Читаем без скачивания Если наступит завтра - Сидни Шелдон

Мальчик свидетельствует в деле об убийстве.

Двенадцатилетний Даниэль Купер сегодня свидетельствовал в суде против Фреда Зиммера, обвиняемого в зверском убийстве матери мальчика. Согласно его показаниям, мальчик вернулся из школы домой и увидел Зиммера, выходящего из их дома, лицо и руки его были в крови. Когда мальчик вошел домой, он обнаружил в ванной тело матери. Ее зверски, до смерти, искололи ножницами. Зиммер признался, что он любовник миссис Купер, но отрицал, что убил ее.

Мальчика поручили заботам его тети.

Даниэль Купер дрожащими руками положил газету назад в ящик и запер его. Он дико оглянулся. Стены и потолок ванной казались забрызганными кровью. Он видел нагое тело матери в красной воде. Он чувствовал волну тошноты и схватился за раковину.

Внутренний крик вырвался наружу. Он сорвал одежду и погрузился в кровавую воду.

– Должен сообщить вам, мистер Купер, – начал инспектор Триньян, – что ваше положение здесь необычно. Вы не состоите на службе в полиции, и ваше присутствие здесь неофициально. Однако, полиция многих стран требует от нас существенного расширения нашего сотрудничества.

Даниэль Купер молчал.

– Как я понял, вы являетесь следователем Международной Ассоциации Защиты Страхования.

– Некоторые наши европейские клиенты потерпели страшные потери. Мне сказали, что разгадки нет.

Инспектор Триньян кивнул.

– Боюсь, что так. Мы знаем, что имеем дело с бандой очень умных женщин, но больше ничего.

– Никакой информации от осведомителей?

– Нет.

– Эти истории не кажутся вам удивительными?

– Что вы имеете в виду, месье?

Для Купера все казалось настолько очевидным, что он не смог сдержать раздражения в голосе.

– Когда орудует целая банда, всегда найдется кто-нибудь, кто слишком много болтает или слишком много пьет, или тратит слишком много денег. Невозможно удержать в узде слишком большую группу людей. Что вы можете мне дать по этой банде?

Инспектору стало не по себе. Он подумал, что Даниэль Купер оказался самым непривлекательным мужчиной, когда-либо виденным им. И, определенно, самым заносчивым. Вроде чирья, иголка в заднице, но инспектора просили работать с ним как можно теснее. И он неохотно сказал:

– Я сделаю для вас копии. – Он отдал приказ.

– Интересующие вас доклады сейчас положат мне на стол. Несколько довольно ценных драгоценностей было похищено из Восточного экспресса. И…

– Я читал. Преступление расследовал какой-то дурак из Миланской полиции.

– Никто не мог разгадать, как же ограбление было совершено.

– Все ясно, – грубо оборвал его Купер, – все дело в простой логике.

Инспектор Триньян с удивлением взглянул на него из-под темных стекол: «Господи, у него манеры свиньи». А вслух холодно сказал:

– Логика здесь не поможет. Каждый дюйм поезда обыскали. Пассажиры, обслуга, багаж также подверглись обыску.

– Нет, – опроверг его Купер.

«Он просто сумасшедший», – решил Триньян.

– Но что?

– Они проверили не весь багаж.

– И все-таки, я говорю вам, что весь, – настаивал Триньян, – я просмотрел все рапорты.

– А багаж женщины, чьи драгоценности украли – Сильваны Луади?

– Что?

– Она положила украшения вечером в их обычное место, откуда их и взяли?

– Да.

– Обыскала ли полиция багаж сеньоры Луади?

– Только шкатулку, куда она складывала вечером драгоценности. Она же жертва. Почему они должны были обыскивать ее багаж?

– Потому что, рассуждая логически, это единственное место, куда преступник мог спрятать драгоценности. Вероятно, грабитель имел такие же чемоданы, и, когда багаж был сложен на платформе в Венеции, ему осталось только подменить чемоданы и исчезнуть. – Даниэль Купер поднялся. – Если доклады готовы, я их просмотрю.

Через полчаса инспектор Триньян говорил с Альберто Форнати в Венеции. – Месье, – сказал инспектор. – Я звоню, чтобы узнать, не было ли у вас каких осложнений с багажом вашей жены, когда вы прибыли в Венецию?

– Да, да, – обрадовался Форнати. – Этот идиот портье перепутал ее чемодан с чьим-то еще. Когда моя жена открыла свой чемодан, там не оказалось ничего, кроме старых журналов. Я заявил полиции Восточного экспресса. Они, что, нашли чемодан моей жены? – С надеждой спросил он.

– Нет, месье, – ответил инспектор. И добавил про себя: На вашем месте я бы и не ждал.

Закончив телефонный разговор, он глубоко задумался.

– Да, этот Даниэль Купер просто дьявол.

Глава 24

Дом Трейси был просто великолепен, он находился в одном из самых фешенебельных районов Лондона, там, где дома в Георгианском стиле прятались в тени частных парков. Няни в ярких униформах прогуливали детей вдоль тенистых аллей, раздавались веселые звонкие голоса, и в эти минуты Трейси вспоминала Эми.

Я потеряла Эми, думала она.

Трейси покупала овощи и заходила в аптеку на Элизабет-стрит, она восхищалась великолепными цветами, которые продавались около маленьких магазинчиков. Гюнтер Хартог отмечал, что Трейси отличалась милосердием и чутьем на хороших людей. Они познакомились с богачами, среди них попадались и герцоги, графы, она получила немало предложений руки и сердца – ведь женщина была богата, молода, хороша собой и выглядела такой беззащитной.

– Все считают вас завидной партией, – смеялся Гюнтер. – Вы создали себе великолепную жизнь, Трейси. У вас есть все, о чем только можно мечтать.

Действительно, она имела счета во всех европейских странах, дом в Лондоне, шале в Сент-Морице. Даже более, чем ей требовалось. За исключением того, чего не было, вернее кого не было в доме… Трейси постоянно думала о тех, кто у нее уже когда-то был – муже и ребенке. Возможно ли вновь это повторение? Она знала, что не сможет признаться какому-либо мужчине ни кто она есть на самом деле, ни о своем прошлом.

Она сыграла столько ролей, что не могла с уверенностью сказать, кто же она на самом деле, но одно знала твердо – никогда она не будет жить так, как однажды ей пришлось жить.

Все отлично, думала Трейси. Многие люди одиноки. Гюнтер прав. У меня есть все.

Трейси устроила вечеринку с коктейлем, первую с тех пор, как она вернулась из Венеции.

– Все идет отлично, – говорил ей Гюнтер. – Ваш вечер, как всегда, имеет потрясающий успех.

Трейси нежно улыбнулась в ответ.

– Благодаря моему крестному отцу.

– Кто сегодня приедет?

– Все.

Это «все» обернулось тем, что на вечеринку забрел один гость, которого Трейси меньше всего ждала. Она пригласила баронессу Ховард, приятную молодую наследницу, и, когда увидела ее в дверях, поспешила ей навстречу. Улыбка тут же увяла на ее губах, – рядом с баронессой стоял Джефф Стивенс.

– Трейси, дорогая, не могу поверить, что вы не знаете мистера Стивенса. Джефф, познакомьтесь с миссис Уитни, нашей хозяйкой.

Трейси холодно ответила:

– Как поживаете, мистер Стивенс?

Джефф взял Трейси за руку и неприлично долго жал ее.

– Миссис Уитни? – сказал он. – Конечно! Я был другом вашего мужа. Мы находились вместе в Индии.

– Как интересно! – воскликнула баронесса.

– Странно, но он никогда не упоминал ваше имя! – процедила Трейси.

– Неужели нет?! Удивительно. Интересный старый чудак. К сожалению, он слишком рано умер.

– О, и как же это случилось? – спросила баронесса.

Трейси буквально спалила Джеффа глазами.

– Ничего особенного.

– Как это ничего особенного? – не согласился Джефф. – Если я не ошибаюсь, то его застрелили в Индии.

– В Пакистане, – оборвала его Трейси. – И полагаю, я бы помнила, если бы мой муж упоминал вас. Как поживает ваша жена?

Баронесса с удивлением сказала:

– Вы никогда не говорили, что женаты, Джефф?

– Мы с Сесили развелись.

Трейси ехидно улыбнулась.

– Я имела ввиду Розу.

– Ах, ту жену.

Баронесса изумилась.

– Так вы были дважды женаты, Джефф?

– Нет, один раз, – легко ответил Джефф. – С Розой мы не зарегистрировались, были слишком молоды. – И он попытался отойти.

Трейси остановила его. – А где ваши близнецы? 

– Живут со своей матерью, – ответил он. Он посмотрел ей в глаза.

– Я даже не могу сказать, как мне приятно общаться с вами, миссис Уитни, но мы не можем больше монополизировать вас. – И подхватив под руку баронессу, ушел с ней прочь.

На следующее утро Трейси столкнулась с Джеффом на эскалаторе в универмаге «Хэрпод». Лестница была битком набита покупателями. Трейси выходила из вторых дверей, когда она сходила с эскалатора, то обернулась и сказала громким, чистым голосом:

– Между прочим, каким образом вы стали таким моралистом?