Читаем без скачивания Крымская война - батальона ДНР (СИ) - Олег Рыбаченко

– У тебя преимущество в длине, а у меня в уме!

Тот выдал спорную банальность:

– Женщины, особенно блондинки умными не бывают. Если хочешь сохранить свою жизнь, встань на колени и сделай, мне минет.

– Своим непристойным предложением ты сам себе продлил мучения. – Девушка-рейнджер прыгнула на своего противника. Тот изящно отступил, парировав выпад:

– Не слишком плохо для шлюхи!

Глава 18

Подъем прозвучал когда еще не было пяти утра. Естественно выспаться как следует не удалось. Впрочем Олег Рыбаченко быстро встряхнул с себя сонливость. Недосыпание для юного бойца привычно. Мальчишка даже заметил, когда Шамиль поэтому поводу просипел:

– Вот петухи ни свет ни заря!

Заметил:

– А на войне бывало куда хуже… Тут у нас на фоне фронта почти курорт!

Крендель с любопытство спросил мальчишку:

– Ты был на фронте?

Олег Рыбаченко уточнил:

– Не был, а реально воевал!

-Гонишь пургу! – Не поверил Крендель и перехватив злой взгляд, уточнил. – Таких юных по закону нельзя брать на фронт!

Олег согласно кивнул:

– Да нельзя… Но нашлись добрые люди, что приняли сыном полка… Я мог показать как умею стрелять.

Шамиль потрогав синяк на подбородке и виске, поморщился и согласился:

– Он отлично дерется. Может и в самом из фронтовиков!

Крендель хотел что-то спросить, но грубо покрикивая охрана, уже выводила из камеры пацанов. Тех кто опаздывал погоняли дубинками. Вели себя надзиратели крайне грубо, словно в фильмах про эсесовцев. Правда били только тех, кто опаздывал. Их троицу пропустили вперед, остальных построили по росту. Примерно четверо или пятеро мальчишек оказалось выше Олега, хотя это в общем камера мелкоты. Нахватанной в результате облав и различных семейных арестов.

Ну, что же суровое время войны при жестоком сталинском режиме. Олег Рыбаченко сам любил сочинять хвалебные стихи про Сталина. На Донбассе идеи сталинизма были необычайно популярны. Многие всерьез молились Сталину словно иконе. Но сейчас романтический окрас с режима спал.

Их повели на двор, видимо кормить. На зарядку тратить время не стали, а какой смысл, если за день они и так вымотаются, что им будет не до этого.

На дворе еще довольно прохладно – рассвет еще только вздымается. А вот горячая еда готова. Жидкий, крапивный суп, со следами капусты и брюквы, в него заключенные укладывают черствую хлебную пайку. Невкусен хлеб на лебеде, отрубях и даже опилках, но… Для голодных детей, которые и до тюрьмы не пировали, а впереди ожидает тяжелая работа, это наверное вкуснее пирожных.

Олег с трудом заставил себя, буквально влил это пойло. Мальчик понимал, что хоть и нет аппетита, а что-то съесть надо иначе точно загнешься. Тем более в голове промелькнула страшная догадка, что это не совсем ментальное видение. Скорее всего он и в самом деле залетел в какое-то параллельное мироздание и там может реально ослабеть и умереть. Во всяком случае все ощущения самые натуральные, от неприятных запахов потных тел, до колючей гальки тюремного двора. Тоже не слишком чистого.

А собралось тут ребят сотен пять. Разных возрастов, но не старше шестнадцати, так как таких в сталинские времена обычно держали вместе со взрослыми. Но несколько крупных пацанов с пробивающимися усами уже имелось. И все в ранге бригадиров отрядов, в новых робах и грубых ботинках. Их кормили отдельно…

Перед едой руки поласкали в стекающем с холма небольшом акведуке.

Олегу мучительно захотелось почисть зубы щеткой. Хотя у него уже была паста из древесной коры, но все же… Но тут мяса не дают, значит зубы будут целее…

Поскольку на всех заключенных не хватало цепей, самых младших просто привязывали к шесту. Затем стали разводить по разным местам.

Выглядело несколько комично, когда дети в полосатых пижамах и связанные пели патриотические песни. Понятно почему такое не хотели показывать иностранцам, особенно в период обострения советско-британских отношений.

А что они действительно обострились Олег Рыбаченко отлично чувствовал. Идти по разрушенному городу не слишком приятно, много камешек и щебня от слишком грубой подошвой. Хотя конечно все же мальчишка занимался единоборствами, ему не столь страшны этим мелкие и острые камушки. Но для некоторые детей, что не из нищих семей босоногость болезненна.

Их отвели к развалинам и началась в общем незамысловатая работа. Шуфлями грузили щебень и камни, а далее несли на носилках. Причем достаточно далеко.

Работа довольно тяжелая особенно для несытой пайки, но… Олег как тренированный пацан впрягся с энтузиазмом. Поначалу усталость, несмотря на активную работу в паре с Шамилем не чувствовалась. Но спустя несколько часов, уже мучительно заныли не только сбитые подошвы, но и мышцы тела.

Но это еще ничего, некоторые ребята уже стали терять сознания и самый полдень, когда жарко объявили полчаса перекура. Олег с удовольствием прилег на траву. Как у Черного моря хорошо – тепло и солнечно… И тут же провалился в сон.

Перед ним сразу же появилась Москва и заседание ставки Верховного Главнокомандования. Большой кабинет Сталина украшенный дорогими в масле портретами русских полководцев, и большая оперативно-тактическая карта на стене.

Сам Сталин казался маленьким, и рябым из-за оспинок. Совсем не страшный, пожилой грузин с хрипловатым голосом и кавказским акцентом. Но в данный момент вопреки стереотипам, когда Сталина рисовали как правило спокойным, вождь всех времен и народов был злой. Причины впрочем существенные.

– Эти господа англичане и янки освободили всех военнопленных стервятников. И это именно в тот момент когда наша славная авиация несет колоссальные потери от действий трупных грифов. Нас предали, и предали жестоко!

Сталин сделал паузу и красноречиво посмотрел на Жукова. Тот будучи заместителем Верховного главнокомандующего и первым замом министра обороны( нарком обороны сам Сталин!), логично заметил:

– А этого и следовало ожидать! Они хотят максимально ослабить СССР. И поступи капиталисты по иному, нас бы это еще более удивило бы.

Вождь сделал несколько шагов и обратился к Вознесенскому:

– Ты курируешь тяжелую индустрию, в общем на Берию я возложил курирование авиации… Но ты грамотнее Лаврентия. Можешь сказать – есть у нас шанс переломить битву в воздухе?

Вознесенский относительно молодой и с приятной внешностью человек, выглядевший несмотря на бессонные ночи весьма бодро ответил достаточно честно:

– Сейчас в выпуске самолетов у нас Германией почти паритет. Но фрицы имеют преимущество в вооружении и скорости в своих истребителях. Да и процент выпуска именно истребительной авиации у них выше. Плюс примерный расчет возможностей промышленности…

Сталин свирепо рыкнул:

– Ну короче говори!

Вознесенский ответил интеллигентно:

– Не хочу показаться банальным, но это в первую очередь зависит от умения и мастерства наших летчиков. Добиться над вражеской авиация превосходства в качестве и численности мы пока не можем!

Сталин явно недоволен ответом, но держит себя в руках. Голос смягчился:

– Ну, а как новые машины ЯК-3 и Лагг-7?

Вознесенский с печальной улыбкой произнес:

– Это хорошие машины, но… ЯК-3 требует большого количества качественного дюраля, из-за повышенной требовательности к прочностью крыльев. Так полная замена им ЯК-9 к сожалению не реальна. Мало того из-за прекращения западных поставок, видимо выпуск новой машины будет меньше, чем мы планировали. А ЯК-9 увы слишком уступает МЕ-109 «Г» в вооружении и немного в скорости. А если брать уже поступающий в Люфтваффе МЕ-109 «К» с его мощным более двух тысяч лошадиных сил двигателем, то обе наши машины проигрывают в вооружении и скорости!

Вознесенский печально развел руками:

– Увы только горизонтальная маневренность, то в чем ЯК лучше немецких марок. МЕ-109 «К» с исключительно сильным пушечным вооружением и скорость до 700 километров в час гробовая марка.

Сталин выдержал подкатывающийся к горлу рык гнева и вкрадчиво спросил:

– На яках довольно слабый и устаревший двигатель который даже после форсирования не превышает 1200 лошадиных сил. Естественно данная марка не может превзойти даже в принципе Фокке и Ме последних моделей в скорости и вооружении. Но вот ЛА-7, с его двигателем где используется немецкая система форсирования и достигает мощь до 1800 лошадиных сил, он то может с врагом потягаться?

Вознесенский согласился со Сталиным:

– Да это по скорости и силе мотора лучших наш истребитель. На форсировании его предельная скорость до 680 километров в час. Это почти как у последних серийных МЕ и Фокке и выше, чем более ранних моделей данных машин. Но и этот истребитель из дефицитности многих материалов не может быть слишком массовым. Да и вооружении он все равно послабее. Пока у нас нет ничего равного 30-миллиметровой немецкой авиапушке.