Читаем без скачивания Чужой огонь - Сергей Палий

– А трамваи у вас разве не ходят? – спросил Юрка у юного артельщика.

– Энергии не хватает. ГЭС на Чусовой полгода назад построили, а река взяла и русло поменяла. Пермь с Камы кормится, возле Челябинска АЭС рабочая – но они с нами делиться не хотят. В домах с семи утра до шести вечера свет отрубают. А вы откуда? С Нижнего или с Казани, поди?

– Мы из… – начала Маринка, но Фрунзик быстро перебил ее:

– Из Казани.

– Ясно, – кивнул Некрасик. – Вот мы и пришли.

Они остановились возле шлагбаума на противовесе, который загораживал проход на небольшую стоянку, где среди нескольких припаркованных карет и бричек скучали кучера и молодой охранник.

– Постой, – сказал Максим. – Нам нужно купить продовольствие. Где у вас ближайший питачок?

– Привокзальный питачок в будни работает только до пяти вечера, а другие далеко, и очереди там огромные.

– В таком случае нам придется ехать завтра, потому что запасов провианта не хватит и на три дня.

– Это не обязательно. – Некрасик навалился своим нескладным телом на противовес и поднял шлагбаум. – Наша артель может обеспечить вас едой. На все время пути.

– Бесплатно? – подозрительно сощурившись, спросил Егоров.

– Ага. И навечно, – не удержался и съязвил подросток. – Конечно, нет. Но по расценкам питачков. Может, самую малость подороже.

– Мы подумаем, – ответил Максим. – Нужно ли официально подтверждать заказ ваших транспортных услуг?

– А то ж. У нас все честно, кого попало не возим. Айдате вон в ту будочку, там все и оформим. У вас никакой контрабанды, надеюсь, нет?

– Нестиранная пара носков считается? – ехидно поинтересовался Егоров.

– Вы зря смеетесь, – серьезно ответил Некрасик, направляясь к неприметной конторке в дальнем углу стоянки. – Если вы будете провозить через таможню разные недекларированные штучки, нам придется изменить цену.

Друзья переглянулись, следуя за юным артельщиком. В этом угловатом подростке уже почти не осталось того простодушия и услужливости, с которой он уговаривал их в тоннеле. Почувствовав, что клиенты крепко зацепились жабрами за крючок, он превратился в собранного и делового торгаша.

У Максима складывалось впечатление, что Некрасик, как, впрочем, и все остальные люди, живущие здесь, забыли о том, каков был их родной город два с небольшим года назад. Они будто родились и выросли в этом странном средневековье, смешанном с атомными электростанциями, питачками и пневматическим оружием нового поколения. А самое ужасное заключалось в том, что, по всей видимости, им было комфортно. Или – по барабану.

Быть может, прав был Зевс – не осталось у нас воли к жизни?

Максим вспомнил фантастические книжки про могучих регрессоров, которые отбрасывали планету в феодализм, чтобы потом сделать из нее процветающую колонию, и на миг его сердце замерло в ледяных ладонях страха. А вдруг?…

– Что с тобой? На тебе лица нет, – обеспокоенно спросила Маринка.

– А… – Долгов посмотрел на нее. Улыбнулся: – Много думать – пагубно.

– О чем думал-то?

– Маринка, если бы тебе предложили жить в семнадцатом или восемнадцатом веке, ты бы согласилась?

– Хм… Смотря кем и где. Какой-нибудь французской графиней – возможно, и не отказалась бы. – Она по-девчоночьи пфыкнула вверх, сдувая челку с глаз.

– А если бы, скажем… э-э… в двенадцатом-тринадцатом?

– Ну уж нет! Там антисанитария была, войны, чума, крестовые походы и прочая гадость. Хотя нет, чума в четырнадцатом веке пол-Европы выкосила… А чего это ты вдруг спросил?

Максим помолчал, погладив по дверце одну из карет. Наконец сказал:

– Вам не кажется, что боги сознательно зашвырнули нас в техногенное средневековье? Перекинули с одной ветки развития на другую.

– Изобрел самокат, тоже мне… Генри Форд, – фыркнул Фрунзик. – Если бы ты мне назвал причину – другое дело.

– Мы что-то сделали не так. Мы совершили ошибку, после которой наш путь развития оказался тупиковым.

– А вдруг это боги совершили ошибку, а не мы? Не допускаешь?

– В тот миг, когда Прометей подарил нам огонь?

– Ты не просто параноик. Ты параноик-философ.

– А я скептик, – вставил Егоров, ставя свою сумку на асфальт. – И хочу жрать.

Скрипнув несмазанными петлями, Некрасик открыл дверь будочки и сказал:

– Тесновато. Все не влезете, да и незачем. Дайте паспорта кому-нибудь одному, и пусть он заходит.

Собрав документы, Максим вошел внутрь конторки и обнаружил перед собой лысеющего мужика, заросшего огромной смоляно-черной бородой до самых глаз. Он сидел за столом и читал книжку в тусклом свете одинокой двадцативаттки, висящей на двух проводах. Увидев посетителя, мужик положил книжку разворотом вниз, не закрывая, и протянул руку:

– Андрей. Можно просто – Борода. Оформляться будем? Максим пожал сухую крепкую ладонь и огляделся, где бы присесть.

– Стульев нет, – бесцеремонно сказал Борода. – Я кучеру Семецкому поменял на книги.

Только сейчас Долгов заметил, почему внутри этой будки так тесно – то, что он вначале при неверном свете принял за заднюю стенку, оказалось книгами. Стопки лежали на полу и упирались в потолок.

– За ними еще восемь слоев, – прокомментировал Борода.

– До Омска, – не в силах оторвать взгляд от чудесной коллекции, произнес Максим. – На четырех лошадках.

Глава третья

Максим с грохотом поднялся, пнул громоздкий верстак берцем и шумно выдохнул. Егоров смотрел на него с оторопью – он никогда не видел Долгова настолько бухим.

В дым.

В карагач…

С противоположной стороны верстака, уставленного склянками из-под технического спирта, сидел огромный мужлан, подрабатывающий сторожем в одном из цехов бывшего ишимского автоприцепного завода, где они остановились на ночлег.

Шел четвертый день пути, до Омска оставалось километров триста-четыреста, не больше.

– Что ж, Г-гоша… – с запинкой проговорил Максим, глядя остекленевшими глазами на сторожа. – Давай еще по одной сы-ыг… сыграем.

Гоша волосатой рукой наполнил стаканы спиртягой на четверть и уронил пустую банку на пол. Раздался звон бьющегося стекла.

– Сыграем, – согласился он. – Только я тебе все деньги проиграл. У меня нет больше.

– Ну-у… Покумекай что-нибудь…

Гоша опустил щетинистый подбородок на ладонь и задумался, пьяно сопя.

– Ты что ж творишь, зараза, – негромко сказал Фрунзик, подходя к пошатывающемуся Максиму. – А если проиграешь? На что жить будем?

– Пошел на хер, – даже не взглянув в его сторону, прошамкал Долгов.