Читаем без скачивания Эмигрант с Анзоры - Яна Завацкая

С восьми до восьми двадцати я успел построить десятка три версий причин ее отсутствия. Наиболее вероятной казалась такая – возможно, она и не имела в виду колоннаду Бетрисанды. Вроде бы, в Коринте никакой другой коллоннады просто не было, но кто знает...

Однако в восемь двадцать серое платье Аделаиды наконец мелькнуло между колонн.

Она оделась на удивление скромно. После того, как я видел ее то в змеиной чешуе, то с прической, где каждый волосок отдельно намазан блестящей краской и стоит совершенно вертикально, то в юбочке из бус, едва прикрывающей ягодицы, это платье казалось просто верхом благопристойности. Обычное серое шелковое платье, узкое, с рубиновой брошкой у стоячего ворота. Тонкие руки Аделаиды были обнажены (это осенью и на таком ветру) и украшены лишь несколькими скромными серебряными браслетами с рубином.

– Ты ведь замерзнешь, – я набросил на плечи Аделаиды свою куртку. Девушка не возражала.

Я думал, она поведет меня к флаеру. Но мы углубились в Бетрисанду. Миновали пруд с лебединым замком, колокольный мостик, детский аттракцион в виде настоящего малого патрульника времен последней сагонской войны, перешли на цветочную аллею, но сейчас, осенью, здесь почти ничего не было, кроме разрозненных клумб ярко горящих пестрых астр и локарнов с Цергины. Мы прошли каскад фонтанов, естественно, не работающих, Хрустальный Грот. Я хотел уже спросить, куда, собственно, Ада меня тащит. Но наконец мы оказались перед маленькой дверцей, прорубленной, казалось, прямо в скале.

– Вот куда стоит ходить, – сказала Ада. Я ни разу не был здесь, но в этом нет ничего особенного – разве можно изучить все чудеса Бетрисанды? Мы вошли.

Этот полутемный зальчик, пропитанный изысканнейшими ароматами жареного мяса и пива, освещенный тусклыми настоящими древними масляными лампами, совсем не большой, напоминал мне больше всего какую-нибудь таверну из времен до Великого Преобразования на Анзоре. По крайней мере, из исторических фильмов о тех временах.

Мы выбрали маленький столик – из самого настоящего, даже плохо оструганного дерева – в углу, под слегка чадящей масляной лампой. Тотчас к нам подскочила официантка – женщина средних лет, одетая в настоящий засаленный черный передник и длинное синее платье, с кокетливым кружевным убором на голове.

– Что вам будет угодно, сэни?

Аделаида снова взяла инициативу на себя.

– Дай-ка нам... по порции жареной свинины с капустой, – сказала она, – ну и сама понимаешь... темного, в больших кружках.

Я представил, сколько здесь может стоить порция и прикинул, сколько кредитов у меня до конца месяца... впрочем, еще с патруля остался некоторый запас. Ладно, не буду же я жмотиться...

А любопытное здесь принято отношение к официантам. Мне даже неприятно стало – почему-то вспомнилась Эль-Касри. Хотя, конечно, ничего общего.

Здесь это – просто игра.

– Здесь настоящее мясо, натуральное... они своих свиней держат. И жарят прямо на вертелах, – сказала Аделаида, – кстати, можно посмотреть.

Я не выразил особого желания смотреть на мясо. Аделаида тоже не двигалась с места.

На Анзоре я не то, чтобы наелся мяса – мы его получали редко. Но все же оно там было вполне натуральным. И особой разницы с синтетическим я как-то не почувствовал. Сегодня, пожалуй, Аделаида слегка подкачала с романтикой... ну не вижу я ничего особенного в таверне доцхарновских времен и в натуральном жареном мясе.

Лучше бы уж в «Ворону» пошли... В конце концов некоторые девушки-эстарги одеваются еще покруче Аделаиды. Неужели «Синяя ворона» – это так пошло? Впрочем, ладно... ну раз Ада так хочет – что мне, трудно? И я действительно здесь еще ни разу не был. Пусть мне не интересно, но ей-то это нравится.

На мой взгляд, в «Вороне» все же кормили вкуснее. Мясо было жестковатым, пахло дымом... может, кому-то это и нравится, а мне лично напоминает армейские сборы. И по-моему, клонированное даже вкуснее. Пиво мне и вовсе не понравилось... Однако я молча ел и делал вид, что все замечательно.

Аделаида рвала зубами куски мяса с большой двузубой вилки, и это странно не вязалось с ее сегодяшним великосветским обликом.

Я уже понял, как закончится сегодняшний вечер. Вариантов только два. Первый – Ада исчезнет сразу после ресторана. Второй – мы отправимся ко мне, и проведем вместе еще пару восхитительных часов. Словом, все, как обычно... Все замечательно. Только завтра мне идти на центрифугу, потом практика по медицине, потом тренировка... Слишком уж все это несовместимо с моей обычной, нормальной дневной жизнью. Я должен сделать выбор? Но не могу же я сделать его, даже не посоветовавшись с самой Адой?

Ада доела свое мясо. Достала откуда-то сигарету и закурила. Это поразило меня – я никак не предполагал, что она курит... от нее бы пахло! Но нет, ничего же подобного... возможно, она просто курит очень редко.

Она и курила красиво. Держа сигарету в вытянутых длинных пальцах с ногтями, сверкающими, как рубиновые капельки крови. Пуская сизые колечки дыма... Я втянул дым ноздрями – обычный никотин, вроде бы. Ну да, на Квирине с этим строго... ско ведь и в Коринте дежурят! И сюда, между прочим, могут заглянуть для проверки.

Вдруг показалось – только на миг – что Ада значительно старше меня. Горькая складочка залегла между бровей, и в глазах – грустное, старческое уже всепонимание. Или – просто пустота?

А ведь я даже не знаю, сколько ей лет.

– Я хотел с тобой поговорить...

Сам не знаю, как решился на эту фразу. Как в ледяную воду кинулся... Только что было все так хорошо, восхитительно просто, и вот. Нарушил гармонию...

Ада, впрочем, как обычно вскинула свои бровки, и спросила просто.

– О чем?

– О нашей жизни... вообще.

– О нашей жизни? – Ада сделала ударение на «нашей».

– Да, – я отодвинул надоевшую тарелку с резиновым мясом, – Понимаешь, – я перешел на шепот, – я люблю тебя.

– Ты мне это уже говорил, – насмешливо сказала она.

И правда – говорил. Не раз. В жаркой, сладкой ночи, трепеща от счастья и благодарности...

– Ада, я не просто... я не могу без тебя жить, понимаешь? Совсем не могу. Ты с ума меня сводишь.

– И что? – Ада недоуменно пожала плечами.

– Я... – сам не знаю, как я решился это сказать, – ты... может быть. Ну, замуж, конечно, я понимаю, это не для тебя. Но может быть, мы просто поживем вместе? У меня, хотя бы, можно...

Ада расхохоталась – резко, будто заклекотала хищная птица.

– Ланс, ты неисправим... прости. Ты действительно совершенно законченный... эстарг. Мне ты казался человеком.

– Ада, – произнес я обреченно, – ты пойми, я просто тебя люблю. Я не понимаю, что ты хочешь этим сказать...эстарг, человек... это для меня все слишком сложно. Я действительно совсем простой ско. Даже хуже, я даже не ско – я эмигрант с отдаленной и дикой планеты. Я вашу жизнь квиринскую совсем не знаю. И я не понимаю, что ты хочешь сказать... что ты хочешь от меня. Ну объясни, пожалуйста, может быть, я пойму.

– Я все ждала, – грустно произнесла Ада, – может быть, ты перестанешь смотреть на себя так. Поймешь, что ты не анзориец, и не квиринец, и не эстарг, и не ско.... ты просто человек, мужчина. А я женщина. Просто женщина. Вы всю жизнь загоняете себя в клетку понятий... обычаев, долгов, наименований. А я живу просто... как птица, как облако в синеве. Я пошла с тобой... ты показался мне другим. Но они уже научили тебя. Ты хороший ученик, Ланс! И ты будешь хорошим ско.

«Ты будешь хорошим ско. Ты не боишься пуль, быстро соображаешь», – вспомнилась мне вдруг Оливия. Только она сказала это совсем иначе. А сейчас... сейчас мне было плохо. Я понял уже, что не оправдал... не смог стать таким, как нужно.

Но ведь она сидит здесь... не ушла. Ждет ответа. Значит, не все потеряно!

Искренность, только искренность. Это я чувствовал интуитивно.

– Ада, я не знаю... я просто никогда не думал в таких категориях. Ну скажи мне, что сделать для тебя?

Мне вдруг на миг показалось, что я понимаю ее...

Маленькая обиженная девочка. Мама и папа – эстарги. Уходят. Оставляют одну. Однажды – ушли и не вернулись. Ненависть. Лучше бы они были плохими родителями, лучше бы били ее или были несправедливы... все что угодно лучше, чем это – просто уйти и не вернуться. Оставить – расти у чужих людей. Без любви. У милых, правильных, добрых людей – без любви. Одну. Ненавижу. Ни за что. Никогда. Не хочу в Космос. Ненавижу весь этот мир, отбирающий родителей у детей, отбирающий любимых. И никого никогда больше не буду любить. Привязываться – ни к кому. Не дай Бог снова пережить это.

Может быть, все это было совершенно не так (даже скорее всего – не так). Эта красивая, облагороженная версия ее жизни вдруг мелькнула в моей голове мгновенно, как кадры кино... Мне просто показалось, что на самом деле Ада очень ждет кого-то, кто помог бы ей. Что ей плохо... ей действительно плохо. Я, может быть, и не смогу ей помочь, ну кто я такой? Но мне стало ее жалко. Я накрыл ладонью ее руку, свободную от сигареты.