Читаем без скачивания Кортик. Бронзовая птица - Анатолий Рыбаков

Перед картой Борис Сергеевич стоял особенно долго и даже срисовал ее. И он объяснил Мише, что после революции почти вся графская земля была роздана крестьянам. Только некоторая ее часть осталась при усадьбе. Но и ее позабирали себе деревенские кулаки. И если будет организована трудкоммуна, то кулакам придется землю вернуть.

— Как же, — усмехнулся Генка, — так они вам ее и вернут! Попробуйте получите у Ерофеева…

Была здесь еще одна карта. Она изображала, каким богатством владел граф в России. Кроме Каратаева, у него были еще три имения и, помимо этого, рудники на Урале.

— Безобразие! — возмутился Миша. — Один человек всем владел, а другие ничего не имели! Ведь это же несправедливо! А правда, что на Урале у него были алмазные россыпи?

— Были, — подтвердил Борис Сергеевич. — Старый граф упорно искал на Урале алмазы. Но, кажется, ничего существенного не нашел. Ведь алмазы ценятся только крупные. А больших он не находил. Но через всю историю этой фамилии проходят какие-то загадочные происшествия с драгоценными камнями. Кто-то кого-то убивал, кто-то сходил с ума. Перед самой революцией старого графа даже лишили всех прав, и состоянием завладел его родной сын. В общем, грязные истории.

— Ну и черт с ними! — сказал Генка. — Пойдемте отсюда. Даже противно стоять здесь!

Когда они уходили, Миша оглянулся. И ему, как и тогда в усадьбе, показалось, что бронзовая птица зловеще смотрит им вслед…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГОЛЫГИНСКАЯ ГАТЬ

Глава 28

СЕНЬКА ЕРОФЕЕВ

Жизнь лагеря снова вошла в свою обычную колею. Привычный распорядок дня — сигнал побудки, утренняя линейка, подъем флага, работа в деревне, игры, беседа у костра. Но ощущение того, что отряд окружает какая-то тайна, не покидало Мишу.

Вина Николая Рыбалина не доказана, но он пока и не оправдан. Зато лодочник ходит как ни в чем не бывало. Встречая Мишу, он ухмыляется так, будто тогда, на реке, ничего не произошло. Даже подмигнул один раз.

С лодочником связана “графиня”. Что-то отправляла в лес. И кулак Ерофеев с ними заодно. Да… Во всем этом надо обязательно разобраться: ведь может пострадать невинный человек!

Но как действовать? Пойти в лес, узнать, что это за парни? Но где их там искать? Да и опасно. Сам бы он, конечно, пошел. А ребята? Мало ли что может случиться, а он за них отвечает.

Значит, остается только одно: узнать, что повез лодочник в лес. Узнать через Сеньку Ерофеева. Ведь он тоже перетаскивал мешки в лодку. Конечно, так просто он не скажет. А попытаться надо. Вдруг проболтается…

Генка поддержал этот план.

— Но тебе неудобно, — сказал он: — ты вожатый, ребята тебя стесняются. А мне Сенька все выложит, будь уверен.

— Что-нибудь сделаешь не то, — усомнился Миша. — Гак напортишь, что потом и не исправишь.

Но Генка заверил его, что будет осторожен и осмотрителен. Разве он не выполнял серьезных поручений!

Генка еще не обдумал плана действия. Как всегда, он надеялся на случай. Важно заговорить, а там будет видно.

Пионеры занимались оборудованием клуба. Им помогали деревенские ребята. Только Сенька и Акимка не принимали участия. Они сидели на куче бревен, грызли семечки и, лениво поругиваясь, перекидывались картами. Генка остановился возле них и, изобразив на лице любопытство, стал смотреть на их игру.

— Садись с нами, — предложил Сенька, тасуя колоду.

Генка присел на бревна:

— В карты не играю, а посмотреть — посмотрю.

— Не бойся, — усмехнулся Сенька, — не на деньги. На щелчки.

Генка важно ответил:

— Со мной играть нельзя. Я кого угодно обыграю.

— Так уж обыграешь?

— Точно тебе говорю. Дай колоду.

Генка взял колоду, перетасовал ее и показал карточный фокус.

Фокус был несложный. Но Сенька и Акимка были потрясены. Так, во всяком случае, показалось Генке. Уж очень удивленно они смотрели на него.

Довольный своим успехом, Генка деланно равнодушным голосом проговорил:

— Я и не такие вещи могу отгадать. Вот посмотрю на человека и сразу скажу, что он сегодня делал и что вчера делал и позавчера.

— Это ты врешь, — усмехнулся Сенька. — Могу доказать!

— Ну, чего я вчерась делал?

— Ишь ты! Так я тебе и сказал.

— Конечно, не скажешь: откуда тебе знать. — Значит, не знаю?

— Не знаешь!

— Не знаю?

— Нет!

— А если знаю?

— Так скажи!

— Так вот, — внушительно сказал Генка, — если я тебе скажу, что ты делал вчера, то ты мне скажешь, что ты делал позавчера.

— Ладно.

— Вчера ты на мельницу ездил, — сказал Генка.

— Верно! — пробормотал Сенька. — Это ты мог и видеть…

— Где я мог видеть? На мельнице я не бываю. Просто посмотрел на тебя и отгадал. А теперь ты скажи, что ты позавчера делал.

Сенька исподлобья посмотрел на Генку:

— Думаешь, только ты один можешь отгадывать?

— При чем здесь один или не один? Мы с тобой условились — вот я и отгадал. Теперь ты скажи, что делал позавчера, а я уж скажу, правду ты говоришь или неправду.

— Какой ловкий! Думаешь, ты один мастак отгадывать? И другие есть.

— Я что хошь отгадаю, — хрипло проговорил Акимка, большим загнутым пальцем ноги чертя на песке фигуры. — Что ты можешь отгадать? — насмешливо спросил

Генка.

— А что хошь.

— Верно, верно, — подтвердил Сенька, — Акимка все отгадает.

— Что же он может отгадать? — продолжал допытываться Генка.

— А что хошь, — Сенька повернулся к Акимке: — Вот, Акимка, мы тут одну вещь спрячем, а ты найди. Найдешь?

— А чего ж…

— Ладно. Давай…

Акимка поплелся к сараю.

— Не оглядывайся! — крикнул ему вдогонку Сенька. Акимка уткнулся лицом в сарай.

— Так, — прошептал Сенька и вытащил из-за пазухи яйцо — обыкновенное куриное яйцо. — Видал? Пусть ищет. Ввек не найдет.

Генка подозрительно посмотрел на Сеньку. А что, если они в сговоре с Акимкой? Ведь друзья. Может быть, они его разыгрывают. Ладно, пусть попробуют!

— Давай его под бревно спрячем, — предложил он.

Сенька замотал головой:

— Не годится! Враз найдет! Вот что мы сделаем. Наденем шапки, а под шапку и положим. Пусть ищет! Ввек не найдет.

И не успел Генка ничего ответить, как Сенька приподнял его кепку, осторожно подсунул под нее яйцо и снова надвинул Генке козырек на лоб.

— Здорово будет! — зашептал Сенька. — Ни за что не найдет. А мы ему пять горячих за это влепим.

“Хорошо, — подумал Генка, — пусть яйцо будет у меня. Но обмануть им меня не удастся”.

— Все? — спросил он.

— Все!

— Хорошо, — сказал Генка, — только условие: повернемся к нему спиной, и пусть он так ищет.

— Зачем?

— Чтобы ты ему не подмигнул.

— Ладно, — согласился Сенька.

Они сели спиной к Акимке.

— Давай, Акимка, можно? — крикнул Генка. — И, если ты ему хоть слово скажешь, я играть не буду.

— Ладно, ладно, — пробормотал Сенька. Мальчики сидели не оборачиваясь. Сзади них послышались шаги и сопенье Акимки.

— Чего отвернулись? — спросил он.

— Ищи, ищи, — ответил Генка, торжествуя в душе.

Ловко он их провел! Эта штука, видимо, у них давно разыграна. Сенька должен каким-нибудь условным знаком показать Акимке, где спрятано яйцо. А на то, что придется отвернуться, они, конечно, не рассчитывали. Пусть поищет!

И Генка искоса поглядывал на Сеньку, опасаясь, что тот подаст Акимке тайный знак. Но Сенька сидел спокойно, сложив руки на коленях. Спиной он, конечно, ничего не сумеет изобразить. Попался! Теперь-то уж придется рассказать, что делал позавчера…

Мальчики, с надвинутыми на лоб кепками, сидели на бревне не оборачиваясь. Акимка ходил и сопел сзади них.

— Отгадывай скорей, — сказал Генка. — Целый год будешь искать?

— Сейчас, сейчас, — ответил Акимка.

Он засопел где-то совсем у Генкиного уха, и не успел Генка опомниться, как Акимка изо всех сил ударил ладонью его по голове, прямо по кепке. В ту же секунду липкая, вонючая яичная жижа потекла Генке на лоб и глаза.

Разъяренный Генка вскочил и сорвал с себя кепку. Жижа потекла сильнее, залепляя глаза. Яйцо было тухлым. Генке казалось, что весь он с головы до ног издает нестерпимое зловоние.

— А ты говорил, не отгадает! — покатывался с хохоту Сенька.

Акимка со своим обычным понурым видом что-то чертил на песке кривым ногтем ноги.

Краем рубахи и пучком травы Генка вытер лицо и голову (носовой платок он, как всегда, забыл в палатке) и сказал:

— Ладно, ваша взяла. В другой раз, не разыграете!

— Там посмотрим, — отрезал Сенька. — Больно вы много из себя воображаете!

И уже совсем злобно добавил:

— Подумаешь, комсомольцы!

Глава 29

ГВОЗДЬ