Читаем без скачивания Восходящая тень - Роберт Джордан

— Но если так, — настаивала Эгвейн, — объясни, как ты зажег эти столы.

Она хотела спросить, как он заставил их танцевать — наверняка при помощи Воздуха и Воды, но решила начать с вопроса попроще. Зажигать и гасить свечи умели даже послушницы.

Ранд поморщился.

— Не знаю, — растерянно сказал он, — если мне нужно зажечь лампу или камин, я просто делаю это. Чтобы проделать такую штуку, мне нет нужды о чем-то задумываться.

Это уже о чем-то говорило. Из Пяти Стихий в эпоху Легенд более близкими мужчинам считались Огонь и Земля, а женщинам — Вода и Воздух. Дух равно подходил и для тех, и для других. Эгвейн не приходилось думать о том, как использовать Воду или Воздух. С тех пор как она проделала это в первый раз, все получалось само собой. Однако они не очень-то продвинулись.

И тут в разговор вступила Илэйн:

— Ну а как ты их потушил, помнишь? Кажется, перед тем, как это сделать, ты задумался? Задумался, и огонь погас.

— А вот это я помню — ничего подобного я прежде не проделывал. Я просто вобрал в себя огонь со столов и перенес его в камин — очагу-то все равно.

Илэйн охнула и схватилась за руку. Эгвейн посмотрела на нее с сочувствием: она помнила, что, когда Илэйн попробовала проделать нечто подобное всего лишь с лампой в своей спальне, рука ее покрылась ожогами и волдырями. Шириам тогда пригрозила, что не станет ее исцелять, пусть эти волдыри заживают сами по себе. Конечно, она не исполнила своей угрозы, а только пугала, чтобы Илэйн как следует усвоила то, о чем предупреждали всех послушниц: никогда не вбирайте в себя жар. Чтобы погасить пламя, можно использовать Воздух или Воду, но никогда — Огонь. Шириам рассказывала, что, вобрав в себя огонь, ни одна Айз Седай, как бы сильна она ни была, уже не сможет от него избавиться. Вспыхнет как факел и сгорит. Это все равно что броситься в костер. Эгвейн тяжело вздохнула.

— В чем дело? — спросил Ранд.

— Кажется, сейчас ты объяснил мне, в чем разница между нами. — Эгвейн снова вздохнула.

— Вот как. Значит ли это, что ты готова отступиться?

— Ну уж нет! — Эгвейн старалась говорить как можно мягче. Она не сердилась на Ранда, точнее, сама не знала, на кого ей сердиться. — Может быть, мои наставницы были правы, но я все же чувствую, что какой-то способ есть. Обязательно. Только я не могу найти его прямо сейчас.

— Ты старалась, — сказал Ранд, — и я благодарен тебе за это. Не твоя вина, что ничего не вышло.

— Должен же быть какой-то способ, — бормотала Эгвейн, а Илэйн вторила ей:

— Мы отыщем его. Непременно.

— Конечно, отыщете, — откликнулся Ранд с вымученной веселостью, — только не сегодня. — Он помолчал и добавил:

— Наверное, вам пора идти. — В голосе его слышались нотки и сожаления, и облегчения. — Мне еще нужно сегодня поговорить с Благородными Лордами о податях. Они почему-то считают, что даже в неурожайный год пахаря можно обдирать как липку. Ну а вам, думаю, пора возвращаться допрашивать Приспешниц Темного.

Ранд нахмурился, и, хотя больше он ничего не сказал, Эгвейн не сомневалась — будь его воля, он и близко бы не подпустил их к Черным Айя. Порой ее удивляло, почему он до сих пор не попытался спровадить их в Башню. Наверное, потому что понимал: если попробует, они с Найнив зададут ему жару.

— Это верно, — твердо сказала Эгвейн, — но пока время терпит. — Приспела пора выложить, какова вторая причина ее прихода, а это оказалось труднее, чем она ожидала. Печальные, тревожные глаза Ранда убеждали девушку в том, что ему будет больно, а ей так не хотелось причинять ему боль. Но придется — другого выхода нет. Эгвейн потуже затянула шарф и, собравшись с духом, выпалила:

— Ранд, я не могу выйти за тебя замуж.

— Я знаю, — промолвил он.

Эгвейн моргнула. Кажется, он воспринял это известие легче, чем она думала. Убеждая себя, что оно и к лучшему, она продолжила:

— Не хочу обижать тебя — поверь, это правда, — но я не могу стать твоей женой.

— Я понимаю, Эгвейн. Я же знаю, кто я такой. Ни одна женщина не захочет выйти за меня.

— Болван безмозглый, — вспылила Эгвейн, — это никак не связано с тем, что ты способен направлять Силу. Просто я не люблю тебя. То есть люблю, но не так, как жена должна любить мужа.

У Ранда отвисла челюсть.

— Ты… не любишь меня? — Это поразило его. И задело.

— Пожалуйста, попытайся понять, — ласково проговорила она, — люди меняются, Ранд, меняются и их чувства. Я люблю тебя как брата, может быть, даже сильнее, но не так, чтобы выйти за тебя замуж. Пойми же!

Юноша уныло хмыкнул:

— Я и вправду дурак. Мне и в голову не приходило, что ты можешь измениться. А ведь я тоже не хочу жениться на тебе. Я не желал никаких перемен, но так уж вышло, и ничего не поделаешь. Если бы ты знала, как много значит для меня твое признание. Теперь мне не надо притворяться. Не надо бояться, что обижу тебя. Я никогда не хотел этого, Эгвейн. Не хотел ранить твои чувства.

Она с трудом сдерживала улыбку. Он изо всех сил старался не подать виду, что ему больно, и почти преуспел в этом.

— Я рада, что ты все понял, — произнесла она участливо, — я тоже не хотела огорчать тебя. А теперь мне и вправду пора. — Поднявшись со стула, Эгвейн наклонилась и поцеловала его в щеку. — Ты найдешь себе другую девушку.

— Конечно, — отозвался Ранд, поднимаясь на ноги. Судя по голосу, он в это не верил.

— Непременно найдешь.

Эгвейн выскользнула из комнаты с чувством исполненного долга и, отпустив саидар, скинула с плеч шарф. Ужасно жаркая штука.

Сейчас Ранд точно беспризорный щенок — Илэйн остается только подобрать его, надо лишь действовать, как они договорились. Само собой, Илэйн найдет к нему подход, рано или поздно. Только вот не будет ли слишком поздно — кто знает, надолго ли они задержатся в Тире. И надо научиться как-то влиять на него. Эгвейн вынуждена была признать: женщина не способна научить его обращению с Силой, поговорка насчет птицы и рыбы верна. Но это не значит, что следует отступиться. Необходимо что-то делать, а значит, надо отыскать способ. В конечном счете им все равно придется подумать и о том, как исцелить его страшную рану, и о том, как предотвратить грозящее ему безумие. Что-нибудь придумают. Всем известно, что мужчины из Двуречья упрямы, но до женщин из Двуречья им в этом отношении далеко.

Глава 8. Упрямцы

Илэйн осталась в комнате наедине с Рандом, но ей казалось, что он вовсе не замечает ее присутствия. Юноша недоуменно таращился на дверь, за которой скрылась Эгвейн, он качал головой, то ли споря с самим собой, то ли пытаясь собраться с мыслями. Илэйн решила подождать, пока Ранд придет в себя. Только бы оттянуть решительный момент объяснения. Все свои силы Илэйн сосредоточила на том, чтобы сохранить самообладание, — она сидела прямо, сложив руки на коленях и высоко подняв голову, а безмятежности ее лица могла бы позавидовать и сама Морейн. Никто бы не догадался, что она трепещет от страха.