Читаем без скачивания Комната, которой нет - Артем Тихомиров

– Хорошо, Оль. Ну ты поняла, да? Я тебе потом позвоню и скажу, когда вы сможете с Альбинкой приехать. Если что, я с ней сама поговорю.

– Да, понятно, удачи тебе, успехов. Буду ждать звонка. Целую.

– …Целую…

Ольга грохнула трубкой об аппарат. В комнату вошел мальчишка, жующий большой огурец. Он взирал на мать бессмысленными черными глазенками и чавкал, а по скошенному подбородку стекал огуречный сок вперемешку со слюной.

Ольга склонила голову, закрыла лицо руками.

– Не волнуйся, ты правильно сделала, что ничего не сказала. Эта сука хотела уничтожить нашу семью, – сказал ребенок. – А ты защитила нас, потому что в этом твой долг женщины и матери.

– Заткнись, – прошептала Ольга. Она спрятала лицо в волосах, сидя с телефоном на коленях. Злоба, ненависть, презрение к себе заглушили на время другие чувства.

Она не нашла в себе мужества рассказать все близкой подруге, которая и звонила-то как раз по этому поводу. Значит, порвалась еще одна ниточка, связывающая ее с нормальным миром.

– Ты же знаешь, что мы должны быть вместе. Только вместе. Для этого я и пришел. Чтобы исполнить сыновний долг.

Ребенок подошел к ней и стал гладить по спине, потом полез под халат, ища грудь ледяными пальцами. Ольга отшвырнула его руку, вскочила, отошла к трюмо, чтобы поставить телефонный аппарат. Мальчишка запрыгнул на кровать. Хруст огурца под его зубами привел Ольгу в бешенство, перед глазами у нее все заволокло серо-багровой пеленой. Она развернулась к нему.

– Пошел вон отсюда, ублюдок! – завизжала Ольга. – Пошел вон!

В ответ – хохот. Мальчишка прыгал на матраце и корчил рожи.

– Выродок, пошел из моего дома! Ты мне никто! Или я тебя убью, тварь!

– Может, убьешь сначала себя, мамаша? Проститутка, которая трахается в электричках! Убей себя сначала!

Чудовище запищало от хохота, из его рта полетели во все стороны пережеванный огурец.

Ольга приложила всю силу, на которую была способна, в удар с плеча. Ладонь соприкоснулась с левой щекой мальчишки и смела его с кровати, раздался хлопок, вопль оборвался. Ребенок кувыркнулся с матраца и упал возле шкафа-купе, ударившись об дверь головой.

Ольга испытала в этот момент чувство сродни оргазму. Она опустилась на колени, с силой свела ноги, и горячая волна пробежала по всему телу. Она прерывисто дышала, а руки и плечи тряслись, словно через нее пропускали электрический ток.

Когда это прошло, Ольга встала на слабых ногах.

Теперь она могла дышать свободно, окружающий мир приобрел прежнюю, ни с чем не сравнимую четкость. Так или иначе, после недели неимоверного напряжения ей нужна была разрядка. Она выбросила из себя ярость, заодно и проучила выродка, показав ему, что не все ему будет прощать автоматически, как повелось с первого дня. Ольга ничуть не жалела. Свой удар чудовище заслужило, хотя это самое мягкое наказание для такого типа. Может быть, теперь будет более осмотрительным.

Она подошла к нему, лежащему в нелепой позе около шкафа, и подумала, что, возможно, сейчас, самое время его убить. Пока он без сознания. Можно сунуть его головой в ванну, полную воды, и держать, пока не захлебнется.

Если что-то предпринимать, то быстро, пока не очнулся.

Ольга начала действовать, почти не думая, подгоняемая только мыслью, что время уходит. Проклятое время, его всегда не хватает.

Она побежала в ванную, заткнула пробкой сток, включила воду, потом вернулась в комнату. Ребенок слабо дышал через рот, сипел, словно в горле у него что-то застряло. Возможно, кусок огурца.

Ольга задержалась на несколько секунд, испытывая сомнение по поводу того, что собиралась сделать. Все-таки это ее сын, пусть он и чудовище. Плоть от плоти.

Но так ли это? Подобный дегенерат не может быть ее отпрыском. Он рожден от противоестественной связи с покойником, невесть как выбравшимся в наш мир. Этой физической оболочкой воспользовался пришелец из-за черты, нечеловек. Нельзя дать ему окрепнуть и начать осуществлять свой план, каким бы он ни был.

Ее долг как женщины, давшей ему жизнь, состоит в том, чтобы уничтожить его.

Ольга наклонилась и подняла ребенка на руки. Она и раньше знала, что он почти невесом, но сейчас легкость его костей и плоти заставила ее содрогнуться. Словно это огромное насекомое, жук или саранча.

Горячая вода бежала в ванну, паром заволокло всю комнату. Ольга вошла, неся мальчишку на руках. Его рот открылся, на лбу ближе к виску вспухала здоровенная шишка. Оставалось надеяться, что это перелом костей черепа, который не даст ему быстро очнуться.

Вздохнув, Ольга стала опускать тело в воду, руки обожгло, но она не обратила внимания на боль.

Ребенок не подавал признаков жизни. Сначала Ольга погрузила в кипяток его ноги и туловище, держа пока голову над водой. Она стояла, наклонившись над ванной, в ушах билась кровь. Сразу вспомнилось все, что с ней произошло в туалете торгового центра, и от обиды и воспоминаний об унижении Ольга заплакала. Перед глазами появилось и лицо Виталия в электричке, его похотливая нечеловеческая ухмылочка, ледяные руки, грубые прикосновения. Зачем надо было проделывать с ней все это? За чьи промахи она расплачивается?

Это несправедливо. Если по-другому ничего исправить нельзя, она возьмет убийство на свою совесть.

Ольга мотнула головой, плечом попыталась стереть слезы с глаз. Лицо покрылось влагой от пара, идущего с поверхности воды.

Ольга посмотрела еще раз на это ненавистное лицо и опустила голову ребенка в горячую воду. Кожу обжигало. Она надавила ему на ключицу, чтобы не дать всплыть и стала держать, наблюдая за пузырьками, вырывающимися изо рта.

Наконец-то все будет кончено, они с Сашей вернутся к их нормальной жизни. Придется, конечно, с полгодика помучиться плохими снами, но потом от них не останется и следа.

Ольга со злостью надавила чудовищу на грудь, мышцы правой руки затряслись от напряжения, и тогда она перенесла на руку вес тела.

Ребенок внезапно открыл глаза и посмотрел на нее из-под воды. Ольга вскрикнула. К ней словно прилипли две эти черные кляксы, угнездившиеся у него в глазных орбитах. Ольге показалось, что она проваливается в них, точно в огромную яму. Ребенок вцепился обеими руками ей в предплечье и стал давить ногтями, царапаться.

Ольга закричала от боли. Ноги его взбили фонтаны брызг, достигающие потолка, вода полилась на пол. Ребенок сражался за свою жизнь, вопил под толщей воды, прикладывая огромные усилия, но Ольга не могла дать слабину, понимая, что отступать поздно. Она погрузила в воду вторую руку и обеими теперь давила ему на горло.

Борьба эта, казалось, будет бесконечной, хотя прошло всего несколько секунд. Под руками Ольга чувствовала костлявую упругую плоть, больше напоминающую переплетения древесных корней, чем детское горло. С каждым мгновеньем, кажется, оно становилось тверже. Черные глаза смотрели на Ольгу неотрывно. В них была дикая, необузданная ненависть.