Читаем без скачивания Имперские истории - Денис Юрин

– Это как это? Да у них же здесь целый лагерь? Да как они могли, как осмелились?!

Юноша не мог прийти в себя. Слуга графа не мог представить, как стражники осмелились построить лагерь на чужих землях. Пархавиэль же задавался другим вопросом: зачем управителю провинции держать гарнизон в этой глуши, в местечке отдаленном как от поселений, так и от дорог? Дремавшие на смотровых вышках и у костров стражники подтверждали предположение, что это форпост служителей порядка, а не тайное прибежище лесных разбойников.

– Только не спрашивай, что они здесь делают. Представления не имею, – честно признался Совер. – Грибы ищут или травы для герцогской лысины собирают, выжимку делать, чтобы волосы росли!

Однако наемник неправильно истолковал задумчивое выражение на лице Пархавиэля. Гном знал ответ на этот вопрос, точнее два равнозначно верных ответа.

– Зато я знаю. Они в шахте что-то нашли, что-то очень ценное: или драгоценные камни, или редкий металл. Его-то как раз от твоего графа и охраняют, а как земля снова к герцогу отойдет, тогда разработку и начнут. Я, конечно, в горном деле не спец, но чую, что-то ценное в этой горе имеется. – Пархавиэль шмыгнул носом, а затем чихнул в вовремя подставленную ладонь. Звука не было слышно, но несчастная ветка задрожала и чуть ли не обломилась. – Но это еще не все. Думаю, байки крестьян о нечистой силе не такая уж и бессмыслица. Видишь, частокол лагерь не только снаружи огораживает, но и к тому месту подходит, где вход в шахту, а по периметру каждого дома колья натыканы?

– Ну, вижу, что с того?

– Стражники боятся не только графских слуг, то бишь вас, но и тех, кто внутри шахты обитает, а гнездиться там многие твари могут, не только малаги да суховертки безвредные, но и троглодиты. Еды под землей мало, вот и прет животина разная на поверхность. По ночам прет, поскольку солнца боится, а местность здесь для них подходящая, болота рядом. Темнота в чаще да сырость, как дома себя чувствуют.

– А ты почем знаешь?

Пархавиэль удивленно заморгал большими глазищами. Пожалуй, это был самый глупый вопрос, который ему задали с тех пор, как он впервые выбрался на поверхность. Но Совера нельзя было винить, наемник не мог знать, что гном покинул Махакан менее года назад.

– Мне около сорока лет, более тридцать девяти из них я провел в подземелье, – пояснил бывший хауптмейстер караванной службы и на всякий случай придержал наемника за рукав, чтобы тот ненароком не свалился с ветки. – Так что, как там внутрях гор холодно, голодно и противно, не понаслышке знаю. Ну, хватит об этом, потом расскажу, если время будет.

– Но у нас же леса и равнины кругом, Эльружский хребет далеко на западе, эта гора здесь случайно…

– …как гриб, что ли, выросла?! Мил-друг, случайно даже прыщ на мягком месте не вскочит, – со знанием дела заявил гном, решивший преподать краткий урок прикладной географии. – Все, что под землей находится, огромная скала. Земля, почва, песок, деревья, живность всякая – это всего лишь налет, мох на дереве мироздания, плесень на тюремной стене. Где-то эта скала наружу выходит, а где-то она добротно всякой шелухой обросла, то есть глубоко под землей находится. Мох ведь тоже разной толщины бывает. Внутри скалы проходов да щелей всяких уйма. Я вот под землей более пятнадцати лет караваны водил; от Кодвуса до Геркании и Филании и ни разу, ни разу, – повторил гном, назидательно подняв указательный палец вверх, – наружу не вылазил, поскольку незачем было, да и законы наши, гномьи то есть, это запрещают.

– Так ты, выходит…

– Да махаканец я… беглый, – добавил Пархавиэль и отвернулся, не в силах смотреть на пораженного известием Совера, нижняя челюсть которого вот-вот должна была коснуться груди. – Сказал же, потом поболтаем, когда время будет. Сейчас мозгами раскинуть нужно, как попутчиков моих горемычных выручать будем. Сам-то ты поквитаться со стражниками не раздумал?

– Нет, – твердо заявил пришедший в себя Совер. – Всех перерезать не смогу, но лагерь точно запалю. Будут знать, ворюги, как на землях чужих обживаться!

– Ладно, геройские речи для графа своего оставь. План какой у тя есть?

– Да какой план?! Не видишь, что ли, стража вся храпит. В ранний утренний час как раз сон самый лучший прет.

Доберемся до частокола, перелезем, вон в том сараюге, – Совер показал рукой на недостроенное здание как раз напротив входа в штольню, – наверняка твоих дружков и держат. Если туман еще полчаса постоит, не развеется, то все как по маслу пойдет.

Как ни странно, но Совер оказался абсолютно прав. Для незаметного проникновения в лагерь не нужно было ни особых уловок, ни хитростей. Главное было не шуметь и не распевать в полный голос срамных песен. Стражники спали, не нужно их было будить.

– Интересно, сколько их там? – Странное чувство одолело Пархавиэля, оно заставляло гнома искать подвох и не надеяться, что все пройдет чисто да гладко.

– Не знаю, – пожал плечами наемник, уже начавший спуск с дерева, – но человек тридцать не более. Четыре башни, на каждой по стражнику; трое у костра в центре лагеря, а должны кругами ходить, бездельники; еще парочка на внешних воротах, вот и считай, девять-десять получается. Дежурство по их уставу трехсменное, значит, три десятка, так и выходит.

Солдатская арифметика была простой, но вот результат получился невеселый. Стоило одному из засонь внезапно проснуться, и смельчаков, забравшихся в лагерь, ожидал тяжелый бой без шансов на победу и с призрачной надеждой на плен, перспектива тоже малоприятная. Когда они уже подобрались к частоколу, Пархавиэлю показалось, что из лагеря доносится какой-то звук: то ли завывание, то ли монотонное гудение, но его компаньон ничего не расслышал и только растерянно замотал головой. Перед боем всякое может привидеться и послышаться как зеленому новобранцу, так и опытному бойцу. Разница лишь в том, что ветераны не обращают на подобные пустяки внимания.

Ограда была высокой, в два человеческих роста. Раненый да низкорослый с трудом перевалились через нее и грузно, как мешки с мукой, шлепнулись на землю. К счастью, солдаты не догадались пустить по внутренней стороне частокола ряды остро заточенных кольев, а могли бы, эффект был бы превосходным: сорвавшийся со стены мгновенно превратился бы в дрыгающий конечностями кусок мяса, насаженный на гигантский вертел.

– Эй, Парх, ты как, жив? – донеслось откуда-то справа.

– Вроде, – ответил гном, поднявшись и проверяя, не поломаны ли руки да ноги.

Через миг из тумана вынырнула рослая фигура Со вера. Наемник слегка прихрамывал, а вдобавок к рассеченной щеке на лбу появилась свежая ссадина.

– Вон, стену дома видишь? Пошли к ней, только не кряхти!

– Сам не ори, – огрызнулся гном, которому показалось, что его напарник занервничал и поэтому чересчур засуетился.

Пройдя шагов десять, путники вовремя остановились. Они чуть ли не напоролись животами на вкопанные в землю под острым углом колья. У стражников было странное представление об инженерном обустройстве лагеря: вокруг домов колья были, а рядом с частоколом почему-то нет, хотя логичнее было бы как раз наоборот. Путникам пришлось обойти стороной возникшую на пути преграду, притом не выпуская из поля зрения стену дома, единственный ориентир в море сплошного тумана. Вдруг белесая пелена посерела, уплотнилась, и шагах в трех перед Пархавиэлем возникла человеческая фигура. Она была выше гнома, но гораздо ниже взрослого человека. Совер быстро занес для удара меч, но гном вовремя подскочил к солдату и, обрушившись на него всей массой своего тела, сбил с ног.

– Свои, – громким шепотом произнес Пархавиэль, объясняя свой странный поступок, а затем протянул Соверу руку, помогая подняться. – У вас, у людей, всегда так, сначала сделаете, а потом за башку хватаетесь! Зарубил бы сейчас пацана, торопыга проклятый!

Действительно, эффектно возникшим из тумана человеком оказался перепуганный до смерти, трясущийся от утреннего холода и страха Нивел.

– Нив, как ты?! Как ты здесь очутился, бродяга?! – Пархавиэль тряс за плечи подростка, пытаясь вывести его из состояния шока и заставить произнести хотя бы слово.

– Парх, это ты, – наконец-то пришел в себя юноша и, прижавшись к колючей гномьей бороде, тихо заплакал.

– С нами парнишка ехал, да я его незадолго до встречи со стражей «высадил», чтоб он в лес убег, – пояснил Пархавиэль изумленно таращившемуся на перепуганного подростка наемнику.

– Интересно только, как он здесь оказался? – Соверу показалось такое счастливое совпадение подозрительным. – Даже если напрямик, через лес, то до этого места мили две будет, мы с тобой не меньше протопали. А он нездешний, леса не знает.

– Когда ты меня с кареты столкнул, я сильно ударился, но сразу дальше по дороге пошел, – произнес Нивел, вытирая перепачканными ладонями заплаканное лицо, отчего на щеках подростка образовались причудливые грязевые разводы, отдаленно напоминающие бублик и безголовую стреноженную лошадь. – Я все видел: как драка началась, как Артур с Флейтой в лес побежали и как ты… – паренек осекся под строгим взглядом незнакомого наемника, – то есть вы, господин солдат, к деревьям отступили. Их поймали, вот я за стражниками и побрел. Решил: прокрадусь ночью, темницу открою, бежать друзьям помогу. Парх, прости, я думал, тебя убили!