Читаем без скачивания Бизнес - класс - Семен Данилюк

Потом - хруст под ногами. И еще прежде, чем понял, что произошло, очутился в воде, - под легкой ледяной коркой пульсировал незамерзший "ключ". С усилием подтянулся, оперся на край полыньи, по счастью крепкий, и медленно, извиваясь, принялся выкарабкиваться, ощущая на себе непомерную, тянущую под лед тяжесть, - унты и полушубок моментально набухли. Кое-как выбравшись на крепкий участок, Коломнин попробовал отдышаться, чтобы набраться сил. Теперь надо было подняться. Он привстал на колено. Дотронулся до одежды и - едва не свалился назад, в полынью. Одежды больше не было, - были доспехи. Стащить которые казалось невозможным. В следующую секунду он почувствовал, как жгучий холод передается от них внутрь. И тело, только что послушное, горячее, стремительно дубеет. Он вспомнил недавний рассказ Рейнера и усмехнулся, как-то само собой поняв: помощи ему ждать не от кого. Его не оставили. Его бросили. Собственно, все логично. Он пришел за Рейнером. И тот сделал свой выбор. Странно, но теперь, когда оказался он в безыходном положении, постыдный ужас сам собой исчез и стало даже чуть смешно при воспоминании, как с вытаращенными глазами ломился он через кустарник. Очевидно, ужас, паника - это всегда порождение выбора. Должно быть, буриданов осел, прежде чем умереть с голоду, сошел с ума от невозможности сделать выбор. У него же теперь не осталось выбора. А стало быть, и оснований для паники. Не было с собой ни топора, ни спичек. Только выпущенное из рук совершенно бессмысленное ружье.

Подтянув его к себе, Коломнин засунул пальцы в рот. Покусал, отогревая. Спустил предохранитель и нажал сразу на оба курка.

Коломнин открыл глаза, ощущащая размеренный, долбящий стук в голове. Осторожно повел головой и обнаружил себя лежащим на больничной койке, но не в стационарной палате, а в какой-то избе, - от бревенчатых стен исходил густой запах мха. Подле кровати, на колченогом столике, лежали разбросанные в беспорядке таблетки, градусник, надколотая чашка с остатками питья,- все, чему полагалось быть у постели больного. Тут же Коломнин, казалось, обнаружил и причину головной боли, - над окошком тикали ходики, - металлический кот, конвульсивно дрыгающий облупленными лапами. Но звук, издаваемый им, был едва слышен и начисто забивался другим, гулким, требовательным. Тугие, увесистые капли ухали в подставленный снизу металлический таз, - в комнате протекала крыша.

- Капель, - пробормотал Коломнин, ощущая в себе сладостную слабость выздоравливающего.

- С возвращением на грешную землю, - ласково прошептали в ухо, и над Коломниным склонилось улыбающееся Ларисино лицо. Осунувшееся, с пыльными разводами под глазами. Заметив, что он разглядывает происшедшие в ней изменения, Лариса вновь спряталась.

- Мог бы и поделикатней быть, - пробормотала она. И тут же послышался шорох сгружаемой на простынь женской косметики. - Не вздумай обернуться.

Вопреки грозному предостережению Коломнин аккуратно, стараясь не трясти, перевернул гудящую голову в противоположную сторону.

- Ты мне так еще больше нравишься, - успокоил он смущенную Ларису. Всмотрелся. - Сколько ж ты надо мной просидела? И где мы?

- Недели две, - прикинула она. - Да, точно. Хоть ты этого и не стоишь. В тайгу он, видишь ли, рванул. Ничего не сказав.

- Но и Резуненко, и Богаченков потом...

- Да причем тут!.. - вскинулась Лариса. - Впрочем, мне-то что? А находишься ты в поселковом медпункте. Больницы на сотню верст в округе, извини, не оказалось. Не построили. Не знали, что ты заболеть соизволишь!

Полный умиления, Коломнин осторожно погладил ее пальцы.

- Охотник фигов, - презрительно отреагировала Лариса. - Твое счастье, что рядом настоящий таежник оказался. Рейнер тебя спиртом отогрел, укутал в свою одежду. А сам твое, непросохшее натянул. И - на себе до снегохода.

- Стало быть, не решился. - Ты про что это?

- Да так. Как же он сумел-то... - Коломнин живо представил тщедушную Женину фигурку.

- Чахлое дитя цивилизации - вот ты кто, - Лариса наморщила припудренный носик. - Женя сам нам позвонил, когда температура за сорок зашкалила. Пришлось взять бригаду из Томильской больницы и - сюда. Неделю просидели. Двустороннее воспаление легких кое-как сбили. Но все боялись, чтоб менингит не начался. Головку-то застудили. И зря, между прочим, боялись. Я им сразу сказала: "В этой голове студиться нечему. И без того сквозняк".

- Спасибо на добром слове.

- На здоровье. Вертолет еще из-за этой сволочи гоняли! Совсем с людьми не считается. То едва под пули не попадает. То еще хуже. Сегодня опять врача привезут. Решать будут, можно ли тебя транспортировать. Сволочь такую!

И сердитыми движениями принялась загонять рассыпавшийся по простынке макияж в сумочку.

- Лоричка моя, - Коломнин дотянулся щекой до ее ладони и принялся тереться. - Как же ты сюда? Что Фархадов?

Почувствовал, как она непроизвольно задрожала.

- Неужто без разрешения?!

- Так ведь испугалась за тебя, дурака. Похоже, что зря.

- А где Рейнер?

- Не знаю.

- То есть как это? А кто знает?

- Роговой.

Ошарашенный Коломнин принялся подниматься.

- Лежи! - потребовала Лариса, поспешно возвращая его на место. - В самом деле: Роговой его спрятал до суда. В общем не хотела пока говорить. Не заслуживаешь. Ну да черт с тобой! Женя дал показания. Оказывается, акции он не передавал! Это была фальшивка.

- Я знаю.

- Тем же вертолетом улетели они вместе с Резуненко в Томильск и сразу - в РУБОП.

Лариса отвлеклась на созерцание измазанного йодом платья. Горестно вздохнула.

- Ты долго меня мучить собираешься?! - рявкнул Коломнин.

- А чего говорить-то? Пока ты, крутой охотник, валялся на перинках, мы там все сами сделали.

Заметив новые неполадки, мучительница опять занялась туалетом, начисто игнорируя заалевшие в нетерпении щеки больного.

- Убью садистку.

Она фыркнула. Но сострадание взяло все-таки вверх над желанием поинтриговать.

- Ладно, чего там? Сережка, мы победили! РУБОПовцы на другой день вместе с ОМОНом чуть ли не двадцать человек арестовали. Так что следствие полным ходом. Говорят, еще несколько нераскрытых убийств подтвердилось.

- А по... Тимуру?

- Пока нет, - Лариса помрачнела. - Но "железка" теперь под нами. Как и следовало ожидать, после арестов все акционеры к нам переметнулись. Новый Совет директоров избрали: у нас там теперь трое из пяти. Гендиректора своего поставили. Уже первые собственные составы сформировали, - в интонациях Ларисы явственно проступила тоска человека, оказавшегося в стороне от магистральных событий. - Богаченков с юристами сейчас оттуда не вылезает. Чистит. Охрану расставляет. Кстати, любопытный субъект твой Богаченков. Негромкий, но, как бы сказать, обстоятельный. Какую-то программу бюджетирования нафантазировал. Взахлеб работает.

- Что ж, выходит не зря все было, - Коломнин почувствовал, что вдруг подступили слезы, - видно, здорово ослаб.

- Еще как не зря! - Лариса обхватила его, обрушив сверху водопад волос.

- А если войдут? - счастливо пробормотал больной, чувствуя, как стремительно идет на поправку.

Но главное, что бурлило в нем и стучало, в такт капели, - "победа"! Самое тяжелое препятствие было преодолено. Плотина прорвана, и два встречных потока устремились навстречу друг друга: газоконденсат, заполняющий резервуары нефтеперерабатывающего завода. И - исходящий оттуда финансовый поток, обильно орашающий полузасохшую "нитку".

Вертолет опустился на поляне точнехонько возле водонапорной башни. Из него вышли двое. Первый, полненький человек с выглядывающим из-под шубы белым халатом и с металлическим чемоданчиком в руке, поозиравшись, уверенно показал на стоящий в отдалении бревенчатый домик с вывеской "Поселковый медпункт" и тронулся по рыхлому снегу, утаптывая наст для бредущего следом высокого старика.

В таком порядке добрались они до домика, вошли в предбанник, так и не встретив никого. Не раздавалось ни звука.

- Наверняка спит. А Лариса Ивановна с медсестрой в поселковую лавку ушли, - предположил врач и тихонечко приоткрыл дверь в комнату, оборудованную для больного.

Хотел было тут же прикрыть, но не успел. Старик уже навис над его плечом, стремительно багровея.

На кровати спали двое. Коломнин раскинулся на спине, слегка похрапывая. А поверх одеяла, в накинутом на голое тело халатике, посапывала, уткнувшись носиком в его шею, Лариса.

Мелкий сухой кашель разорвал тишину: то ли не мог старик больше сдерживать подступившие спазмы, то ли - не в силах был выносить представшую картину.

Лариса спросонья приоткрыла глаза и - пулей взметнулась.

- Салман Курбадович, вы? - растерянно пролепетала она.

- Ну-с, посмотрим, - врач, чувствующий невольную вину за неловкую ситуацию, с деланной бодростью потер руки и подошел к настороженно затихшему Коломнину. - Как себя выходец с того света чувствует? А что думали? И впрямь ведь - извлекли. Еще чуть-чуть...Так, приподняли рубашку.