Читаем без скачивания Зерно жизни - Дмитрий Хван

— Тихомир, а ты часом землицу на реке себе не приметил?

— Всё одно, землица тут везде богатая и пустая.

Соколов понимающе кивнул и сказал, обращаясь к Смирнову:

— Андрей, тогда предлагаю ставить Ангарск.

— Ну что же, вот и разобрались. Профессор Радек, с вами мы потом обсудим обучение наших поселенцев грамоте…

— Мы грамоту ведаем, — вставил Всемил. — Грамота от отцов наших нам передана, а мы храним её и отцов наших чтим.

— Очень интересно, Николай Валентинович, наверное, есть резон изучить и письмо, существующее на Руси?

— Письмо Руси древнее, кстати, чем это преподаётся в учебных заведениях, ещё до всяких там солунских братьев, — согласился Радек.

— Глаголица, Николай Валентинович? — заинтересовался Кабаржицкий.

— Помимо глаголицы существовало и русское руническое письмо, так называемые черты и резы. Официальная историческая наука, как обычно, в таких случаях стоит насмерть — не было и всё. Мол, Кирилл и Мефодий научили русских грамоте, византийцы научили жить, а крещение помогло диким русам слезть с деревьев.

— Ладно, с этим потом решите, сначала, коль мы тут все собрались надо решить дела неотложные. А именно — как мы будет себя позиционировать в общении с Москвой?

— Есть несколько вариантов, — подхватил Соколов, — мы можем так сказать уйти под руку Москвы, как предлагал нам Хрипунов. Мы можем дистанцироваться, как зависимое от Московии территориальное образование, платить некую дань и, наконец, стать отдельным государством. Конечно, на данный момент, термин государство применительно к нам, вызывает усмешку. Это понятно, но с того же начинали и нынеш… — Вячеслав ухмыльнулся:

— Уже те самые США или ЮАР, Латинская Америка, в конце концов. У каждого варианта свои плюсы и минусы. Короче их можно выразить так, — продолжал Соколов в полной тишине, — в первом варианте у нас будет так называемая крыша над головой, но есть опасность попасть в местный трибунал, как еретики и непонятные люди, да и вообще потерять друг друга. Второй вариант не даст нам ничего кроме казачьих и стрелецких гарнизонов, с теми же опасностями для нас всех, никто за нас впрягаться не будет.

— А третий вариант? Ты Вячеслав, для себя уже решил? — встрепенулся Радек.

— Да, я за третий вариант. Путь будет нелёгок, но всё зависит от нас.

— А как ты будешь решать проблему царских казаков? — сощурив глаза, спросил Радек.

— Это самая сложная задача. Нам нужна крепкая оборона, только имея пушки, мы сможем договариваться с царём. Но и кровопролитие нам крайне нежелательно, мы же не можем убивать своих предков.

Помещение казармы, в котором проходило собрание, наполнилось людским гулом. Кто-то спорил, кто-то меланхолично постукивал по столу, кто-то отрешённо глядел в окно.

— Внимание, — прервал разговоры Смирнов. — Мы, то есть, начальствующий состав экспедиции в целом сошлись во мнениях. У нас к вам есть два вопроса. И, хотя тут нет кворума, но мы хотим спросить вас, доверяете ли вы нам: мне, Вячеславу, Николаю Валентиновичу, а так же Петренко и Сазонову?

В ответ люди отвечали хоть и нестройно, но утвердительно.

— Хорошо, я рад, что наша работа вам по душе. И второй вопрос — согласны ли вы с третьим вариантом, предложенным Вячеславом?

— За счёт чего вы собираетесь страну создавать? — выкрикнули из группы научных сотрудников.

— Торговля, в первую очередь. Если мы сможем стать посредниками меж Китаем и Русью, Китаем и Европой, то сможем обеспечивать себя. Я думаю, что нам необходимо будет создать нечто вроде ярмарки, желательно на ангарских порогах, ниже современного Братска.

— И где этот ваш Братск? Да и земля там не наша! — раздался женский голос.

— Погодите, — улыбаясь, протянул Смирнов, — согласно нашему уговору с Бекетовым, граница будет проходить по их последнему поселенью. А так как Удинское зимовье сгорело, то мы имеем право поставить свой острог. Нам необходимо занять пороги — это удобно для организации обороны, пороги легче контролировать. Наши суда будут подходить с Ангары, выгружать товар. А продавать на суда, приходящие с Тунгуски.

Люди сидели в полной тишине, поражённые столь грандиозными планами полковника. Не все верили в возможность того, что сбудется желаемое. Но всё-таки большинство страшилось того, что будь они подконтрольны Московскому царству, то разлуки многим не избежать. А это самое страшное для людей, которые одиноки в этом мире и только чувство того, что все свои тут, рядом давало надежду на будущее. К тому же люди никогда не забывали об аномалии, из-за которой они застряли в этом месте — каждое утро профессор Радек собственной персоной проверял — а не заработала ли она, эта родная и в тоже время проклятая, аномалия. С собрания люди расходились задумчивые, напряжённые. Многие переговаривались друг с другом, обсуждая тот или иной вопрос.

— Ну давай, Ростик, что мы папе скажем? — Мышкина, горя румянцем щёк, уговаривала маленького Ростислава произнести тот самый детский лепет, который так дорог каждому родителю. Белокурый малыш, блестя голубыми глазками, улыбался и тянул ручки к Ярославу. И лишь у него на руках выдал сакраментальное:

— Папа! — и тут же маханул счастливому отцу кулачком по лбу.

— Ну что, Ярослав? Тебя значит, на пороги пошлют, — грустно сказала Лена.

— Так не меня же одного, со мной будет достаточно парней, что бы ты не волновалась, — ответил, параллельно строя рожицы Ростику, Ярослав.

— Да и это не завтра будет-то, я тебе ещё надоесть успею, — добавил он.

— Опять болтаешь глупости, Ярик! — укоризненно воскликнула Лена.

Байкал, посёлок Новоземельский, утро следующего дня.

За столом на открытой веранде полковничьей избы собралось примерно с двадцать человек, чтобы обсудить дела дальнейшие в более узком кругу. После того, как все налили горячий ягодный компот, слово взял Соколов.

— Товарищи! — в ответ на это уже старорежимное приветствие сразу несколько человек довольно громко хмыкнули, что заставило остальных невольно улыбнуться.

— По поручению коммунистической партии и советского правительства, — начал вещать голосом дорогого Леонида Ильича профессор Радек.

— Николай Валентинович! Уж вы-то! Ладно там Ринат будет паясничать, ему простительно.

— Всё-всё, молчу! Просто погодка отличная и компания ей под стать.

Соколов явно сбился с мысли, поэтому не смог сразу продолжить мысль:

— Поскольку аномалия никаким образом себя не проявляет, существует серьёзная опасность того, что домой мы не вернёмся никогда. Хотя и утверждать этого на сто процентов нельзя. Так вот, наступил момент определяться со стратегией нашего дальнейшего выживания.

Вячеслав кожей почувствовал как почти два десятка пар внимательно смотрящих глаз устремились на него.

— Вот дыра откроется, привезут нам водки с бананами, да форму с иголочки. Наши робинзоны сразу на дембель, разбалтывать своим закадыкам государственные тайны, — продекламировал Саляев. — Ринат! Давайте уже серьёзней. Это хорошо, что нам весело, но веселья для нашей дальнейшей жизни в тайге мало. Нам нужно выживать в условиях семнадцатого века, а это не так просто, как видимо думают некоторые.

— Да ясно, что это не пикник с корешами, — уже с совершенно серьёзным выражением лица сказал Саляев.

— Да, ясно. Но если вам это и ясно, то люди, что прибыли с Руси, задают вопросы. Считаю, что нам надо сделать так, чтобы мы не находились в культурном диссонансе с жителями этого века.

— Вячеслав, погоди. То что ты предлагаешь, это некоторый откат от наших устоев, — заметил Радек.

— Да, какая-то однобокая толерантность получается, — согласился Смирнов.

— Я это предлагаю только для общения с ними, а не между нами! Все уже наверное заметили различный культурный уровень жителей семнадцатого века? Не всё гладко в общении, шуточки ваши казачки мало понимают. Да и к религии у них отношение фанатичное по сравнению с нами, это надо учитывать, кстати. Наверное стоит показать им, что мы так далеки от них, как это есть на самом деле.

— В этом Вячеслав прав, — кивнул полковник.

— О чём я говорю, — продолжил Соколов, — о том, что необходимо принять те чины, что сейчас есть на Руси — князь, боярин и прочие. И хотя бы немного чаще употреблять упоминание религиозных терминов.

Раздались смешки со стороны Радека и его представителей, улыбался и полковник.

— А сколько у нас будет князей? — спросил Петренко, ухмыляясь.

— Один, — с серьёзным выражением лица ответил Смирнов, — в нашем варианте подходит только единоначалие, играть в демократию некогда и незачем. Конечно, можно ввести горластое вече по типу Великого Новгорода, а что из этого получится сказал ещё товарищ Платон в своей античности — демократия опьяняется свободой в неразбавленном виде, и из нее вырастает ее продолжение и противоположность — тирания. То есть или нас сожрут или мы сами себя сожрём. Да и конечно, все эти средневековые должности предназначены не для нас — провалившихся в это время, а для тех людей, что тут живут. Нам не стоит выделятся, может быть пока. А теперь я хотел бы обсудить структуру власти и принцип её работы.