Читаем без скачивания Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8" (СИ) - Симада Содзи

Я вскочил и бросился в прихожую, где за ящиком для обуви обнаружил два зонтика – один действительно оказался белым, другой почему-то был черный, – и пустился бегом на станцию. Сегодня сплошная беготня, подумал я. Зато для здоровья полезно. Но почему Митараи, зная, что у нас каждая минута на счету, вдруг решил организовать мне встречу с кинозвездой, или кто он там еще? Или она… Конечно, если это известная актриса, я ничего против не имею, но какое это имеет отношение к делу?

Я сошел на станции Арасияма. Солнце еще стояло высоко, но небо из-за набежавших облаков потемнело, приобрело кремово-серый оттенок. Чувствовалось приближение сумерек, ветви деревьев шумели под сильными порывами ветра.

Когда я пробегал по мосту Тогэцукё, небо осветила вспышка. Я поднял голову: молния? Похоже, приближалась весенняя гроза.

В «Котогики» посетителей было мало, и я сразу увидел Митараи. Он сидел у окна за столиком, покрытым красной скатертью. Увидев меня, махнул рукой. Рядом с ним, спиной ко мне, сидела женщина в кимоно.

Держа в руках зонты, я подошел и сел возле Митараи. Через окно открывался вид на реку и мост. «Что бы вы хотели?» – услышал я позади голос официантки. «Конечно, сакурамоти», – ответил за меня Митараи и протянул ей несколько стоиеновых монет. Похоже, здесь брали деньги вперед.

Мы с женщиной оказались напротив друг друга, и я смог как следует рассмотреть ее, хотя она сидела, опустив глаза. У нее были изящные, благородные черты лица. В молодости ее наверняка можно было назвать красавицей. На вид лет сорок пять – пятьдесят. Пусть даже пятьдесят, все равно во время, когда произошли «убийства по Зодиаку», ей было от силы лет десять. Не очень понятно, какую пользу она могла принести для нашего расследования. Что собирался у нее узнать Митараи?

Я заметил, что чашка чая и сакурамоти на столике перед женщиной оставались нетронутыми. Интересно, почему она не поднимает глаз, подумал я.

Я не мог понять, видел ее раньше или нет. Если она киноактриса, я должен был видеть ее по телевизору или в кино, но вспомнить не мог.

Присев за столик, я надеялся, что Митараи представит нас друг другу, но он этого сразу не сделал, и за столом повисло неловкое молчание. Я попробовал жестами дать понять Митараи, что надо как-то разрядить ситуацию, но тот лишь сказал: «Вот сейчас тебе принесут сакурамоти», – и снова умолк.

Неловкость развеяла официантка, которая почти сразу поставила передо мной поднос с маленькой тарелочкой и чашкой чая. Митараи тут же нарушил висевшую над столиком тишину:

– Это мой друг, Кадзуми Исиока. Мы вместе работаем.

Женщина мельком взглянула на меня, по ее лицу скользнула улыбка. Я долго не мог забыть эту странную улыбку. Впервые я видел, чтобы пятидесятилетняя женщина так улыбалась. Назвать эту улыбку застенчивой язык не поворачивался, слишком банально звучит. Так улыбаются девушки, которым еще не довелось столкнуться с ложью. В улыбке было не взрослое очарование, а нечто совсем другое.

Митараи медленно повернулся ко мне и произнес странные слова, прозвучавшие для меня как во сне:

– Разреши представить тебе уважаемую госпожу Таэко Судо. Преступницу в деле об «убийствах по Зодиаку».

На мгновение мне показалось, что я теряю сознание. Придя в себя, я понял, что мы сидим и молчим. Молчали долго-долго. Может быть, те самые сорок лет.

Вдруг эту похожую на вечность паузу прорезала яркая вспышка молнии, рассеявшая царивший в чайном домике полумрак. На миг стало светло, как в самый ясный день. И тут же тишину взорвал удар грома. Официантка охнула от неожиданности.

Потом, словно знак с небес, за окном хлынул ливень, мост и река исчезли за завесой струй и брызг. Капли дождя барабанили по крыше с такой силой, что разговаривать стало невозможно. Мы молчали.

Дождь принялся косо хлестать по окнам, в которые я видел мир, где, как в размытой картине тушью, силуэты людей спешили укрыться от обрушившихся на них потоков воды. Несколько человек, с шумом раздвинув двери, вбежали в чайный домик. До меня, словно из другого, далекого мира доносились их громкие голоса.

Из меня будто ушли силы, я чувствовал себя выжатым как лимон. Перед глазами, скручиваясь и рассыпаясь в прах, проплыл горящий лист бумаги.

Наверное, Митараи решил в очередной раз подшутить надо мной. Я уже привык к его бесцеремонным шуткам. Сердито покосившись в его сторону, я заметил, что сидевшая против меня женщина, судя по выражению ее лица, вовсе не склонна шутить.

«Что же это такое?» – подумал я, не в силах больше сдерживать охватившее меня возбуждение.

Таэко Судо? Никогда не слышал этого имени. Совершенно не известный нам человек.

Сейчас ей самое большее пятьдесят; значит, в 36-м было лет десять. Предположим, даже пятьдесят пять… Все равно, что может сделать такой ребенок? Как она могла в одиночку убить Хэйкити, Кадзуэ, а потом еще шесть девушек?

Что же, и письмо с угрозами в адрес Бундзиро Такэгоси – тоже ее рук дело? И девушек тоже она расчленила? И Азот из них слепила? Ни Ёсио, ни Ясукава, ни Аяко, ни Хэйкити, а все она? Одна-единственная?

Какие у нее могли быть мотивы? В каких отношениях она была с семейством Умэдзава? В материалах по этому делу Таэко Судо не упоминается. Где она скрывалась? И как все, не только мы с Митараи, умудрились упустить ее из виду?

Как ребенок смог заманить куда-то шесть взрослых женщин и отравить? И где она раздобыла яд?

Но есть вещи еще менее понятные. Если эта женщина и в самом деле сорок лет скрывала от всей Японии свои преступления, как Митараи отыскал ее за несколько часов? Что он мог успеть за это время? Добраться сюда, после того как мы расстались на Тропе философа, и пообедать?

Утром, когда я оказался на Тропе философа, тайна семьи Умэдзава оставалась тайной. Все было так же неясно, как в 36-м. И тут вдруг Митараи озарило. Что? Как? Почему?

Дождь продолжал лить как из ведра, небо то и дело рассекали молнии, воздух в помещении пропитался влагой. Мы трое сидели молча, словно каменные истуканы. Постепенно ливень стал стихать, струи уже не стучали по стеклу с прежним ожесточением.

Будто дождавшись этого момента, женщина вдруг заговорила:

– Я знала, что когда-нибудь это случится и кто-то меня найдет.

Против моих ожиданий, голос у нее оказался хриплый, надтреснутый и совершенно не вязался с ее внешностью. Судя по голосу, она могла быть старше, чем я подумал сначала.

– Странно, что это тянулось так долго. Сорок лет никто не мог разгадать загадку. Но у меня было предчувствие, что с ней справится кто-то из молодых, таких, как вы.

– Позвольте всего один вопрос, – как бы между прочим проговорил Митараи. – Почему все это время вы прожили там, где вас в любой момент могли разоблачить? Ведь можно было куда-нибудь уехать. С вашим умом было бы совсем нетрудно выучить иностранный язык. Жили бы спокойно за границей…

Желтовато-пепельный фон за окном не рассеивался, дождь моросил не переставая, время от времени в потемневшем небе сверкали молнии.

– Как сказать… Это трудно объяснить. Наверное, я решила ждать. Я была одинока, ведь мне так и не повстречался человек, о котором можно было сказать: «Это он! Тот самый!» Я верила: тот, кто придет ко мне, будет из той же породы, что и я… О, не подумайте! Я не в том смысле, что вы такой же злодей!

– Я понимаю вас, – Митараи кивнул с серьезным видом.

– Я так рада, что мы встретились…

– А уж как я рад – словами не передать.

– У вас выдающиеся способности. Вас ждет большое будущее.

– Благодарю. Хотел бы я знать, выпадет ли мне когда-нибудь дело более важное и интересное, чем ваше.

– Ну что вы! Не говорите так. Вряд ли я заслуживаю таких слов. Вы молоды, у вас еще все впереди. Не стоит слишком гордиться, что вы сумели разгадать мою пустяковую загадку.

– Об этом не беспокойтесь. Хотя я с вашей загадкой набил порядочно шишек. Особенно вначале, – отвечал Митараи. – Надо прощаться, пока у меня не закружилась голова от моего скромного успеха. Мне действительно очень жаль, но сегодня вечером мы возвращаемся в Токио, и завтра я сообщу о вас полиции. Так получилось, я обещал. Инспектору по фамилии Такэгоси, сыну Бундзиро Такэгоси, хорошо вам известному. Этот человек – полный дурак, обезьяна в пиджаке, но я ничего не могу сделать. Таковы обстоятельства. Будь они вам известны, вы бы меня поняли.