Читаем без скачивания Наследник Петра. Кандидатский минимум - Андрей Величко

Более того, Новицкий считал, что Австрию к дележу Польши лучше не допускать – если, конечно, получится. Тогда она будет долго обижаться на державу, утащившую лакомый кусок прямо у нее из-под носа, каковая обида резко снизит возможность заключения австро-прусского союза. Правда, сейчас он и без того крайне маловероятен, но так будет далеко не всегда.

И, значит, император пообещал королю всяческую поддержку в том случае, если Вена вдруг начнет возникать по поводу пробития коридора из основной Пруссии в ее восточную часть.

Кроме того, монархи определились со временем свадьбы немецкого принца и русской цесаревны – оное действие было назначено на апрель грядущего тридцать четвертого года. Причем Новицкий выразил желание взять все расходы на себя, против чего Фридрих Вильгельм возражал исключительно ради соблюдения приличий и совсем недолго – всего секунд тридцать. А потом согласился, в том числе и с тем, что император явится на свадьбу в сопровождении небольшого количества русских войск. Потому как из Пруссии было даже ближе до театра грядущих боевых действий, чем из Курляндии. То есть надобность во встрече с Анной Иоанновной отпала, но Новицкий все равно по дороге домой собирался завернуть в Ригу. Ведь обещал же! А о чем при этом говорить – разберемся по месту. Например, вполне можно будет побеседовать про остров Тобаго.

Но вот наконец все дела были завершены, и посольство начало собираться домой. Обратный путь предполагался таким же порядком, что и сюда. То есть все на «Петре Первом» в сопровождении десяти яхт типа «Спрей», а император на килевой яхте проекта «Беда» в сопровождении второй точно такой же, их не ждет, а быстро плывет сначала в Ригу, потом оттуда в Питер.

Отъезд был назначен на завтрашнее утро, а пока Сергей шел по коридору дома, где пока еще квартировало посольство, – он собирался перед отъездом сказать пару слов своей тетке. Однако перед дверью в ее покои стояли двое часовых.

– Ваше величество, – неуверенно сказал прохаживающийся по коридору унтер, – ее высочество велела никого не пускать до особого распоряжения.

– И меня тоже? – немного удивился император.

– Нет, вас-то мы, конечно, пустим, но… может, вам туда не надо?

– Почему?

– А вы послушайте.

С этими словами унтер чуть приотворил дверь. Теперь оттуда явственно доносились страстные охи и стоны.

– Это она там с Фридрихом?

– Так точно, вашество!

– И давно?

– Со вчерашнего вечера. После полуночи вроде ненадолго угомонились, а сейчас вон по новой начали.

«Ясно, – подумал Новицкий, – перед разлукой Лиза пытается оставить у жениха самые яркие воспоминания. Чтобы он, зараза, потом неделю враскоряку ходил и месяц на баб смотреть не мог! Ладно, пусть трудится».

– Если цесаревна закончит личные дела до десяти вечера, то передайте, чтобы зашла ко мне, – велел император. – Если же нет, то ей будет письмо.

По пути в Ригу Сергей смог оценить яхту, в создание которой внесла немалый вклад его молодая жена. Суденышко, без затей несшее имя «Елена», легко шло чуть ли не против ветра! Причем довольно сильного, капитан Спиридов оценивал его в семь баллов. Угол между направлением, с которого он дул, и курсом яхты составлял градусов сорок пять, при этом «Елена» уверенно держала скорость около восьми узлов. В трех кабельтовых сзади, не отставая, шла вторая такая же яхта – «Елизавета».

На второй день плавания Новицкий подумал, что не очень удачно подобрал серию названий. Но он считал, что таких яхт будет всего две – все-таки они получились заметно сложнее в производстве и дороже «Спреев». Но насколько же лучше! Да, но тогда как прикажете называть следующие – продолжать линейку женских имен? До подозрений Лена, конечно, не опустится, но все же у нее может мелькнуть нехорошая мысль. И что теперь делать?

Назвать следующую яхту «Маврой», решил молодой царь. Вот уж про эту никто не станет думать ничего, выходящего за рамки приличий! А ту, которая пойдет после «Мавры» – «Анастасией». Про бабку Лена тоже вряд ли вообразит что-нибудь нехорошее. Ну а потом видно будет.

От раздумий императора отвлек голос капитана:

– Государь, волнение усиливается, и вам лучше пройти в каюту. На палубе сейчас должна оставаться только команда.

– Ладно, ухожу, – кивнул Сергей.

«Хороший моряк, – подумал он про капитана, – хотя ему всего двадцать лет. Но из них плавает он уже семь, причем именно плавает, а не где-то там числится. Да и фамилия вроде какая-то знакомая. По возвращении в Москву надо будет глянуть в планшете – вдруг он оставил заметный след в истории? Если так, то ничего удивительного в этом не будет».

«Елена» с «Елизаветой» прибыли в Ригу спустя двое суток после выхода из Штеттина. И тут случился сюрприз – вместо Анны Иоанновны императора ждало письмо от нее. В коем курляндская герцогиня сообщала, что она, к своему отчаянию, не может прибыть в Ригу по состоянию здоровья, и приглашала «своего царственного брата» в Митаву.

«Да ведь она мне никакая не сестра, а то ли троюродная, то ли вовсе четвероюродная тетка», – в растерянности подумал Новицкий. Или это просто принятое в дипломатии выражение такое? Надо будет уточнить у Головкина. И заодно узнать, является ли отказ выехать навстречу императору под таким предлогом дипломатическим оскорблением или нет – Сергей и в этом не был уверен. Вот, например, если набьют морду послу – это точно будет оскорбление, после которого надо или объявлять войну, или принимать симметричные меры. А тут как быть?

Немного подумав, император сел писать ответ.

«Дорогая царственная сестра, – начал он. – Приношу вам глубокое соболезнование в связи с постигшей болезнью, что в вашем возрасте может быть опасно. Но, несмотря ни на что, все же надеюсь, что вы выздоровеете и тогда мы сможем увидеться. Сейчас же это невозможно, ибо после моей болезни, от которой меня с большим трудом излечил великий целитель Шенда Кристодемус, у меня еще не до конца восстановилась иммунная система, что делает мой неокрепший организм уязвимым к инфекциям».

«Интересно, – прикинул Новицкий, – хотя бы слово «инфекция» эта старая зараза знает? То, что про иммунную систему она не в курсе, это точно. Хотя какая разница, понятны ей обоснования того, что император к ней не поедет, или нет. Тут важен сам факт».

Сразу после отправления письма герцогине «Елена» и «Елизавета» отчалили – молодой царь торопился в Москву.

К Санкт-Петербургу яхты подошли вечером, и царь отправился ночевать в Летний дворец, где перед сном имел продолжительную беседу с отцом Антонием про то, какие слухи из распускаемых людьми Нулина укоренились, а какие нет, и насколько питерцам был интересен сам факт спуска на воду царской галеры. Здесь никаких неожиданностей не было – уже появились разговоры, что эта посудина зачем-то нужна при запуске воздушных шаров. Причем один рабочий с верфи, крепко выпив в компании нулинских распускателей слухов, сам начал их убеждать именно в этом. Мол, вряд ли железяки с трубой, что туда впихнули, являются баней или пекарней. Потому как молодой царь неприхотлив, это все знают, и просто так на ненужную роскошь денег никогда не кидает. Оное устройство нужно для предварительного подогрева воздуха в шаре! Чтоб, значит, не возлагать такую задачу на установленную в нем горелку. Ибо та работает на керосине, а его надо экономить, больно уж дорог. А то, что стоит на галере, использует дрова. Правда, из-за этого оно и весит дай-то бог, люди чуть пупки не надорвали, впихивая его на место, но ведь ему же не летать. Оттого у галеры и мачты совсем небольшие, да к тому же разнесены на нос и корму. Чтоб, значит, в середине было где разместить надуваемый воздушный шар.

Что интересно, именно таких слухов люди старшего коменданта вообще не распускали.

Выслушав главного благочинного, Новицкий велел арестовать рабочего за разглашение государственной тайны, причем сделать это настолько явно, насколько получится, не вызывая подозрений, что это спектакль. А потом быстро доставить в Москву. По дороге обращаться с арестантом вежливо и бережно, дабы он не потерпел никакого, даже самого малого, ущерба в своем драгоценном здоровье. Сергей решил, что человек, смогший придумать такую в общем-то технически непротиворечивую гипотезу, наверняка способен и на нечто большее. Мозги у него точно есть, и он умеет ими пользоваться.

На этом встреча с руководителем ГБ завершилась, и Новицкий отправился спать.

Хоть император и спешил в столицу, он все же на полдня задержался в Новгороде для встречи с купцом Никодимом Владимировичем Уткиным, отцом известного аэронавта и владельцем бумажной мануфактуры.

Купец, предупрежденный всего за пару часов до визита, успел накрыть великолепный стол, коему молодой император отдал должное, но в молчании. Затем, вытерев губы салфеткой, начал: