Читаем без скачивания Волшебный корабль - Робин Хобб

«Мариетта» тихонько поскрипывала бортом о причал. Кеннит прикрыл небольшой иллюминатор, чтобы оградить себя от вони Делипая, но ночной гудеж все-таки долетал. Команды на борту не было — оставили только юнгу, чтобы прислуживал за столом, да единственного вахтенного на палубе.

— Довольно, — отпустил Кеннит мальчишку. — Осторожней с посудой, когда будешь мыть. Это олово, а не жесть.

Юнга забрал поднос с опустевшей посудой и скрылся за дверью, притворив ее плотно и почтительно мягко. После его ухода на несколько мгновений воцарилась почти полная тишина. Кеннит не спешил говорить, пристально вглядываясь в человека, который был не только его правой рукой на корабле, но и чем-то вроде лота[35], позволявшего судить о настроениях в команде.

Кеннит слегка откинулся в кресле. Белые восковые свечи, стоявшие на столе, успели сгореть примерно на треть. Они с Соркором только что отужинали изрядной ножкой барашка. Бoльшую часть съел старший помощник; как ни тяготила его официальная обстановка, со своим аппетитом он ничего поделать не мог — жаден был до всего, что хоть чуточку отличалось от помоев.

По-прежнему молча Кеннит вновь потянулся вперед, взял бутыль вина и наполнил оба бокала — хрустальные, на высоких ножках. Такого букета, крепко подозревал капитан, Соркору просто не дано было оценить. Он, впрочем, желал впечатлить своего старпома не вкусом вина, а лишь стоимостью.

Когда оба бокала наполнились почти до краев, он поднял свой, подождал, чтобы Соркор повторил его жест, и подался вперед, чтобы слегка с ним чокнуться. Благородный хрусталь отозвался чистым звоном.

— За все хорошее, — негромко провозгласил Кеннит. И свободной рукой обвел пространство каюты, имея в виду происшедшие в ней перемены.

И то сказать, Соркор, войдя, на некоторое время попросту утратил дар речи. У Кеннита всегда губа была не дура по части качественных вещей, но до поры до времени он не давал себе воли. Ну, разве что предпочитал скромные золотые серьги с камешками чистой воды каким-нибудь необыкновенным медяшкам со стеклом. В одежде его вкус проявлялся выбором покроя и ткани; набивать свой гардероб барахлом было не в его правилах.

А вот теперь все изменилось. Куда девалась суровая простота? Каюта капитана сияла и сверкала роскошью, на которую он до гроша потратил свой пай, привезенный из последнего плавания. Кое-что, правду сказать, было не самого высшего полета — но лучшего Делипай просто не в состоянии был предложить. И на Соркора все это произвело именно такое действие, какое и было задумано. Благоговение в глазах старпома начало смешиваться с первыми проблесками алчности. Соркору следовало лишь показать, чего следует возжелать. И он возжелал.

— За все хорошее, кэп… — пробасил старпом, и они выпили.

— Причем скоро, — добавил Кеннит. Подушечки резного дубового кресла были мягкими и удобными. — Очень скоро.

Соркор поставил бокал и внимательно уставился на капитана. Потом угадал:

— Что-то, стало быть, этакое у тебя на уме…

— Пока — только цель, — сказал Кеннит. — Средства еще надлежит хорошенько обдумать. Потому-то я и пригласил тебя отужинать вместе. Давай обсудим наше следующее плавание и решим, чего бы нам хотелось достичь.

Соркор сложил губы сердечком и в задумчивости цыкнул зубом.

— Я-то бы хотел достигнуть того же, чего и всегда. Драгоценной добычи — и чем больше, тем лучше. Чего еще можно желать?

— Тьму всего, дорогой мой Соркор. Тьму всяких разных вещей. Власти, например. Или славы. Кто-то желает надежно пристроить нажитое богатство, а кого-то манят удобства. Спокойная жизнь в своей семье. И чтобы родственников и домашних никогда не коснулся кнут работорговца…

Это последнее отнюдь не входило в личный перечень ценностей Кеннита, но он очень неплохо знал, о чем мечтали многие и многие моряки. Кеннит, правда, крепко подозревал что, сбудься для них мечта о тихом собственном доме — и очень скоро они начали бы попросту задыхаться. Но это не имело значения. Он собирался предложить Соркору именно то, что тот, как ему казалось, желал всей душой. Кеннит ему бы хоть вшей засахаренных предложил — если бы это могло послужить наилучшей приманкой.

Соркор неуклюже изобразил безразличие:

— Оно понятно, кто-то может и захотеть всякого такого, как ты сказал. Но только, сдается мне, это все достается только тому, кто для такого рожден. В смысле, вельможе какому. А мне, например, хрен чего обломится. И даже тебе… ты уж прости великодушно за то, что так говорю.

— Ну почему же, Соркор? Все это может быть нашим, если, конечно, кишка не тонка окажется протянуть руку и взять. Говоришь, благородные вельможи? Родиться для этого надо, говоришь?… А ты не задумывался, откуда взялись самые первые благородные господа? Когда-то давным-давно нашелся простой человек, у которого хватило духу взять то, чего ему захотелось. И удержать. Вот и вся вельможность.

Соркор отхлебнул еще вина. Он потягивал благородный напиток, словно дешевое пиво.

— Наверное, кэп, — согласился он, — должно быть, все и случилось так, как ты сказал. Должно же, в самом деле, все было с чего-то начаться. — Он поставил бокал и посмотрел на капитана. — Ну и каким же образом? — спросил он затем. Спросил таким тоном, словно заранее ждал, что ответ ему не понравится.

Кеннит повел плечами. Не передернул, не пожал — именно повел.

— А очень просто. Протянем руку — и возьмем.

— Каким же образом? — упрямо повторил Соркор.

— Ну а каким образом мы приобрели этот корабль? И нашу команду? Как я завел перстень, который ношу, а ты — вот эти серьги? То, что нам предстоит совершить, ничем не будет отличаться от того, что мы до сих пор делали. Кроме масштаба. Мы просто будем стремиться к большему, нежели до сих пор.

Соркор неловко поерзал. Когда же он заговорил вновь, низкий голос прозвучал почти угрожающе тихо:

— Что все-таки у тебя на уме, кэп?

Кеннит в ответ улыбнулся.

— Все проще простого. Нам всего-то надо отважиться на такое, на что никто прежде нас не отваживался.

Соркор нахмурился, и Кеннит заподозрил, что выпитое вино начало-таки затуманивать его мозги.

— Это не то, о чем ты толковал раньше? Насчет королей и всякое такое? — И прежде, чем Кеннит успел ответить, старпом медленно и тяжело помотал головой: — Нет, кэп, ничего с этим не выйдет. Пираты не захотят над собой короля…

Кеннит сделал над собой усилие и продолжал очень искренне улыбаться. И в свою очередь покачал головой. Движение потревожило воспаленную кожу под повязкой: он ощутил, как лопнула подсохшая корочка и по тыльной стороне шеи, впитываясь в повязку, потекла сукровица. «Отлично… Отлично».

— Нет, дорогой мой Соркор. Кстати, ты слишком буквально понял то, о чем я тогда говорил. Ты что себе вообразил? Неужели решил, будто я собрался рассесться на троне и нацепить золотую корону с камешками, а пираты Делипая чтобы преклоняли передо мною колени?… Ну, однако, и чушь! Ты сперва погляди как следует на Делипай, а потом попробуй вообразить себе нечто подобное. Нет уж! Я имел в виду только то, о чем сейчас тебе рассказал. Представь: человек живет в хорошем доме, полном всякого добра. И притом знает, что никто не сможет отнять у него ни дом, ни имущество. И жена будет спокойно спать у него под боком. И детишки в кроватках… — Он отпил маленький глоток и поставил бокал. — Вот и все королевство, которое на самом деле нам с тобой требуется. А, Соркор?

— Мне?… Мне… тоже?…

Вот так-то. Кажется, до него в самом деле начало доходить. Кеннит, оказывается, не для себя одного что-то изобретал, он и для Соркора кое-что приготовил. Улыбка капитана сделалась шире.

— Конечно, Соркор. И тебе тоже. А почему, собственно, нет? — Тут он позволил себе смешок с оттенком некоторой укоризны: — Соркор, да неужто ты вправду решил будто я предлагаю тебе пуститься очертя голову со мной вместе — как, впрочем, ты до сих пор и делал, — рисковать жизнью и все ставить на карту — и только ради того, чтобы я мог что-то завоевать или добыть для себя лично? Не-ет, не мог ты в самом деле так думать, потому что не настолько ты глуп! И вот что у меня на уме: вместе мы непременно достигнем того, чего захотим. И не только для нас двоих. Никто из тех, кто с нами пойдет, внакладе не останется. А если к нам присоединится весь Делипай… и другие пиратские острова — им тоже кое-что перепадет, уж как же без этого. Другое дело, что силой мы никого не будем с собой тянуть. Нет. Это будет свободный союз свободных людей. Вот так! — И он навалился грудью на стол: — Что скажешь, старпом?

Соркор заморгал и отвел взгляд. Но если он мог какое-то время не смотреть на своего капитана, то не видеть богато разубранной каюты просто не мог. А ее убранство было тщательно подобрано Кеннитом нарочно для его глаз. Вокруг не было ни единого пятачка, на котором его взгляд мог бы остановиться без того, чтобы в сердце не заговорила алчность.