Читаем без скачивания Александр Солоник - киллер на экспорт - Валерий Карышев

Тем не менее Горчаков согласился. Во-первых, странный московский „бизнесмен“ заверил, что изменения лица не станут необратимыми, что со временем все можно будет восстановить; вовторых, сумма пять штук долларов в месяц показалась недавнему постояльцу дешевых пирейских ночлежек суммой воистину фантастической. Он за свою жизнь никогда не держал в руках таких денег.

Видимо, Саша уже все заранее продумал. У него был на примете косметолог-визажист. Господин Тодор Минчев, выходец из Софии, осел в Афинах еще в конце восьмидесятых. В свое время этот человек окончил медицинский институт, отлично разбирался в косметологии, десять лет проработал ведущим художником-гримером в Болгарском Национальном театре и даже неплохо говорил по-русски. Короче говоря, ничего лучшего тут, в Греции, подыскать было нельзя.

Спустя несколько дней после беседы на вилле белый джип „Тойота“ остановился у дома господина Минчева, и два человека, похожих друг на друга, вышли из машины.

Господин Минчев — низенький, плюгавенький старичок с обширными залысинами и брюшком, что делало его похожим на героя французских кинокомедий де Фюнеса, — судя по всему, был уже в курсе. Провел на кухню, угостил кофе и, поставив перед гостями пепельницу, долго и внимательно всматривался сначала в Солоника, а затем — в Горчакова.

— Ну, это не самое сложное, что я могу сделать, — не без затаенной гордости произнес он. — Вы действительно довольно похожи. Потребуется, конечно, небольшая коррекция. — Минчев подошел к Македонскому, с профессиональной непринужденностью провел пальцем по его подбородку, крыльям носа, ушам. Затем то же самое проделал с Горчаковым. — Думаю, больше двух сеансов не потребуется. Я только одного не могу понять — кто на кого должен быть похож?

— Он — на меня, — пояснил Солоник.

Визажист поднялся, вновь подошел к Валере и, взяв того за подбородок цепкими пальцами, повернул его лицо в профиль, на свет. Затем то же самое проделал и с Македонским.

— Очертание носа, подбородок, надбровные дуги почти что совпадают. А то, что не похоже, сгладит силикон. Волосяной покров также похож. Правда, у вас, — Минчев провел рукой по шевелюре Валеры, — волосы чуть светлей, да и прическа другая. Но это не страшно, у меня есть парикмахерский инструмент и соответствующий краситель.

— Когда приступим? — поинтересовался Саша, следя за движениями хозяина.

— Да хоть сейчас. Первый сеанс не займет много времени — часа три, не больше.

Спустя несколько минут они уже находились в небольшом кабинете, пропахшем лекарствами, химикатами, в частности, карболкой. Зеркала в человеческий рост отражали стеклянные шкафчики с препаратами и инструментами.

— В прошлый раз я просил вас захватить с собой свои фотографии, — напомнил визажист Солонику.

Тот с готовностью протянул пачку снимков. Минчев прикрепил фотоснимки к специальному стенду, усадил Горчакова под перекрестным светом двух мощных галогенных ламп и очень долго — наверное, минут десять — всматривался в потеющее от жары лицо Валеры. Время от времени он переводил взгляд на фотографии.

— Не напрягайте мышцы лица, — произнес хозяин кабинета сквозь зубы. Не зажимайте рот, не морщите лоб. Откиньтесь на спинку стула, расслабьтесь, держитесь естественней.

Взяв маркер, визажист быстрыми движениями раскрасил лицо Валеры в четыре цвета. Затем полез в ящик гримерного стола и достал растрепанную книгу, раскрыл ее посередине.

Стоявший рядом Солоник обратил внимание на иллюстрации — несколько рисунков человеческих черепов, чьи-то лица с отмеченными разными цветами частями: щеки, лоб, нос, подбородок, шея…

В руках гримера вновь оказался маркер, которым он нанес на лицо клиента что-то вроде боевого папуасского рисунка. Еще несколько минут прошли в томительном созерцании лица Валеры под перекрестным светом двух ламп.

— Нет, что-то не то, — пробормотал Минчев и вытер мокрой губкой следы маркера. Промокнув лицо Горчакова салфеткой, вновь принялся за раскраску: теперь лицо клиента, раскрашенное в несколько ярких цветов, напоминало географическую карту.

Саша внимательно следил за работой кудесника-косметолога. А тот теребил щеки будущего двойника, вставлял в ноздри толстые ватные тампоны и тут же вынимал их. Бросив взгляд на фотоснимки Солоника, повторял все сначала.

Видимо, теперь он уже точно знал, как сделать клиента целиком и полностью похожим на Македонского.

На столе появилась упаковка одноразовых шприцев и какие-то коробочки, на которых кроваво-красным цветом августовского заката было выведено: „silicon“. Четыре грамма силикона Минчев запустил Валере под кожу на подбородке. Пять граммов крохотными порциями — в кожу над верхней губой. По три грамма — в щеки. По два грамма — в область надбровных дуг. Затем сразу же сделал массаж.

Через каждые десять-пятнадцать минут Горчакову приходилось держать лицо над ванночкой с кипящей водой, желтой от неведомых лекарственных трав. Минчев явно пребывал в приподнятом настроении, прямо-таки летал по своей комнатке-гримерной, постепенно входя в профессиональный раж. Он напоминал средневекового доктора Фауста, чернокнижника и алхимика, создающего в пробирке гомункулуса.

Мельком взглянув на себя в зеркало, Горчаков ужаснулся: лицо стало незнакомым. А косметолог продолжал свою работу, и, казалось, не будет ей конца.

Еще четыре грамма — по обеим сторонам носа.

По два грамма — под нижние веки. Получились синеватые набрякшие мешки. Глаза на какое-то время заплыли и приняли монголоидную форму.

Спустя минут сорок лицо словно окаменело и уже никак не воспринималось, как собственное.

Мышцы лица, которые прежде с готовностью отзывались на любой сигнал, исходящий из правого полушария мозга, теперь работали вяло, словно нехотя.

— Еще минуточку — и на сегодня хватит, — улыбнулся Минчев. Взял в руки какую-то кисточку и обмакнул ее в едко пахнущий раствор.

Спустя часа три после начала процедура наконец завершилась.

Визажист аккуратно, стараясь не причинить клиенту боли, снял с его лица остатки краски ватным тампоном, смоченным в спирте.

— Спать придется только на спине до тех пор, пока силикон полностью не уляжется, — напутствовал он Горчакова.

Все это время Солоник внимательно наблюдал за превращениями Валеры в своего двойника.

— А вы не могли бы сделать ему шрамы? — поинтересовался он и, протянув левую руку, показал след от сведенной татуировки. — А еще на губе, я когда-то родимое пятно выводил, — добавил он.

Минчев мельком взглянул на заказчика и согласно кивнул коротко:

— Сделаем.

— Слева, на боку, у меня тоже шрам. Почку удалили, — добавил Македонский.

— Сделаем, сделаем. Только в другой раз. На сегодня — все.

Минут через двадцать Саша и его будущий двойник уже садились в джип.

— Тяжело пришлось? — спросил Солоник с сочувствием.

Горчаков пробурчал что-то неопределенное — ему было тяжело разговаривать.

— Пять штук в месяц — большие деньги, — задумчиво произнес Македонский, заводя машину. — Придется их отрабатывать.

Машина тронулась с места и, набирая скорость, понеслась в сторону Лагиноса. Саша спешил — через полчаса из Москвы ему должна была звонить Наташа Крылова…

Второй сеанс выдался для Горчакова не столь болезненным, как первый. Минчев, изучив результаты своего труда, как будто остался доволен. Опухоль на лице немного сошла, и лишь красные пятна свидетельствовали о перенесенной операции.

Для визажиста-косметолога, способного изменить внешность любого человека до неузнаваемости, изобразить следы от сведения татуировок и родинок — не самая сложная операция. Равно как и шрам на теле после операции по удалению почки.

Спустя несколько недель даже самые близкие люди вряд ли отличили бы Горчакова от Солоника, а Солоника от Горчакова. Сходство было полное. Для большей убедительности Македонский старательно занимался с Валерой, ставил видеокассеты, снятые им во время многочисленных круизов, предлагая запомнить наиболее характерные жесты, манеру двигаться и разговаривать.

То ли мастерство визажиста Минчева оказалось действительно выдающимся, то ли Горчаков обладал врожденным актерским талантом, но уже к концу декабря Солонику начало казаться, что Валера даже более похож на Македонского, нежели он сам.

Удивительно, но Валера, исправно получая свои пять тысяч в месяц, ни разу не задал ни единого вопроса — зачем, почему, что дальше? Казалось, этот человек вообще разучился удивляться. Прочитав однажды в местной русскоязычной газетке о пожаре в квартире известного театрального художника Тодора Минчева, повлекшего за собой смерть хозяина, он и бровью не повел.

Возможно, конечно, двойник Александра Македонского о многом догадывался. Если не обо всем…