Читаем без скачивания Магнетизерка - Леонид Девятых

Турчанинова почувствовала, как ее ноги оторвались от земли. Продолжая неотрывно смотреть Магнетизеру в глаза, она еще пыталась сопротивляться, но он был сильнее. Через мгновение в ее глазах стало темнеть, и выстрела, прозвучавшего буквально в сажени от нее, она не услышала.

* * *

Нескольких мгновений Павлу Андреевичу вполне хватило на то, чтобы резко подать в сторону, дабы Магнетизер открылся полностью, прицелиться ему в сердце и нажать на курок.

Выстрел громыхнул так, словно над головой разорвалось небо. Примерно так бухает первый раскат грома: резко и неожиданно. Потом будут еще раскаты, но уже другие, более глухие и далекие. Но первый громовой раскат — как выстрел.

Магнетизер вздрогнул, покачнулся и разжал руку. И Турчанинова рухнула на землю, неловко подогнув под себя ноги.

Павел Андреевич подбежал к ней.

Цела?

Она пошевелилась. Слава богу. Правда, за несколько мгновений удушение невозможно, но можно повредить позвонки, ведь Аня такая хрупкая…

«Аня… Хрупкая…» Эти слова Павел Андреевич едва не произнес вслух, но если бы произнес, то они прозвучали бы с участием и нежностью. А это уже лишнее.

— Вы как, Анна Александровна?

Турчанинова открыла глаза и уставилась на Татищева.

— Как вы? — повторил он свой вопрос.

— Все хо-ро-шо… — еле прохрипела она и попыталась подняться. Она бы снова рухнула на землю, не успей Павел Андреевич подхватить ее.

— Он у-пол-за-ет, — посмотрела она куда-то в сторону.

Павел Андреевич убедился, что Анна теперь может идти самостоятельно, и повернулся. Потому что Магнетизер был еще жив. И пытался ползти.

Когда подполковник Татищев подошел к Магнетизеру, тот уже преодолел от стоящего истуканом Нелидова больше половины сажени и, верно, собирался достигнуть ближайших кустов. Он продолжал отчаянно бороться и не собирался сдаваться. Шинель его на плече и чуть пониже левой лопатки была мокрая от крови. На правой руке не было перчатки, и пальцы, цеплявшиеся за землю, были совершенно без ногтей.

Павел Андреевич рывком перевернул его на спину.

— Вы куда это собрались, сударь? — доброжелательно спросил он. — На ночь-то глядя?

Магнетизер с ненавистью смотрел на Татищева, а затем, собравшись с силами, плюнул. Подполковник Тайной экспедиции вовремя отклонился, и сгусток крови пролетел мимо.

— Сударь, вы ведете себя крайне невежливо, — язвительно заметил он Магнетизеру.

Краем глаза он заметил, что Анна идет к нему.

— Со мной все в порядке, — произнесла она уже своим обычным голосом.

— Да?

— Да.

— Тогда займитесь новым клиэнтом, — сказал Павел Андреевич, указав на идолом замеревшего Нелидова. Только глаза выдавали, что он сработан не из дерева или камня.

— Ясно, — коротко ответила Анна и стала производить над Нелидовым свои пассы и раппорты. А Татищев снова обратился к Магнетизеру:

— Где «Петица»?

Распластанный на земле человек посмотрел на Павла Андреевича и выдавил из себя усмешку:

— «Петица» у нас.

— У кого «у нас»? — потребовал уточнить Татищев.

— Хранителей Черного Круга. И Троянова чаша со дня на день тоже будет наша. Понял ты, ищейка легавая?

Кровь тонкой струйкой потекла из уголка его губ, и Магнетизер натужно сглотнул.

— Скоро у вас не останется Памяти. И вы забудете свою Традицию, как забыли Веру. Потом вы забудете и Прошлое. А это значит, — умирающий тяжело закашлялся, залив кровью подбородок, — у вас также нет будущего…

— Это мы еще поглядим, — упрямо произнес подполковник.

— Ну-ну, — снова заставил себя ухмыльнуться Магнетизер. Эта улыбка получилась столь зловещей, что невольно придала убедительности прозвучавшим словам.

— Скажите, а к чему вам все это? — спросила вдруг Турчанинова, оторвавшись от Нелидова. — Вы же русский человек!

— Я не русский. Я…

Он захлебнулся кровью и замолчал. Тело его выгнулось в последнем сопротивлении смерти, а потом обмякло. Застывший взгляд не выражал ни единой мысли и был устремлен в бесконечность.

Глава двадцать восьмая

Птица на обложке. — Книжица длиной в сорок сажень. — В Китеж, к волхвам. — Священный город. — Дело государственной важности. — Отпуск в связи с особыми обстоятельствами. — Это холодное слово «конечно». — Весьма опасное предприятие. — Вперед, за будущим! — Одни во всем мире.

— …Я ее в руках-то всего лишь дважды держал. Первый раз в детстве, когда однажды отцов тайник открыл. Смотрю — книга в старинном кожаном переплете. На обложке дерево растет корнями вверх. А на дереве — птица с человечьим лицом. Я, помню, обложку открыл и первые строки прочел:

Восходила туча сильная, грозная,Выпадала книга Голубиная,Та, что Петицею зовомая,И не малая, не великая:Долины книга сороку сажень,Попречины двадесяти сажень,Толстины три сажени с четвертью…

— Это все, что я запомнил. Жаль. — Нелидов виновато посмотрел на Анну и Павла Андреевича. И добавил: — Словом, я отправляюсь на розыски «Петицы».

— Куда именно? — не без сарказма спросил Татищев.

— Сначала в град Китеж, к волхвам, — без тени улыбки ответил Андрей. — Они наверняка знают, где становище Хранителей Черного Круга…

— Куда?!

— В Китеж, — спокойно повторил Нелидов. — Нижегородская губерния, Макарьевский уезд, Люндовская волость.

— Но это же миф, фантазм! — вскочил с кресел Павел Андреевич.

— А два старых волхва, что приходили на похороны отца, тоже фантазм, по-твоему? Нет, Павел Андреевич, священный град Китеж существует. Он просто сокрыт до времени от глаз людских, и попасть в него может не каждый, а лишь люди, твердые духом и чистые помыслами.

— Я иду с вами, Андрей Борисович, — решительно произнесла Анна Александровна и посмотрела на Татищева. — А вы, господин подполковник?

Павел Андреевич растерянно сморгнул:

— Идти в город, который ежели и существовал когда-то, но вот уже пять с половиной столетий с лишком как опустился под воду, как древняя Атлантида? Не зна-аю…

— Не вы ли, сударь, утверждали не так давно, что радеете за державу? — не удержалась от иронии Турчанинова. — Или это были только пустые слова?

— Нет, это не были пустые слова, — вспыхнул Павел Андреевич.

— Так неужели вы можете остаться равнодушным, когда темные силы, явные враги этой самой державы, за которую вы радеете, пытаются отнять у нее прошлое и лишить будущего?

Наступило молчание, в течение коего Турчанинова и Нелидов неотрывно смотрели на подполковника.

— Ну, — нарушил наконец молчание Татищев, — ежели представить это как дело государственной важности…

— В этом нет ни малейшего сомнения! — воскликнула Анна. — Именно, именно государственной важности!

— И не одной нашей державы, — взволнованно произнес Нелидов. — От того, в чьих руках находятся сокровенные Знания, зависит судьба не только России, но всего мира. Поверьте мне, — добавил он.

— Ну, не зна-аю… — раздумчиво проговорил Татищев. — Впрочем…

* * *

— О всех деяниях Магнетизера и вашем участии в ликвидации сего особо опасного злоумышленника я написал рапорт на имя генерал-прокурора. Помимо прочего, я ходатайствую в нем о награждении вас орденом Святого Владимира второй степени. Однако командировать вас на поиски какой-то старинной книги, пусть и весьма ценной, я не могу. И не настаивайте, Павел Андреевич, — упредил обер-секретарь Макаров готовое сорваться с губ подполковника Татищева возражение. — Меня просто не поймет директор нашего департамента.

— Важно, чтоб поняли вы, потому как…

— И вы поймите меня, Павел Андреевич, — снова не дал договорить Татищеву Макаров. — Командировка на неопределенный срок. С какой целью? Поиски пропавшей книги? Этим ли должен заниматься штаб-офицер Тайной экспедиции? А потом, это дополнительные расходы казенных денег, за которые придется отчитываться мне.

— Я готов отправиться на собственные средства, — заявил Татищев.

— Похвально, — кивнул головой Макаров. — Однако дела государственной важности обязано оплачивать государство, а не должностное лицо, ими занимающееся.

— Что же делать?

— Рапорт.

— Что?

— Пишите рапорт о предоставлении вам отпуска.

— Я сомневаюсь, что четырех недель мне хватит, — решительно заявил Татищев.

— А кто говорит о четырех неделях? — сощурился в хитрой улыбке Макаров. — У вас особые обстоятельства, так?

— Точно так, — начал понимать Павел Андреевич.

— Ну вот, — продолжил Макаров. — А коли особые обстоятельства имеют место быть, то отпуск вам возможен до четырех месяцев. К тому же, вы два года как совершенно не отдыхали.

— Три, — поправил обер-секретаря Татищев.