Читаем без скачивания Мекленбургский дьявол (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

Не тратя времени на стрельбу, одоспешенные ратники вломились во вражеский строй, выставив перед собой пики. Ни луки, ни сабли, которыми так хорошо умели владеть степняки в данном случае помочь им не могли. Длинные кавалерийские копья протыкали их насквозь или сшибали с седел самых невезучих. А шедшие во второй и третьей шеренгах русские воины добивали уцелевших, щедро раздавая направо и налево удары сабель и шестоперов. Тем же, кому удавалось увернуться или отбиться доставались пистолетные выстрелы в упор.

В какие-то минуты все было кончено. Лишь немногие воины хана Джанибека ухитрились развернуть своих быстроногих коней и вырваться из-под удара. Остальные смятые, порубленные и поколотые остались лежать в пыли на высохшей от августовского зноя земле. И вот тут снова показала себя выучка.

Если эскадроны Михальского и Бобрищева-Пушкина, покончив с противником, тут же слаженно развернулись и отошли к своей пехоте, то черкесы, казалось, только вошли во вкус. Одни бросились собирать трофеи, другие продолжали гоняться за уцелевшими крымчаками и только некоторые, повинуясь сигналу горна, нехотя последовали за главными силами.

Расплата не заставила себя долго ждать. Шедшие за передовым отрядом ханские нукеры сначала осыпали отставших врагов целыми тучами стрел, а потом бросились вперед и смяли их. Нельзя сказать, чтобы черкесы стали для татар легкой добычей, ибо то тут, то там разгорались яростные кровавые схватки, но сила солому ломит, и поле боя осталось за противником. Лишь половине горцев, вовремя сообразивших, что ситуация изменилась, посчастливилось уйти под защиту главных сил.

Смяв увлекшихся грабежом черкесов, татарская лава покатилась вперед, пока не достигла успевших развернуться в плотные шеренги охотников. Казалось, еще чуть-чуть и конная волна затопит беззащитные ряды пехоты, как море во время прилива, но шедшие следом за ратниками артиллеристы уже разворачивали свои пушки.

Конечно, этим трофеям было далеко до легких и поворотливых «единорогов» по скорострельности, но их было слишком много. Двадцать шесть заряженных картечью орудий на узком участке это почти безнадежно. К тому же, рядом с артиллерией как по мановению волшебной палочки вырастали импровизированные укрепления из телег, дощатых щитов и плетеных корзин, за которыми один за другим занимали свои места стрелки.

Несмотря на время, затраченное на тренировки, слаженного залпа у пушкарей не получилось. Тем не менее, даже пущенная вразнобой картечь сделала свое дело, изрешетив в первых рядах всех имевших несчастье попасть под нее. Однако те, кому посчастливилось уцелеть, сомкнули ряды и продолжали рваться вперед. Будь там новейшие единороги, их, скорее всего, успели бы перезарядить и выстрелить еще раз, но старые турецкие пушки на такой подвиг оказались не способны.

Крымская лава была уже перед самим наскоро сооруженным русским укреплением, когда по ним разрядили свои пищали бойцы первой шеренги. Рой свинцовых пуль немного охладил пыл наступавших, а место отступивших стрелков тут же заняли охотники из второй шеренги и выдвинувшиеся вперед пикинеры в шлемах и кирасах. Ловко орудуя своим оружием из-за поваленных набок телег, они на какой-то краткий миг сумели остановить врага, но тут в дело вмешался один из самых решительных татарских вождей.

После нанесенного ему Михальским оскорбления, Юсуф-бек только и ждал возможности отомстить, а потому увидев заминку перед укреплением московитов, решил, что настал его час. Подскакав почти к самому гуляй-городу, он спешился и, выхватив саблю, с криком «Алла» кинулся вперед. За ним последовали почти три сотни нукеров из его личной дружины, ухитрившиеся проскользнуть мимо пик и ринувшиеся рубить охотников. Те же, отбросив в сторону ставшие бесполезными пики, взялись за тесаки, и завязалась кровавая сеча.

— Аллах-Аллах, — завывали крымчаки, рубя своих противников.

— Назад, поганые, мать вашу пере мать! — огрызался Ванька-Кистень, размахивая своим излюбленным оружием. — В очередь, сукины дети, всем хватит!

Чугунная гирька творила сегодня чудеса. Взмах, и железная цепочка обвилась вокруг вражеской сабли. Потянул к себе и противник остался безоружным. Еще взмах и тот упал с пробитым черепом.

— Так-то, — вытер пот со лба бывший разбойник, выискивая глазами новую жертву.

Завидев перед собой коренастого крепыша в богатой кольчуге, Ванька с хеканьем ударил его своим оружием, но не тут-то было. Ловкий татарин успел подставить под удар свой клинок и дернул первым, подтянув к себе незадачливого капрала, и тут же ударил его по уху свободной рукой. Не ожидавший такой подлости охотник повалился наземь и быть ему убитым, если бы не товарищи. Здоровяк по прозвищу Горыня, размахивавший стрелецким бердышом, как будто это было перышко, срубил одного за другим трех нукеров, после чего высоко поднял свое оружие и опустил его на голову врага Кистеня. Впрочем, тот и теперь мог бы увернуться, если бы Ванька в этот момент не ударил татарина каблуком под коленку. Замешкавшемуся крымчаку не хватило какой-то секунды и луноподобное лезвие развалило его от плеча до паха.

— Ох и силен же ты, братец! — воскликнул капрал поднимаясь.

— Ага! — улыбнулся щербатым ртом Горыня и двинулся дальше, продолжая размахивать своим бердышом, наводя ужас на врагов.

— Эх, к такой бы силище да толику ума! — успел пробормотать ему вслед Ванька, поднимая свое оружие, и тронулся следом.

Самые жаркие схватки разгорелись рядом с пушками. Сами почти не имевшие артиллерии, татары прекрасно понимали ее значение, а потому увидев орудия, старались их захватить. У снятых с кораблей матросов и пушкарей на этот счет имелось свое мнение, а плюс к тому тяжелые банники и гандшпуги, которыми они крушили всех, кто нападал на них. К тому же. Рядом с ними сражались абордажники, вооруженные ружьями и пистолетами и всем вместе им удавалось отбивать атаки неприятеля.

Кто знает, как бы обернулось дело, но пока часть охотников рубилась, отошедшие назад стрелки смогли перезарядить свои пищали, и по команде своего командира выстроившись в шеренгу, смело шагнули вперед и дали еще один залп почти в упор по врагу. На такой дистанции ни одна пуля не прошла мимо цели, собрав щедрый урожай.

Пока они так «развлекались», всадники Михальского успели привести в порядок свои ряды и перезарядить пистолеты.

— Готовы? — крикнул Корнилий Бобрищеву.

— Давно! — отвечал ему воевода, выезжая вперед.

— Тогда с богом!

Повинуясь приказам своих командиров, эскадроны снова пришли в движение. Поскольку большинство пик было поломано еще во время первой атаки, на сей раз они действовали иначе. Медленно переходя с шага на рысь, русские кавалеристы приблизились к татарам практически в упор, после чего все кто был в первых шеренгах, выхватили карабины или пистолеты и разрядили их во врага. После чего тут же пришпорили своих коней и, выхватив сабли, бросились вперед.

Расстроенные стрельбой татары попытались отбить атаку, но Михальский и его люди, шли вперед, будто никому не ведомый в этом времени комбайн по хлебной ниве. Сообразивший, что атака захлебнулась Юсуф-бек приказал своим воинам возвращаться и уже принимая повод у коновода, увидел прямо перед собой своего обидчика.

Взвизгнув от ярости как дикий зверь, татарский военачальник вскочил в седло и ринулся на царского телохранителя. Двое ратников попытались преградить ему путь, но одного он срубил саблей, а второго свалил с коня, налетев своим аргамаком на полном ходу. Пули, выпущенные почти в упор, миновали старого вояку и через несколько секунд, он оказался перед Михальским.

— Готовься к смерти, урустская собака! — успел выкрикнуть он, но в этот момент бывший лисовчик с размаху въехал ему по голове наздаком. Узкое жало без труда пробило блестящий, украшенный изречениями из Корана шлем и размозжило татарскому беку голову.

Гибель вождя сломила сопротивление крымцев, и они бросились бежать, окончательно расстроив основные порядки своего войска. И только верные нукеры попытались отбить тело своего военачальника за что и были безжалостно перебиты разъяренными русскими воинами.