Читаем без скачивания Бесноватые - Кристофер Фаулер

Когда туманные занавеси в очередной раз разделились, они больше не появились, и он обнаружил, что несется по чистому куполу небес, отражающемуся через отчаянно сочный потолок кляйновской[72] синевы, а сверкающий океан виднелся внизу лазурной чашей, которая дополняла картину. По логике, приближавшаяся береговая линия должна была принадлежать Франции, но когда она появилась, отдаленные земли оказались желтыми, и желтизна тянулась во всех направлениях, только маленькие изумрудные вкрапления оазисов мерцали, когда на них падало солнце.

Теперь он прыгал через небеса, как будто подбрасываемый пружиной, от одного воздушного течения к другому. По мере того как рвущийся ветер превращался в мягкое беззвучие, его стала обволакивать музыка, и он медленно перевернулся, голова его опустилась ниже ног, и он смотрел, как перекатывалась внизу волнообразная земля.

В отдалении стоял огромный город, горделиво и угловато, на сотне разных уровней, — мозаика раскаленных добела крыш, а вдалеке были видны пирамиды и Нил. Он взглянул на хаос Булака,[73] на извивающиеся улочки Города Садов, на обнесенный стенами Вавилон Египетский.[74]

Каир, каким он был в его детских фантазиях, в мечтах и снах, в надеждах, — не тот задыхающийся от движения лабиринт хайвэев, пестрых неоновых знаков и осыпающихся серых многоквартирных домов, которые разрушили его романтические ожидания во время осложненной дизентерией поездки, которую он совершил в свободный год после учебы. Каир — подобно железнодорожным плакатам в коридоре, подобно улицам Лондона, — лгал. Место, которое ему обещали, не существовало, по крайней мере, при его жизни. Удовольствие бродить по этим широким пыльным дорогам принадлежало его деду и бабке, его разрушили, и последующим поколениям его уже не досталось, теперь существовал только один способ вернуться в те места, которые были обещаны ему в детстве.

Его тело наклонилось вперед, когда он начал опускаться, пролетая через высокие воздушные течения, как ястреб, пикирующий на добычу. Он почувствовал, как к лицу и шее прилила кровь. Город стал различим лучше — в нем не было ни офисных зданий, ни побитых такси, гудящих на улицах, ни клочковатых пластмассовых пальм вокруг площадей в Гизе, ни пульсирующих огнями корабликов с гуляками на Ниле, — только засиженные мухами ослы и верблюды, торговцы на рынке, торговцы в джелабах[75] женщины с закрытыми лицами в развевающихся одеждах. Он смотрел на ярко раскрашенную книжку с картинками, которая, наконец, ожила. Минареты песочного цвета больше не ограничивали один лишь Город мертвых,[76] они покрывали всю дельту — до самого конца ее южной долины. Древний город приближался и приближался. Он увидел Каир таким, каким его предки викторианской эпохи изображали его в красках: изящные участки света и тени, купцы, которые спорят под ярким солнцем, горбятся в затененных проемах дверей, нагруженные корзинами и рулонами тканей, исчезают на лестницах. Каир, каким он должен был быть, наполненный не усиленными громкоговорителями призывами к молитве и изящными изгибами арабской речи. Он был свободен — в первый раз в этой отравленной токсинами и пустой жизни — свободен лететь через мир, наполненный жарким солнечным светом и бесконечными возможностями… он будет жить бесконечно в этом воплощении, лишенном любых ограничений. Каир 6.1 приближался. Картина расслоилась и надломилась: диск застрял. Он смотрел вниз на неподвижный мокрый поток машин на серой от дождя Тоттпем-Корт-Роуд.

Он увидел, как на него несется пустой грязный мусорный контейнер. Он закричал.

Даттон снял палец с кнопки, и машина вернулась в стартовое положение, скрипнув шестернями. Сиденье опустилось, возвращаясь из наклоненного вперед положения, и, мягко щелкнув, пришло в изначальную позицию. Заключительный фрагмент программы заело, и внешняя стена вновь закрылась. Даттон вынул поврежденный диск, снова зажегся свет.

— Оборудование — просто говно, — сказал Даттон Карен, кидая диск в мусорную корзину — Его последние минуты могли бы быть более приятными. Хорошо хоть не попросит вернуть деньги.

— Там на Дороге Смерти в Миссури, в каком-то проклятом месте типа этого — случай с психом, — сказал Гарри, водитель. Ему приходилось перекрикивать шум машин, несшихся мимо в одном направлении. — Они дают человеку наркотик, который на несколько часов делает его нормальным, и тогда они могут его казнить, мать твою. Представляешь себе? Помоги нам.

Он захлопнул крышку контейнера и потянул железную защелку болтающейся цепи, но она никак не застегивалась на ручках контейнера.

— Подожди, — подошедший помощник стукнул по крышке ботинком. Замок защелкнулся с тугим звуком. Он махнул водителю и стал смотреть, как натягиваются провисавшие цепи. Они подтянули контейнер и медленно подняли его на грузовик, а стоявшая сзади машина ждала своей очереди, чтобы вернуть пустой контейнер на место.

— Было бы, мать твою, намного проще, если б мы не тратили на каждого но отдельному контейнеру, — сказал Гарри, кашляя сквозь сигарету.

— Санитарные правила, — объяснил помощник. — В Хэкни один промахнулся мимо контейнера, мать твою. Рассыпалось все к чертям по Олд-стрит, прямо в час пик. Кишки по всей улице. Какая-то старушка обнаружила его челюсть в сумке с продуктами.

— А чего еще можно ожидать, когда ублюдочный городской совет контролирует «СПП»? — Вообще-то, жаловаться ему не приходилось: «Стратегия Персонального Подхода» была организацией, распределявшей мощные денежные потоки между лондонскими районами. Они говорили о том, чтобы перейти на круглосуточную работу семь дней в неделю, что повышало оплату его сверхурочных. Он обернулся на скандирующих демонстрантов. — «Выбирай жизнь», как же! вы, ребята, можете отвалить сразу, — Гарри отбросил мокрую сигарету. — Можно подумать, такая жизнь лучше, чем возможность быть сброшенным в контейнер, мать твою.

— Они вечно парят в мечтах, — сказал помощник. — Поэтому это так дорого и стоит. Он сейчас там, где хочет быть. В конце концов, единственное, что важно, — уйти из этого мира в состоянии восторженной эйфории.

— Не будь бабой, — Гарри поднял лицо, глядя на низкие облака и на падающий дождь. Он закрыл глаза и попытался отрешиться от какофонии грязных звуков и почувствовать холодной серой кожей только ветер и воду. На какое-то мгновение он попытался сделать вид, что находится где-то далеко отсюда, но так как он никогда не был нигде, кроме Лондона, он смог вспомнить только рекламный щит с тропическим пляжем на Тоттнем-Корт-Роуд. Пожав плечами, он сдался и отправился на свалку.

Примечания

1

Блюдо французской кухни: бульон, к которому отдельно подают гарнир. — Прим. пер.

2

Скорее всего имеется в виду фильм Джона Форда «Солнце светит ярко» (1953 г.).

3

Carl Stephenson, «Lciningen versus the Ants».

4

«A Handful Of Dust», London, 1956.

5

Routemaster — марка лондонского двухэтажного рейсового автобуса, который называют даблдекером (double-decker — букв. — «двухпалубный»).

6

Fish-and-chips — традиционное английское блюдо — жареная рыба с картошкой. — Прим. пер.

7

Кале — город, порт на севере Франции.

8

Хоув — сокращенное название одного из самых популярных городов-курортов в Великобритании на побережье Ла-Манша — Браитона-и-Хоува.

9

Nacktkultur (ием.) — нудизм.

10

Синдром Туретта — разновидность гиперкинеза, проявляется в разнообразных тиках, а также в копролалии, то есть и непроизвольном произнесении вульгарных или нецензурных слов. (Прим. пер.).

11

Автор путает: Карл фон Осетией (Carl von Ossietzky) не был астрологом Гитлера. Так звали немецкого радикального пацифиста, лауреата Нобелевской премии мира 1935 года.

12

Считается, что этот новозеландский мед превосходит остальные по своим целебным качествам. Этот мед получают из цветов чайного дерева (Manuka).

13

Предложение сделки или покупки по телефону без предварительного представления продукции. — Прим. пер.

14

Кройдон (Croydon) — южный пригород Лондона.

15

Государство Малайзия, расположенное в Юго-Восточной Азии, находится на южной оконечности полуострова Малакка и в западной части острова Калимантан (бывший Борнео), большую часть которого занимает Индонезия. — Прим. пер.