Читаем без скачивания Тютюнин против инопланетян - Алекс Орлов

Пока длилась операция по спасению экономической элиты страны, Тютюнин и Окуркин сидели в самом дальнем углу и при свете фонарика приканчивали оставшийся коньяк, а несчастный майор Яндкван проводил экстренное расследование.

Собственно, расследовать было нечего. Судя по тому, что у многих гостей случилось расслабление живота, он понял, что отравленное вино супермены не выпили. А просто вылили в серебряную чашу. Концентрированный яд мухтар-бабая запросто убивал все живое, но его разведенная версия действовала как самое жесткое слабительное. И в этом был главный просчет.

97

Из-за случившейся суматохи и беспорядка на обратный путь Лехе и Сереге лимузинов никто не предоставил, пришлось добираться до дому на перекладных, расплачиваясь вместо денег бутылочками со спиртным, которые они благополучно забрали из клумбы с розами.

Как повелось после таких возлияний, Люба бить мужа скалкой не стала, потому что никакого толку. К тому же ее насторожил удивительно богатый, хотя и пропахший колбасой и рыбой, костюм мужа.

– Что это за пиджачок, Сережа? – тряся провалившегося в беспамятство мужа, спрашивала Люба, опасаясь, не украл ли Сергей одежду в магазине высокой турецкой моды.

– Эт-та… не пиж-да-чок…

– А чего же это? Гладкое какое…

– Смоу… кинг… – только и сумел произнести Тютюнин, и в следующее мгновение послышался его храп.

Со смешанным чувством недоумения и тревоги Люба легла в постель и провела ночь неспокойно, то и дело попадая в дурацкий сон, где ее Сергей был Штирлицем, а вот мама почему-то стариной Мюллером.

Когда прозвонил будильник, Тютюнин поднялся бодрым и полным сил, что свидетельствовало о том, что в его крови все еще гулял коньячный спирт.

Люба приоткрыла глаза и снова закрыла, решив немного понежиться, но, вспомнив вдруг про странный костюм, торопливо спрыгнула с кровати.

– Сереж! – позвала она, прислонившись ухом к двери туалета.

– Ну?

– Сереж, это что у тебя за костюм с «бабочкой», а? И ботинки дорогие черные. Где сандалеты-то?

– Нету сандалет, Люба. Махнулся я. Так получилось. И Леха махнулся.

– Небось Ленка ему махнется, – возвращаясь от туалетной двери, пробубнила Люба.

Тютюнин перескочил из туалета в ванную и вскоре вышел к жене, держась настороже и высматривая привычную скалку.

Однако Люба пренебрегла традиционным методом воспитания, поскольку хотела выяснить, как прошел бал-концерт и что там было интересного.

– Сереж, ну как там все прошло-то? Расскажи…

– А ты включи телевизор, – ради смеха посоветовал Тютюнин, – там небось все и расскажут.

Глупая Люба поверила и сейчас же включила первый канал.

– …отвратительная оргия толстосумов в отеле «Палас-Матрас» продолжалась до полуночи и закончилась дракой в огромной зловонной луже! – обличительным тоном вещал принципиальный телерепортер, стоя на фоне вывески пятизвездочной гостиницы. – Доколе! Доколе, хочется спросить наши власти, эти воровские мордовороты будут тратить денежки, умыкнутые у сирот и несчастных стариков!

После пламенной речи были показаны несколько фотографий «воровских мордоворотов». В основном это были общие планы, за исключением Сергея Тютюнина и Лехи Окуркина, которых сфотографировали на выходе из отеля.

– Сергей, быстро иди сюда! – испуганно заверещала Люба.

Тютюнин выскочил из кухни с трехлитровой банкой рассола в руках. Он как раз собирался налить рассол во фляжечку и захватить с собой на работу.

– Чего случилось?

– Чего случилось?! – переспросила Люба, уперев руки в круглые бока. – Да вас Лешкой на всю страну ославили! Сказали, что вы воровские морды и что денег у вас полно!

– Что, прям так и сказали, что, дескать, Тютюнин? – не поверил Сергей.

– Даже фотографию показали, где у вас морды красные!

– Морды-красные?

Тютюнин напрягся и вспомнил, что действительно была одна вспышка, когда они с Лехой покидали праздник. Неожиданно зазвонил телефон.

– Вот! Вот, достукался! – страшным шепотом произнесла Люба и убежала в туалет.

– Да ладно тебе. Наверное, кто-то ошибся. Тютюнин поставил банку рядом с телефоном и снял трубку.

– Але, вы, наверно, ошиблись? – с надеждой в голосе спросил он.

– Але, брателла, мы не ошиблись. Это ты допустил ошибку, фраерок. – В трубке послышался хриплый смешок. – Короче… эта… пришло время делиться.

– С кем? – автоматически спросил Тютюнин.

– С нами, с зареченской братвой.

– А чем же я буду с вами делиться?

– «Зеленью», огурчик, «зеленью». Короче, у нас тут целая бригада подъехала – прямо к твоему подъезду. Давай спускайся и чтобы тридцать штук в зубах было, уловил, фуфель?

– Уловил… Только, – в горле у Сереги запершило от страха, – только у меня не такие доходы, чтобы…

– Короче, быстро спускайся, серпантин поганый, а то я к тебе сам поднимуся! – рявкнули в трубку.

– Ладно, одну минутку…

Сергей положил трубку и тут же снова снял, чтобы позвонить в милицию.

После нескольких гудков трубку снял дежурный.

– Ну, чего надо? – спросил он без особого энтузиазма.

– С меня вымогают деньги, спасите меня, пожалуйста!

– Кто вымогает?

– Зареченские!

– А сколько вымогают?

– Сказали – тридцать штук!

– Так это для вас много, что ли?

– Конечно много! Я простой рабочий человек! Вы поможете?!

– Ладно, – дежурный вздохнул. – Диктуйте адрес. Серега стал, запинаясь, диктовать, и дежурный записывал, пока не дошла очередь до фамилии.

– Тютюнин моя фамилия! Сергей Викторович Тютюнин!

– Тютюнин?! Так это вы? То есть ты, воровская морда, сирот и стариков обворовываешь?!

– Это какая-то ошибка! Поймите!

– Фотографию твою по телику показывали?

– Мою, только…

Дежурный не дослушал и бросил трубку. Сергей тоже положил свою на рычаг, однако телефон снова взорвался оглушительными звонками.

– Алле… – безжизненным голосом отозвался он.

– Это… Я не понял, баклан, ты мне говоришь типа подождать, что ли? – спросил уже знакомый хриплый голос. – Ты в ментуру, что ли, звонил, фуфуль?

– Никак нет, это я… я просто собираю деньги в мешочек. В бумажный мешочек…

– Короче, жду еще минуту. А потом мы с братвой поднимаемся и пакуем тебя прямо в этот мешочек. Понял?

– Понял.

– Время пошло.

Невидимый бандит положил трубку, и воображение Серега ярко нарисовало ему картину его собственного избиения, а возможно, даже и убийства.

– Нужно что-то делать… Нужно что-то делать, иначе они поднимутся.

Тютюнин наскоро оделся и, пошарив по всем денежным местам в своей квартире, наскреб четыреста тридцать четыре рубля восемнадцать копеек.

Этого, конечно, было мало, но выходить во двор вовсе без денег было настоящим самоубийством.

Из туалета появилась неосведомленная Люба.

– Кто звонил-то? – спросила она.

– Да ошиблись, – буркнул Тютюнин. – Целых два раза… Я пойду на работу.

– Что-то сегодня рановато, – заметила Люба.

– Чем раньше, тем лучше, – ответил Сергей и, открыв дверь, шагнул в неизвестность.

98

Новый день, как, впрочем, и прошедший, обещал Живолуповой много забот и денежное вознаграждение по способностям, поэтому, пересилив пенсионную лень, она встала пораньше.

Послушав гимн в советский редактуре, она сделала короткую зарядку и, скушав простокваши, собралась на работу.

Потертый ридикюль, валидол, бинокль и парабеллум. Что еще нужно пожилому человеку?

Оторвав на бумажном календарике вчерашнее число, Живолупова погрозила кулаком отстававшим часам с кукушкой и вышла из квартиры.

Чтобы размять старые кости, она стала спускаться по лестнице, размахивая загруженным ридикюлем и насвистывая «Нас утро встречает прохладой».

С первого этажа донеслись незнакомые голоса, Гадючиха замедлила шаг и пошла потише.

Она почти наверняка знала, кто там может оказаться, и вовсе не удивилась, обнаружив троих «быков» в кожаных жилетках и со стрижеными головами квадратной формы.

– Опа, это по какому случаю тут распиваем? – с ходу поинтересовалась Живолупова.

– Ты гляди, типа очевидное невероятно! – оживился один из «быков». – Эта клюшка еще и разговаривает!

– Вали отсюдова, а то костыль-нога отстегнется, – любезно предложил другой «бык».

– Ребятки, – миролюбиво начала Живолупова, – я ведь чего спрашиваю – это моя территория и я с нее кормлюся. Пенсии не хватает. – Живолупова вздохнула. – Поэтому скажите мне, вы по какому здесь поводу, случаем, не в семьдесят седьмую квартиру?

– А ты ему кто – мамаша?

– Не мамаша, но лицо заинтересованное.

– Ну, лицо, короче ты напросилось… – мрачно пообещал бандит, которому надбровные дуги заменяли лоб. Он угрожающе двинулся на Живолупову, и та была вынуждена ударить его рукояткой парабеллума.

Второго бандита она ткнула стволом в живот, от чего бедняга согнулся пополам, третьему – заехала головой в лицо.