне: по их понятиям, всякий белый человек непременно враг, и только когда они успеют познакомиться с ним и убедиться в том, что им не желают зла, они становятся вполне дружественны, радушны и гостеприимны.

Месяц за месяцем мы продолжали свой путь к югу, хотя, как я уже говорил раньше, нередко уклонялись и к северо-востоку и даже к западу, продолжая идти равниной и оставляя в стороне горные хребты, которые порою нам преграждали путь. По пути мы встречали стада индюшек, которые служили нам превосходной пищей, а для питья мы теперь имели при себе воду в пузырях, изготовленных нами из кишок кенгуру; кроме того, мы располагались лагерем постоянно поблизости колодцев, вырытых туземцами, где, как нам хорошо было известно, всегда можно было найти в изобилии всякую пищу.

Между тем я стал замечать, что чем больше мы удалялись к востоку, тем гористее становилась страна, тогда как на запад от нас лежала скучная, сухая и безводная местность. Случалось, что мы дня по два не находили воды, но, конечно, не в гористой местности; часто, подходя к колодцам, мы находили их совершенно высохшими, в таких местах и пищу приходилось доставать с большим трудом; это я говорю преимущественно о местностях песчаных и тернистых.

Когда случалось увидеть издали оазис пальм и чайных деревьев, я спешил туда, зная уже наверняка, что, если я не найду там воды, то во всяком случае без труда добуду ее, если только начну рыть. Характер страны и физические условия ее поминутно резко изменялись, и моя неутомимая женушка нередко возвращалась с пустой корзиной с поисков кореньев. К счастью, в животной пище мы почти никогда не имели недостатка. В общем, нам благоприятствовала судьба, и мы почти всегда умели находить воду, тогда как даже старые туземцы говорили мне, что эти низменные песчаные равнины часто пересыхают до того, что и они не решаются проходить по ним.