Читаем без скачивания Эфирный эликсир - Владислав Викторович Порошин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Близко не подходи, — голос ненормального незнакомца прозвучал, словно хрип умирающего, как будто слова этому психу довались с большим трудом.
— Спокойно, солдат ребёнка не обидит, — хмыкнул я.
— Ха, ха, ха, — смех чёрного человека прозвучал как три отдельных хриплых выдоха, после чего он произнёс. — Пятница шестнадцатое, последняя.
«Чего последняя, кого последняя?» — хотел спросить я, однако незнакомец, тут же сделав шаг в сторону, скрылся за одиноким сараем. Я пару секунд поколебался, бежать или не бежать, и решил, что слишком много будет чести. Да и скакать по местным буеракам в темноте небезопасно. Поэтому, махнув рукой, я вернулся обратно на дорогу и поспешил в свою съёмную квартиру. А ребус чёрного человека решился в моей голове очень просто, если пятница для меня последняя, то время терять я не имею никакого права.
* * *
В понедельник 12-го октября мне снова пришлось пересесть за свою четвёртую парту. Когда я Томке Поляковой сказал, что в КВН дальше мы будем играть без неё и без Иринки Новосёловой, наша коммисарша невероятно разобиделась. Вот и пойми этих женщин, сначала играть не хотела, а теперь оказывается, что я во всём виноват и я же самый настоящий предатель. Кстати, Новосёлова отнеслась к новости более чем спокойно, я бы даже сказал, с радостью. Ирина призналась, что петь она любит, а сцену до ужаса боится.
На перемене, после первого урока, тоже разговоры крутились вокруг предстоящей игры весёлых и находчивых школьников. Рысцов хвастался, что его Ольга Балуева с радостью согласилась, и что теперь мы всем покажем, куда Макар на зиму раков гонял. Вдруг к нам подошла физичка Наина Файзиевна поинтересовалась, как идут репетиции.
— Сложно, — пробубнил я, и незаметно ткнув Андрюху в бок, добавил. — Ещё до конца не ясно кто будет играть.
— А мои девятые в этот раз вам точно дадут бой, — гордо сообщила учительница. — Я сама в институте играла в КВН и кое-что ребятам подскажу.
— Кстати, есть лишняя хорошая шутка. — Улыбнулся я. — Один мальчик на уроке истории спросил: «В чём разница между капитализмом и социализмом?». И учительница ему ответила: «При капитализме человек эксплуатирует человека, а при социализме всё наоборот».
— Вот так шутить не надо, — обиделась Наина Файзиевна.
«Какая всё-таки Наина ещё девчонка, — подумал я. — Мне всего пять дней осталось, если чёрный человек не врёт. Тут уж не до КВНа». Затем вдруг прибежала Чистякова из 10-го «А» и, погрузив меня с Рысцовым в ароматное облако французских духов, сообщила, что нам конец. Ведь к нам, точнее к ним в команду едет знаменитый на всю область артист.
— Да, — согласился я. — Весь мир — театр, и все люди в нём — артисты больших и малых драматических театров.
— Глупости! — Пискнула десятиклассница.
Наконец, ближе к звонку на второй урок нарисовался хулиган Широков и принёс наиважнейшую весть, что Катька согласилась помочь в ловле маньяка на живца. Правда, просит ещё пятьдесят рубелей сверху.
— Деньги не проблема, во вторник ещё подзаработаю. — Кивнул я. — Сегодня же выходим на охоту. Мотоцикл есть. К семи часам вечера Катерина как раз успеет перекраситься в блондинку.
— Чё-то мне сыкотно, — признался Рысцов. — Больно этот таксист здоровый.
— Ничего. — Я похлопал друга по плечу. — Сегодня мы маньяка лишь познакомиться с его приманкой. Наш преступник работает осторожно, не душить, не насиловать сразу никого не станет. А твой касетник, Андрюха, мы поставим на запись, спрячем в сумку к Катерине, и запишем весь разговор маньяка с жертвой. Вот у нас и появятся первые доказательства.
— А на второй раз Катька должна сказать, что ей нужно съездить куда-то в Губаху, — предложил Толя Широков. — Разговор мы так же запишем и всё, мышеловочка захлопнется. А для подстраховки я возьму свой самопал.
— Хорошая мысль, — согласился я. — Только ты туда пулю не заряжай. Нам лишних жертв не надо.
— Да, лучше без жертв, — пробормотал, словно заговорщик Рысец.
* * *
На четвёртом уроке литературы, которую вела наша классная Марина Алексеевна случилось ЧП. Неизвестно где хулиган «Белый» наглотался таблеток. Не то хряпнул их на спор, не то ради кайфа. Перед уроком Беляев ещё как-то держался на ногах, правда смотрел куда-то в пустоту и что-то сосредоточено бормотал себе под нос, а когда литераторша стала рассказывать про Радищева Александра Николаевича, как тот путешествовал из Петербурга в Москву. «Белый» выдал со своей последней парты:
— Да вертел я эту Москву на одном месте! Чё я там не видел? Мавзолей Ленина что ли?
— Какой Ленин, «Белый»? — Спросил я. — Речь идёт про 18-ый век!
— А чё не про 19-ый? — Возмутился хулиган.
— Беляев немедленно прекрати, — оторопев от наглости ученика, пробормотала классная руководительница.
— Тебя Беляев не спросили какой век! — Выкрикнула со второй парты Томка Полякова.
— А чё не спросили? — «Белый» приподнялся и, уставившись стеклянными глазами на строки Пушкина, написанные на плакате, который крепился над школьной доской, громко и с выражением начал читать, — Здравствуй, племя младое, незнакомое! Мрина Лексеевна это для кого, для индейцев написано? Чё за племя-то?
— Апачи! — Гаркнул Рысцов. — Вышли на тропу войны!
— Ха-ха-ха! — Разом грохнулся от смеха весь класс.
Как вдруг я вспомнил, что именно так прошёл последний школьный урок для Толи Широкова. Он в той моей юности так же наглотался таблеток и, выдав сольный концерт во время занятия, сначала вырубился, затем загремел в больницу и в школе больше не появлялся, так как его по-тихому отчислили за неуспеваемость. В подтверждении моих воспоминаний хулиган «Белый» покачнулся и камнем рухнул на пол.
— Толя! На бок его клади! — Крикнул я Широкову, сидящему рядом с бузотёром. — Смотри, чтоб он блевотой не захлебнулся. Рысец, беги в медпункт! Марина Алексеевна, я с вашего позволения в больницу, которая у нас через дорогу.
