Читаем без скачивания Обратная сторона космонавтики - Мэри Роуч

Янг не останавливался, а все, что он говорил, записывалось. «Понимаешь, я и за двадцать лет своей жизни не съедал столько цитрусовых. И знаешь что? За следующие двенадцать дней я не съем ни одного чертового цитруса. Вот увидишь. Потому что иначе меня просто стошнит. Да, я могу съесть иногда апельсин, но черт меня побери, если я собираюсь питаться ими все это время». Через пару секунд на связь вышел Центр управления полетом и добавил еще один повод для несварения желудка Янга.

«СОТРУДНИК НАЗЕМНОЙ СЛУЖБЫ: Орион, это Хьюстон.

ЯНГ: Да, сэр.

СОТРУДНИК НАЗЕМНОЙ СЛУЖБЫ: Вы ведь знаете, что в модуле ведется непрерывная запись разговоров?

ЯНГ: Да, и как давно она ведется?

СОТРУДНИК НАЗЕМНОЙ СЛУЖБЫ: С начала отчетного времени».

На этот раз воду замутил не Конгресс. На следующий день после того, как в прессу проникли жалобы Янга, губернатор Флориды выступил с заявлением в защиту апельсинов как основной культуры сельского хозяйства штата. В мемуарах Чарльза Дьюка фрагмент этого заявления звучал так: «Проблема не в нашем апельсиновом соке. Тот сок был произведен синтетическим способом, и апельсины были не из Флориды».

В действительности же проблема была не в апельсиновом соке, а содержащемся в нем кальции. «Коэффициент концентрации» самого апельсинового сока – именно таким официальным языком говорил исследователь Министерства сельского хозяйства США Эдвин Мерфи, еще один участник Конференции 1964 года, – достаточно низок.

Мерфи делал доклад о проведенном им исследовании на скопление газов в организме. По условиям эксперимента добровольцев кормили «специальной бобовой едой» и посредством прямокишечных катетеров отслеживали образование в их организмах газов.

Мерфи интересовали прежде всего индивидуальные особенности организмов испытуемых – не только общий объем выделяемых газов, но и процентная консистенция их составов. Из-за индивидуальных особенностей кишечных бактерий в организмах половины испытуемых метана не вырабатывалось. А это хорошее качество для астронавта. Не потому, что метан воняет (он без запаха), а из-за его высокой воспламеняемости. (Метан – это то, что коммунальные службы называют «природным газом».)[98]

Мерфи дал уникальный совет по возможным принципам отбора астронавтов для НАСА. «Астронавтов можно выбирать из той части населения, которая почти или совсем не производит метана и водорода, – водород тоже взрывоопасен, – и минимальное количество сероводорода или других обладающих неприятным запахом, но пока не идентифицированных газов…Далее, с учетом того, что уровень газообразования в зависимости от объема съеденной пищи также не постоянен, астронавтов можно выбирать в зависимости от степени сопротивляемости организма кишечным расстройствам и газообразованию».

В своей работе Мерфи даже приводит пример идеального кандидата в астронавты. «Особый интерес для дальнейших исследований представил испытуемый, у которого после употребления 100 грамм сухих бобов вообще не произошло вздутия». Для сравнения Мерфи говорит о том, что во время пика метеоризма, который наступает где-то через 5–6 часов после съедения бобов, за час в организме человека вырабатывается от 200 до 400 см3 газов. А под конец фазы общее количество выделенных газов может заполнить две бутылки из-под «Кока-Колы». Только представьте себе такую ситуацию в тесном помещении, где никак нельзя открыть окно и выветрить этот запах.

В качестве альтернативы набору не склонных к метеоризму астронавтов Мерфи предлагает НАСА обеспечить эту несклонность у уже имеющихся астронавтов, просто простерилизовав их желудочно-кишечные тракты. Он давал все те же бобы испытуемому, который до начала приема пищи выпил антибактериальную таблетку. В результате объем газов этого испытуемого сократился вдвое. Но, пожалуй, самым безопасным способом решения этой проблемы (к которому, в общем-то, и прибегает НАСА) – это не употребление еды, которая обладает высоким коэффициентом провокации газообразования.

Уже во времена программы «Аполлон» бобы, брокколи, белокочанная и брюссельская капуста[99] были занесены в черный список. «Бобы начали использовать только на шаттлах», – говорит Борланд.

Среди астронавтов были и те, кого очень обрадовало это пополнение рациона. И дело было не только во вкусовых качествах бобов. Пуканье во время орбитальных полетов было довольно популярным занятием среди членов исключительно мужских экипажей. Иногда можно услышать, что астронавты используют свои кишечные газы в качестве движущей силы, чтобы, как говорил Роджер Крауч, «пролететь, как ракета, до середины отсека». Но сам Крауч сомневается, что это возможно. «Масса и скорость выпускаемых газов, – писал он мне в ответном и-мейле, который навечно покорил мое сердце, – недостаточно велики в сравнении с массой человеческого тела». Так что сложно представить, что такая сила может заставить двигаться 80-килограммового астронавта. Крауч также замечает, что от обычного выдоха астронавта не бросает в сторону, а ведь в легких помещается до шести литров воздуха – в отличие от газовых образований, чей объем, согласно исследованиям доктора Мерфи, составляет не больше 750 мл.

По крайней мере, эти цифры верны для большинства людей. «Мои гены даровали мне необычную способность выделять немалое количество некоторых побочных продуктов пищеварения, – писал Крауч. – Так что я решил лично проверить, правда ли то, что рассказывают. Однако мне так и не удалось сдвинуться с места ни на дюйм». Тогда Крауч предположил, что эксперимент мог быть нарушен из-за штанов, которые были на нем все это время. К сожалению, оба раза он летал в составе смешанных экипажей, так что «снять штанишки и провести более чистый эксперимент» ему не удалось. В итоге он решил просто поспрашивать других астронавтов об их личном опыте, но пока ни один из них ничего конкретного рассказать не смог.

За последние десятилетия еда для астронавтов стала гораздо полезнее и приятнее на вкус. На Международной космической станции места достаточно, и нет уже никакой необходимости спрессовывать и обезвоживать пищу. Все упаковывается в герметизированные пакеты с термозащитным покрытием, содержимое которых можно разогреть в маленьких приборчиках, чем-то напоминающих портфели для документов. А после того как в 2010 году в свет вышла неподражаемая «Кулинарная книга для астронавтов» Чарльза Борланда, люди получили возможность приготовить 85 высококачественных космических закусок и гарниров прямо у себя на кухне. Так что даже в вашем холодильнике может появиться «Национальная энергетическая добавка № 150 от Национальной компании по производству крахмала и химических реактивов» или, например, «карамелизированный чеснок № 99-404 от компании «Итем-Фудс».

Но подготовка к полету на Марс может привнести в космонавтику и новые кулинарные «изыски».

16. Съешь свои штаны

Неужели Марс того стоит?

Могу сказать вам честно и без преувеличений, что лучшей частью сегодняшнего обеда в столовой Эймсовского центра НАСА была моча. Она прозрачная и сладкая, хотя и не в том смысле, как если бы речь шла о родниковой воде. Скорее, она напоминала патоку каро. Урину очистили от солей с помощью осмотического давления. По сути, ее просто заменили на молекулы с концентрированным раствором сахара. Сама по себе урина – соленая субстанция (хотя и не до такой степени, как предлагаемое в этой столовой чили), и если выпить ее для утоления жажды, то получится как раз противоположный эффект. Но стоит только убрать соль и отвратительные на вкус органические молекулы с помощью древесно-угольного фильтра, как моча превращается в тонизирующий и на удивление приятный на вкус напиток. Я уже собиралась написать «обычный», но поняла, что это будет не совсем правильно. Думаю, не так уж много в мире людей, которым пить урину покажется вполне обычным делом.

«Мне плохо от одной мысли о том, что у нас в холодильнике стоит моча», – заявил мой муж Эд. Я только закончила очистку вчерашних «излияний» с помощью древесного угля, перелила все это в стеклянную бутылку и поставила на дверцу холодильника в предвкушении повторения того знаменательного обеда. Я ответила, что все вредное и неприятное на вкус уже отфильтровано и что астронавты пьют этот напиток довольно охотно. Эд только вдохнул побольше воздуха и сказал, что не знает, как там насчет астронавтов, но он бы сделал это только в «постапокалиптических» обстоятельствах.

Обедала я тогда в Эймсе с Шенвином Гормли, инженером по сточным водам, который непосредственно участвовал в создании очистителя урины для Международной космической станции. В прессе о нем писали как об «уриновом короле». Но самого Гормли это прозвище нисколько не задевает. Что его действительно задевает, так это его слава человека, сказавшего, что Луна – прекрасное место для хранения плутониевого оружия, которое будет находиться там вне досягаемости страдающих манией величия деспотов. Сказал он такое, разумеется, не всерьез, это было просто размышлением вслух, но в Эймсе этого не поняли. Вообще отдел Эймсовский центр сильно отличается от Центра космических исследований им. Джонсона. «Именно здесь, в Эймсе, и сосредоточен мозговой центр НАСА, – говорит Гормли. – Мы своего рода реакционисты». Сейчас на Гормли надеты широкие штаны с большими карманами и майка цвета лаванды. Во всей его одежде нет ничего особенного, но ни в один из моих четырех визитов в Центр Джонсона мне не попадался там сотрудник, одетый подобным образом. Гормли – загорелый и хорошо сложенный мужчина, и надо хорошенько присмотреться, чтобы понять, сколько ему на самом дел лет: в его коротко остриженных волосах нет-нет да и промелькнет седой волос, а у глаз можно заметить небольшие морщинки.