Читаем без скачивания Ангел тьмы - Тилли Бэгшоу

В зале стояла мертвая тишина. Эллен задала следующий вопрос:

— Кто убил Эндрю Джейкса, София? Анджела или Фрэнки? Или они оба это сделали?

— Фрэнки. Это был Фрэнки, — ответила София без колебаний и разразилась рыданиями.

— Ложь! — вскочил Манчини. — Все это бред, дерьмовый спектакль! Это онавыбрала Джейкса первой жертвой! Она, не я!

Судья Муньес строго призвал его к порядку, а судебные приставы быстро усмирили Фрэнки и заставили сесть.

Но София все еще говорила, как в трансе, не в силах остановиться.

— Он перерезал горло Эндрю. Такой ужас! Кровь была повсюду… никогда не видела столько крови! Потом он изнасиловал бедную Анджелу… она умоляла его остановиться, но он ее не слушал. Не остановился. Он делал ей больно! Потом… связал их и ушел.

— А где были вы, пока все это происходило? Помните?

— Конечно, — удивленно ответила София. — Я была там же, где всегда. Наблюдала.

Эллен Уоттс допрашивала клиентку еще час, прежде чем судья Муньес объявил двухчасовой перерыв. Официально — для того, чтобы позволить другим адвокатам подготовиться к перекрестному допросу. На деле же большой перерыв должен был дать журналистам время прокомментировать и домыслить ситуацию, что, в свою очередь, гарантировало новостям место на первых полосах всех газет Восточного побережья.

Второй час показаний Софии прошел в том же драматическом ключе, что и первый. Были периоды просветления, когда женщина полностью сознавала, кто она такая, где находится и почему отвечает на вопросы. В эти минуты она казалась спокойной, умной, красноречивой и явно раскаивалась в содеянном. Но когда ее просили вспомнить о преступлениях, она неизбежно соскальзывала в ад расщепления личности, становясь кем-то другим: Анджелой, Трейси, Ириной, Лайзой или Сарой Джейн, словно все они были реальными женщинами, ее знакомыми и подругами. Она явно отделяла пережитое ими от событий своей жизни. В ее помрачненном рассудке любовь Трейси к Пирсу и Лайзы к Майлзу была искренней. Любовь и скорбь, которую испытывали вдовы, были настоящими. Подготовка всех преступлений развивалась по одному и тому же сценарию. Фрэнки устраивал знакомство, планировал убийство, которое сам же и осуществлял, одержимый желанием «отмщения». Это он «создавал» всех жен, своих сообщниц. А потом насиловал их на глазах у бедной Софии.

Оставался один вопрос: было ли ее очевидное безумие притворным, на чем громко настаивал Манчини, разыгрываемым для того, чтобы послать его на смерть, пока она будет доживать остаток дней в закрытой психиатрической лечебнице, или это чистая правда?

Пробудившись от привычной апатии поразительным воздействием, произведенным на присяжных, особенно женщин, показаниями Софии Баста, Уильям стал агрессивным, явно намереваясь вцепиться добыче в горло.

— Мисс Баста, когда вы назывались чужими именами исключительно с целью выйти замуж и потом убивать беззащитных стариков…

— Протестую! — завопила Эллен Уоттс. — На каких основаниях, ваша честь? Она призналась в этом под присягой!

— Протест отклоняется. Можете закончить вопрос, мистер Бойс.

— Когда вы изменяли имена и внешность, это наверняка требовало немалой подготовки?

— Не понимаю.

— О, думаю, что понимаете. Перед каждым преступлением вам приходилось делать пластическую операцию и придумывать и заучивать новую биографию вашего персонажа. Практиковаться в произношении, находить место работы, заводить друзей. То есть создавать базу, на которой можно было бы устроить встречу с будущей мишенью, после чего приняться за обольщение.

Эллен снова вскочила.

— Я не услышала вопроса.

— Вот и вопрос. Сколько времени это требовало? Чтобы стать Анджелой, Трейси или остальными?

София поморщилась.

— Точно сказать не могу. Иногда месяцы. Иногда годы.

— Значит, вы проводили месяцы, а иногда годы, тренируясь, готовясь к следующему убийству?

— Все было не так.

— Да? И как же?

— Фрэнки увозил меня после… — Она замолчала.

— После убийства?

София кивнула.

— Предполагалось, что нам нужно навестить мою сестру. Мы собирались найти ее вместе. И каждый раз переезжали. Новые имена должны были означать новое начало. Они не были частью плана.

— Нет, были, мисс Баста. Скажите, когда вы встретили сэра Хейли, вы уже знали, что собираетесь выйти за него?

— За него вышла Трейси.

— Вы и были Трейси, мисс Баста. Знала ли «Трейси», что ее настоящий муж, Фрэнсис Манчини, намерен убить сэра Пирса?

— Я… не…

София в панике огляделась, словно лисенок, окруженный стаей разъяренных гончих. Мэтт Дейли стиснул подлокотники кресла. Оставьте ее в покое! Прекратите мучить!

— Знаете, мисс Баста! Прекрасно знаете! Трейси помогла Манчини пробраться в дом на Честер-сквер. Выключила сигнализацию, верно?

— Да, — прошептала София едва слышно. — Но вы не понимаете. Она не могла иначе. Пришлось. Фрэнки…

— Да-да, мы слышали, Фрэнки «заставил ее это сделать». Мисс Баста, разве неправда, что вы добровольно и активно участвовали во всех этих убийствах?

— Неправда.

— Что вы и Манчини вместе планировали убийства за несколько месяцев или даже лет?

— Я уже сказала, все было не так.

— Что больше всего возбуждало вас сексуально, мисс Баста? Фантазии, связанные с изнасилованием? Или возможность наблюдать зверские убийства невинных людей?

— Протест!

— Отклонен.

Судья просто любовался собой. Он долго ждал, пока обвинение заставит эту суку подергаться, и сейчас не собирался снимать ее с крючка.

— Отвечайте на вопрос, мисс Баста!

Впервые за все время София неожиданно позволила себе вспышку гнева.

— Я не возбуждалась, мистер Бойс! — крикнула она. — Меня насиловали и избивали. Заставляли выполнять желания извращенца! Он твердил, что, если я не выполню его приказания, он сделает то же самое с моей сестрой! Изнасилует, будет пытать и убьет! Если вы считаете, что это доставляло мне наслаждение, значит, безумны вы. Не я!

Эллен Уоттс схватилась за голову.

Уильям Бойс позволил себе легкую улыбку.

— Позвольте напомнить, мисс Баста, что у вас нет сестры. Но то, что вы употребили местоимение «я», — весьма ценно. Больше вопросов не имею.

Все посчитали, что проведенный Бойсом перекрестный допрос Софии Баста нанес непоправимый ущерб защите подсудимой. «Лос-Анджелес таймс» выразилась весьма недвусмысленно: «Впервые в истории криминальных процессов даже не слово, а одна буква имела такое сокрушительное воздействие на ход дела».

Одним яростным взрывом София развеяла все сомнения в своей виновности, так тщательно культивируемые защитником, показав жестокую реальность: расщепление личности у Ангела Смерти не что иное, как хитрая игра. Но если ее болезнь — притворство, не срежиссировано ли все это защитой?

Эллен Уоттс постаралась исправить неприятное впечатление, вызвав назначенного штатом тюремного психиатра, чтобы дать оценку психическому состоянию Софии. Доктор Люси Пеннино была хорошим психиатром, давшим однозначное заключение: Баста определенно страдает параноидальной шизофренией. Состояние ее, как у многих шизофреников, было цикличным, приступы начинались и заканчивались, и ее сознание сейчас, во время процесса, было более ясным, чем в моменты убийств, когда она не принимала стабилизирующих препаратов, как сейчас.

— Человек, страдающий подобным недугом, крайне подвержен постороннему влиянию — не важно, плохому или хорошему. Мэтью Дейли, например, имел весьма положительное воздействие на Софию в облике Лайзы Баринг. Во время моих встреч с мисс Баста она описывала их отношения как искреннюю любовь. Повстречай она мистера Дейли до первого убийства, а не после четвертого, я, как профессиональный психиатр, считаю, что никаких преступлений вообще бы не произошло.

Речь была прекрасной. И тем более трогательной, что Мэтт неприкрыто и не стыдясь плакал в инвалидном кресле. Но при взгляде на каменные лица присяжных стало ясно, что свидетельство мисс Пеннино немного запоздало.

Неудивительно, что заключительная речь судьи Муньеса была построена на контрастах черного и белого и звучала настолько жестко, насколько позволял закон.

— Вопрос не в том, господа присяжные, были ли София Баста и Фрэнсис Манчини несчастны в детстве. Кроме того, вы не обязаны спрашивать себя, имели ли обвиняемые психологические проблемы. Вам ни к чему понимать их мотивы, их отношения или что-то, происходящее в этих извращенных умах, кроме одного: убили ли они этих четверых предумышленно? Если вы считаете именно так, значит, необходимо их осудить. Мы уже знаем, что Фрэнсис Манчини и София Баста совершили страшные преступления и были пойманы в тот момент, когда пытались убить еще одного человека. Призываю вас понять: если бы их не схватили, мистера Айшега уже не было бы в живых. И несмотря на его страстные чувства к мисс Баста, правда заключается в том, что мистеру Дейли тоже повезло выйти из всего этого живым. Если бы благодаря редкостной решимости директора Магуайра они не были пойманы, убийства продолжались бы, возможно, еще десять лет. Еще больше невинных мужчин распростились бы с жизнью при невообразимо кошмарных обстоятельствах, преданные и зарезанные женщиной, которую любили, и считавшие, что их любовь взаимна. Суд не услышал убедительных слов раскаяния от обоих ответчиков.