Читаем без скачивания Дело чести - Лев Пучков

— Нет, там все путем, проблема не в этом. — Спелеолог вдруг зябко поежился и как-то неопределенно крякнул:

— Там, ближе к выходу на дно озера, порода слабенькая. Вкрапления песчаника… Короче, вода может вымыть кусок с потолка и завалить проход. Понимаешь?

— Ну и что? Толкать этот кусок перед собой, пока до выхода не доберешься, — со знанием дела предложил я. — Или, если кусище неподъемный, резко разворачиваться и драпать назад.

— Толкать! Драпать! — Икрам ядовито ухмыльнулся. — Ну ты даешь, Иван! Ты когда-нибудь лазил по подводным тоннелям?

— Я плавал в двадцатипятиметровом бассейне, — солидно сообщил я. — Причем в снаряжении — это входило в программу спецподготовки. Трудновато, но ничего — можно…

— Это не бассейн, Иван, — спелеолог сокрушенно вздохнул. — Здесь тебе придется раздеться — и руки должны быть свободными. Ты даже автомат с собой не сможешь взять. Одежда будет мешать — цепляться за выступы. Если кусок породы закупорит проход где-нибудь посредине, ты сможешь вернуться назад — воздуха хватит. Толкать обвалившийся камень под водой — дело дохлое: если уж он закупорил проход, значит, большой, будет весить не меньше чем в пару пудов. А если такой камешек обвалился у самого выхода на дно… — Икрам многозначительно примолк, давая мне возможность домыслить всю серьезность возможных осложнений, связанных с таким неприятным сюрпризом.

— Раздевайся, — распорядился я после недолгого раздумья. — Ты пойдешь первым.

— Не пойду, — наотрез отказался спелеолог. — Если там будет обвал у самого выхода на дно, я утону. Давай рискуй, меня можешь связать по рукам и ногам.

— Придется идти, дядя, — я вытащил из ножен тесак и многозначительно покрутил им перед носом Икрама. — Проход может быть свободным, а может и нет — это бабушка надвое сказала. А оставлять тебя здесь я не буду. Ты мне уже не нужен — все рассказал, показал… И потом — если я тебя хорошо свяжу и нечаянно утону, ты умрешь раньше, чем наступит ночь — от нарушения кровообращения. Пошевеливайся!

Икрам начал нехотя раздеваться. Когда дошла очередь до брюк, я, экономя время разрезал ему правую штанину, чтобы не развязывать репшнур на лодыжке.

— Если будет закупорка, три раза дернешь за шнур, — посоветовал я, когда Икрам зашел по грудь в воду и принялся грамотно вентилировать легкие. — Потом расслабишься, руки по швам — я тебя вытяну за десять секунд.

Икрам молча кивнул, продолжая равномерно дышать грудной клеткой — одно слово, профессионал! Пока спелеолог готовился к погружению, я быстро отмотал двадцать мять метров репшнура, ориентируясь по красным метровым отметкам — шнур был наш, отечественный. Немного подумав, добавил еще пять метров, затем обмотал шнур вокруг запястья несколькими турами.

Икрам в последний раз глубоко вдохнул, шагнул вперед и скрылся под водой. Репшнур быстро пополз под стену. По мере того, как небольшая бухточка разматывалась, меня стали одолевать сомнения. Как поведет себя спелеолог, вынырнув с той стороны? Будет ждать, когда я присоединюсь к нему, или с ходу начнет орать дурным голосом, чтобы привлечь к себе внимание людей Рашида, сидящих на сторожевых постах в лесу? Черт! И чего это я раньше не продумал этот вариант?! Бухточка худела на глазах — спелеолог двигался на удивление быстро — чувствовались немалая сноровка и опыт. Я намотал на запястье еще несколько туров шнура, затем еще, еще… Если будет мало, отпущу, сколько потребуется. Или…

Шнур резко дернулся, подтаскивая меня к поперечной стене. Уперев ногу чуть ниже черного пятна копоти, я напрягся, готовясь развернуться и побежать вверх по тоннелю — тащить Икрама назад, если последуют еще два рывка, означающих, что он напоролся на препятствие.

Рывков не последовало — шнур выдал заметную слабину, затем вновь натянулся как струна. Нет, сигнал так не подают. Шнур явно за что-то зацепился — иначе я бы с легкостью утащил спелеолога обратно. Икрам, привязанный на том конце, рвался всем телом вперед, ему явно не хватало отмерянного мной капронового отрезка. Опять заметная слабина — чуть ли не в метр, затем страшный рывок, шнур больно резанул руки, сдавливая мышцы… Я понял, что происходит. Икрам вынырнул в озеро и метнулся к поверхности — ему не хватало совсем немного для того, чтобы добраться до воздуха. Теперь он дает мне понять, что ему нужно самую малость — стравить чуть-чуть проклятый шнур, не отпускающий из водного плена. Я страшно напрягся, удерживая шнур, — правая кисть посинела и вздулась. Рывки становились слабее. Захотелось вдруг заплакать навзрыд, заорать непотребным голосом, выплеснуть ярость, накопившуюся в течение последних часов. Прости, Икрам, — так получилось. Видит Бог, я хотел обойтись без этого…

Рывки прекратились. Я потянул — шнур легко пошел назад, затем на секунду застопорился. Погоняв его туда-обратно, я ощутил, как тело на том конце наконец-то попало в туннель, и потащил его к себе. Спустя полминуты из-под стены вынырнул труп спелеолога — описывать его лицо не стану, это было какое-то воплощение страшного отчаяния и безысходности, посмертный слепок всех мук ада.

Раздевшись до трусов, я застегнул на бедрах пояс с болтавшимся в ножнах тесаком, напялил каску и обулся в кроссовки, рассудив, что без обуви мне будет очень неудобно, если повезет выбраться.

Провентилировав легкие, я изгнал из сознания посторонние мысли, максимально сосредоточился и, в последний раз вдохнув затхлого пещерного воздуха, шагнул под стену.

Несмотря на уверения спелеолога о линейности подводного тоннеля, каска мне здорово пригодилась: я бессчетное количество раз с размаху врезался головой в загогулины, предшествовавшие многочисленным поворотам. Тоннель действительно оказался чрезвычайно узок — я исследовал дно и потолок, не руками, а спиной и животом, обдирая кожу при каждом толчке. Тело мое превратилось в механизм, запрограммированный на единственную цель — выбраться из этого проклятого тоннеля, все остальные эмоции и чувства куда-то улетучились. Наконец, когда я уже почувствовал, что легкие вот-вот взорвутся от избыточного давления, впереди показался свет. Еще несколько мощных рывков — и я, обдирая плечи, протиснулся в узкое отверстие, оказавшись в озере. Оттолкнувшись ногами от каменистого дна, я ракетой метнулся к поверхности и спустя секунду уже вдыхал напоенный лиственным ароматом воздух…

Господи, какое счастье — дышать! Воздуха хватает для всех, он, в отличие от остальных благ, дарованных человеку, совершенно бесплатен. Но иногда в жизни выпадают секунды, когда ты каждой клеточкой организма остро ощущаешь, какое это наслаждение, беспрепятственно вбирать в легкие бесцветную эфемерную субстанцию, какой это кайф, когда к щиколотке твоей не привязан мертвым узлом прочный репшнур, способный выдержать чудовищное натяжение, и никто на том конце тоннеля не может помешать тебе воспользоваться безвозмездно дарованным для всех правом…

Выбравшись на берег, я рухнул в кусты и минут пять восстанавливал силы, чутко прислушиваясь. Было тихо. Ничто не выдавало присутствия враждебных сил — нормальные птички беззаботно щебетали, сороки молчали, кусты нигде предательски не хрустели. Отжав трусы, я вылил воду из кроссовок, переобулся и только сейчас ощутил на голове туго застегнутую под подбородком яркую оранжевую каску. Избавившись от демаскирующего предмета экипировки, я зачерпнул пригоршню жирной береговой грязи, изобразил боевой раскрас — за неимением лучшего сойдет и так, — углубился в лес и вскоре вышел к опушке.

Гряда осталась справа, слева виднелся вход в горлоинпу ущелья, совсем рядом — рукой подать — просматривалась та самая лесная дорога, по которой нам неоднократно пришлось путешествовать при самых различных обстоятельствах. Ну вот и славненько. Счет два — ноль, Зелимхан, в пользу наиболее подготовленного и удачливого бойца. Теперь мне нужно найти одежду — что-то прохладно после столь продолжительного купания — и оружие какое-никакое. Да, еще нужны часы — мои разбились в ходе преодоления подводного тоннеля. А потом мы снова поиграемся в эти… в джюжилярики.

Вскоре оружие и одежда отыскались, насчет часов я пока не был уверен, не мог рассмотреть из-за куста: прямо по курсу моего движения, в двух метрах от опушки, сидели двое парней в камуфляже, лениво покуривая и перебрасываясь в карты. Автоматы они прислонили к раскидистому дубу, заслонявшему их от взглядов начальника со стороны дороги. Классно же вы замаскировались, хлопцы! Этак недолго и в историю угодить.

Понаблюдав за игрунами минут пять, я пришел к выводу, что справа по опушке, метрах в пятидесяти, располагается еще один пост — оттуда периодически долетали обрывки приглушенных фраз и пару раз в кустах тускло блеснуло железо. Аккуратно приблизившись к дубу на получетвереньках, я уже собирался было приступить к добыче оружия и шмоток, но в этот момент с той стороны дерева запищала рация — начальственный бас потребовал по-чеченски: