Читаем без скачивания Силы Хаоса: Омнибус - Кристиан Данн

Тяжелый болтер Леора начал стрелять без моего приказа. Оружие задергалось в руках воина, молотя потоком разрывных болтов по лодыжкам демона. Полетели толстые нити ихора, которые въедались в палубу при падении. Леор стрелял, чтобы обездвижить тварь, приняв характерную пригнувшуюся стойку тех, кто десятилетиями был в Легионе оператором пушки.

Леор стрелял понизу, а Гира метнулась вверх. Совершив прыжок, который посрамил бы раптора, моя волчица приземлилась на спину Оборванного Рыцаря, резко сомкнув челюсти на боковой стороне шеи существа. Бронзовые звенья кольчуги брызгами разлетались под когтями. С клыков Гиры, погруженных в шею демона, хлынул шипящий поток медной крови, которая раскаленной рекой стекала по руке.

Пламя варпа, которое я собирал на кончиках пальцев, исчезло. Я не мог поджечь существо, пока на дороге находилась моя волчица. Оборванный Рыцарь ревел, когда она вырывала куски его плоти, а ее ответ проявлялся как красное пятно безумной ярости, грозившей поразить мои чувства. Я позволил это. Я был ей рад.

Мой пистолет гудел, не создавая отдачи. Я давил на сегментированные спусковые крючки, и три режущих луча алого лазера входили в живот Оборванного Рыцаря, воспламеняя плоть вокруг ран. Мне приходилось постоянно делать паузы, чтобы не попасть по Гире.

Лодыжки и икры существа разнесло на части, остались только нити внутренностей, но оно продолжало стоять. Сожженная плоть лохмотьями свисала с мышц, но оно продолжало приближаться. Огромная рука сомкнулась на горле Гиры, резким рывком сдернув волчицу, в клыках которой остался кусок дымящейся красной плоти. Прежде, чем какое-либо из моих сердец успело ударить, демон швырнул мою волчицу на ближайшую стену.

Я помню с такой отчетливостью, что до сих пор чувствую запах дыма, как закричал: «Нет!» в сознании демона, самой комнате, всему миру вокруг нас. Гира ударилась о древнее железо и сползла на пол, дрожа от боли и взвизгивая, как настоящий волк. Она пыталась раствориться в тенях, но те обвивались вокруг нее ленивыми змеями и отвечали медленнее, чем мне когда-либо доводилось видеть прежде.

Я вновь призвал огонь, и его белый жар заструился с одной из моих рук, а археотехнический пистолет выплюнул три секущих луча.

Ничего. Все так же ничего. Демон горел, ревел, смеялся, и никак не умирал. Как бы мы ни взрывали, резали, рвали и жгли его тело, он регенерировал и заново отращивал утраченное.

От напряжения я инстинктивно опять прибег к легкой беззвучной речи. Стреляй ему по рукам, — передал я Леору. Половина болтов разлетелась на куски, ударившись о вертящийся и кружащийся клинок. Те, что попали по лапам демона, не дали результата, кроме ливня едкой жижи от брызг раскаленной крови. Удары, которые бы разорвали человеческую плоть на составляющие, едва пробивали кожу демона. Раны замедляли его, но ничто не могло убить.

Прежде я ни разу не пытался уничтожить Оборванного Рыцаря. Отчаяние придало мне храбрости: я потянулся к нему, простирая руки так, словно на кончике каждого из пальцев находилась петля нити марионетки. Почувствовал, как мои чувства вцепились и зафиксировались. А затем потянул.

Голова Оборванного Рыцаря дернулась вперед, всего на полсекунды.

Я потянул еще раз. Его левое запястье резко шевельнулось. Правое плечо содрогнулось, немного сильнее, чем при спазме.

Остальные почувствовали, как я сосредотачиваю концентрацию, и возобновили натиск. Гира метнулась с пола, возникла из пляшущих теней и погрузила клыки в плоть на бедре Оборванного Рыцаря. С твари полилась едкая кровь. Комнату заполнял дым душ и вопли мужчин и женщин, погибших за целую вечность до того.

Телекинетического контроля не хватало, мне необходимо было оказаться внутри того, что заменяло существу разум. Мои чувства нырнули в озеро удушливой ненависти, составлявшей сознание демона, и я увидел тот примитивный франкийский город десятки тысяч лет назад, который умирал в преисподней войны. Услышал крики того далекого дня, всю ту боль, что ныне служила существу кровью, костями, органами и плотью. Почувствовал, как пламя пылающего города лижет мою кожу, в точности как кожу многих сотен в Альбихойе, убитых трескучей лаской огня.

Я чувствовал все это, пронизывая собой сердце Оборванного Рыцаря. Видел лица мертвых и умирающих. Наблюдал, как их вырезают их же защитники. Вдыхал запах крови, дыма и поджаривающегося человеческого мяса.

Я приготовился. Свел скрюченные пальцы и снова потянул. Плоть демона начала расходиться и трескаться еще сильнее, обнажая вымазанные кровью лица под кожей. Они вопили сквозь расширяющиеся раны, усиливая истерзанный хор. Я снова и снова врывался в мысли твари, выдирая их из ее разума и борясь с болью, которую причиняла моя собственная вскипающая кровь.

Оборванный Рыцарь рухнул на пол, превратившись в бьющееся размытое пятно золотистой крови. Из его ран, напоминающих географическую карту, хлестал ихор. Он еще раз бросил мне вызов, когда поднялся на четвереньки и пополз, словно животное, с визгом подбираясь ко мне. Ни одно смертное создание не смогло бы двигаться таким образом. Даже его цепкий язык вывалился на пол, помогая когтистым рукам подтягивать тело поближе. Его физический облик разрушался, распадаясь на части из-за ран и перспективы изгнания, но он вновь соскальзывал в состояние бесформенной злобы, прежде чем позволить себе умереть.

Гира вновь приземлилась ему на спину, выдирая из плеч пряди мускулов. Леор бросил свой болтер, вытащил цепной топор и, с искрами активировав, метнул оружие в демона. Пилообразные зубья врезались в боковую сторону черепа создания и глубоко вгрызлись, издавая грубый вой забитого мертвечиной механизма.

Когда-то с ревом вышагивавший Оборванный Рыцарь подползал ближе, сгорбившись и вопя. Он не нанес удара, для этого он находился слишком далеко. Вместо этого он поднял свой меч, будто копье, намереваясь швырнуть клинок в меня прежде, чем я смогу полностью развоплотить его телесную форму.

Мои пальцы скрючились, словно когти. Рот перекрывала стена скрежещущих зубов. Мои мысли затерялись в хоре криков, визга и плача, изначально давших жизнь твари, что ползла передо мной. Вложив все, что оставалось в моем теле и разуме, я потянул.

Он умер не как смертный: со вздохом и замиранием конечностей. Он распался на части со звуком рвущейся кожи и последним скорбным воем. Меч выпал из растворяющихся пальцев, рассыпался в пепел и разлетелся на ветру, которого не чувствовал никто из нас. Хлынула металлическая кровь, застывающая медным озером прежде, чем она успевала прожечь палубу. В твердеющем металле проступило звероподобное лицо Оборванного Рыцаря, и оно прошептало с пола:

— Хай…он…

А затем, наконец, все кончилось.

Я стоял на одном колене, не понимая, когда опустился на него. Воздух со скрежетом входил и выходил из моего тела. Казалось, будто приходится бороться за каждый глоток, в противном случае рискуешь уже никогда его не вкусить. Гира подошла ко мне и упала рядом, издав волчье повизгивание. Каждый дюйм ее темной шкуры покрывала корка высохшей медной крови, но едкий ихор не оказал на ее физическое тело больше никакого эффекта. Я почесал ее за ушами.

— Это было поучительно, — произнес Леор. Он переводил дух, с почти уморительным спокойствием перезаряжая свой тяжелый болтер.

Я набирал воздуха, чтобы ответить, когда к моим чувствам вновь пробилось резкое шипение растворяющегося керамита.

Телемахон. Он стоял на коленях, руки дрожали из-за повреждения нервов, в одном кулаке все еще был сжат золотой клинок. От его оплавленной, испещренной оспинами брони и растворившейся плоти поднимался зловонный пар.

— Я про него и забыл, — раздался в воксе задыхающийся гортанный смешок Леора. — Теперь он не такой красавчик.

— Поддержи его, — сказал я. — Если можешь.

— Что? Нет.

— Делай, как я говорю, Леорвин, — я вдруг увидел в пленении его живым возможность. Нечто такое, что мне хотелось попробовать.

Пожиратель Миров не стал спорить. Ему этого хотелось, но он придержал язык. Сейчас я был для него единственным выходом с корабля, и равновесие сил между нами сместилось.

Когда мы приблизились, Телемахон поднял к нам то немногое, что осталось от его лица. Невозможно, однако его глаза были ясными и неповрежденными, обладающими потрясающей синевой. Он посмотрел прямо на меня, точно встретив мой взгляд, и наградил меня ухмылкой, напоминавшей оплавленный свечной воск.

— Насколько плохо?

Корабль вокруг нас содрогнулся, и я снова прорезал дыру в реальности.

— Иди, — обратился я к Леору. — Я буду держать проход открытым.

Я чувствовал его тревогу. Он не обладал даром скрывать подобное.

— Это ничем не отличается от телепортации.