Читаем без скачивания Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!» - Анатолий Спесивцев

– Заказ мой готов? – первым не выдержал «китайских церемоний» (читал бы он Конфуция!) Аркадий.

– Ясное дело, готов.

Кузнец имел возможность посмотреть на попаданца сверху вниз, чем и воспользовался. Взгляд был… именно сверху вниз. Не оскорбительный ни в коей мере, но для набравшего гонора от собутыльников попаданца несколько обидный.

– И где он?

– Куда ты всё время торопишься? Всё бегом, бегом. Вот твой заказ.

Кузнец протянул руку и достал откуда-то небольшой мешок. Аркадий, попадая из открытого пространства в кузню, с её жаром, стуком и запахами, на короткое время терялся. Поэтому не заметил, откуда вытащил или взял Дмитрий заказанные конусы. Попаданец взял его в руку и охнул. Мешок, несмотря на небольшие размеры, был ощутимо тяжёлым. Засунув в него руку, он вынул несколько железных конусов. Прикинув их диаметр, довольно улыбнулся. В скором времени – он чувствовал, что действительно в очень недалёком будущем – эти штучки помогут сделать казачьим врагам ужасный сюрприз.

– Слушай, да скажи же ты, наконец, зачем тебе эта хрень, да в таком количестве?

– Эта, как ты говоришь, хрень – одна из самых больших тайн Всевеликого войска Донского и запорожцев. Сам глотку перережу любому, кто её узнает раньше положенного срока. Тебе лишняя улыбка не нужна?

Последние слова Аркадий сопроводил характерным жестом, чиркнув себя по горлу.

Дмитрий трусом не был, никаких побледнений и прочих слабостей себе не позволил. Однако его взгляд свысока таинственным образом преобразился в уважительный.

– Не-е, не люблю попусту лыбиться.

– Непрошеный совет хочешь?

– От умного человека чего же не выслушать?

– Поставь одного из подмастерий на делание таких штучек. Заодно можно ещё и на пару ногтей меньше в окружности делать. Может, не сегодня завтра, но не прогадаешь, на них будет большой спрос.

Кузнец выдержал небольшую паузу, внимательно глядя на попаданца. Тот спокойно выдержал его взгляд.

– Добре, сделаю по-твоему.

Отослав джуру с мешком приобретённых конусов, будущих составляющих пуль Нейсслера, отправился на верфь. Опять пешком, окружающие уже привыкли к его привычке передвигаться не верхом, а пешком. Для горожанина из двадцать первого века, пожившего в своё время несколько лет в Москве, расстояния между нужными объектами в Азове казались смешными. Связываться с лошадью для их преодоления Аркадий не хотел категорически. А на непрестижность такого способа преодоления пространства среди казаков он мог не обращать внимания.

Работа на верфи кипела вовсю. Шхуны выглядели почти готовыми, а вот такой желанный для попаданца флейт выглядел заброшенным. Лишь несколько человек возились у его бортов, вероятно смоля их для обеспечения водонепроницаемости. Обидно, досадно, но Дон плохо подходил для постройки больших судов. Не только пушки и снаряжение для морских походов, но и мачты на него было решено водружать уже в море. Ван Ваныч одобрил рекомендованную Аркадием бухту будущего Мариуполя, хотя бог его знает, как город будет называться в этой реальности. Но сейчас там было слишком близко к кочевьям ногаев, пришлось отложить достройку будущего флагмана казацкого флота на потом, сосредоточив все усилия на доделке шхун.

Голландец с явным удовольствием дал себе отдохнуть в беседе с Москалём-чародеем. Среди прочего, размахивая руками при разговоре будто калабриец или сицилиец, он уведомил собеседника, что команды шхун уже собраны. То ли Ван Ваныч за это время стал говорить на смеси велико– и малорусского лучше, то ли Аркадий к его речи приноровился, но ничего переспрашивать не пришлось. К парусам приставили греков и нескольких казаков из Западной Европы, уже ходивших на парусниках, а в палубную команду набрали бывалых сечевиков и донцов, имевших опыт морских походов. Выход в море для оснащения новых кораблей двадцатичетырёхфунтовыми пушками, много более эффективными, чем те, что стояли на турецких галерах, намечен был на конец следующей недели.

Подходя к своему дому, увидел знакомые личности. Видимо, не пропущенные джурами, оставшимися сторожить дом, на улице его поджидали хозяева тримарана. Выглядели они, обычно надутые от сознания обладания самым быстрым судном в мире, далеко не блестяще. Не гордыми орлами, а мокрыми курицами. Не в смысле непорядка в одежде – в поход казаки традиционно надевали рваное тряпьё. Лица у них были не восторженные в высшей степени. И откровенно растерянные, что для бывалых казаков, повидавших в своей жизни много чего, было совсем нехарактерно.

Длинный, с самого Аркадия ростом, но тощий и узкоплечий Сидор Нетудыхата пускал кольца дыма из трубки-носогрейки, опёршись спиной на стену попаданцева дома; Семён Ежов, рыжий, бородатый и лохматый, присев на корточки, гонял во рту былинку, а гордый сын Кавказских гор Шу Ачиров, шепсуг, о чём-то мрачно размышлял, сидя по-турецки прямо на земле. Что совершенно нехарактерно, все – без головных уборов.

«Опять не слава богу! Ох, чую, трындец моему тримарану настал, и придётся мне сейчас ещё раз выкручиваться и юлить. И как неудачно получилось, что их даже во двор не пустили, по моему же приказу. Некрасиво вышло».

Увидев подходившего Аркадия, ребята перестали изображать из себя воплощённую мировую скорбь и первыми приветствовали его. Признавая тем самым более высокое общественное положение пришедшего.

– Здоровы будьте, хлопцы! Чего так невеселы? Неужто корабль вас подвёл? И уж простите моих джур, в моём доме хранится разное-всякое, для чужих глаз не предназначенное, вот я им и приказал никого туда не пропускать.

– И тебе дай Бог доброго здоровья! – за всех приветствовал попаданца Сидор. – Да мы не в обиде, самим в колдовскую хату без хозяина лезть не очень хотелось.

– Ну, хозяин вернулся, милости просим в дом, гости дорогие.

Впрочем, в дом заходить не стали, расположились во дворе, в теньке. В завязавшейся беседе выяснилось, что никаких претензий к «изобретателю» тримарана казаки не имеют. Аркадия такое миролюбие порадовало и удивило.

– Что у вас произошло? Отчего поломка у вас случилась? Штормов вроде не было. Неужели на мель налетели? – уступивший вскоре после постройки свою долю в нём нынешним своим гостям попаданец ожидал обвинения в дурном судостроении. Чего-чего, а драть глотки, требуя своего, казаки умели и не стеснялись.

Многочисленные поломки, преследовавшие необычное судёнышко, с самого начала навели его на мысль, что сооружённому из дерева да без математических расчётов и знания сопромата кораблику вряд ли суждена длинная и счастливая жизнь. Расспросы подтвердили его догадку. Действительно, казаки, раздосадованные частыми поломками и слишком медленным набором скорости, по своему разумению произвели переделку судёнышка. Сменили связывавшие корпуса балки на более лёгкие, выбросили прочь утяжелённый шверт. Кораблик от такого усовершенствования стал летать как стрела. Да улетел недалеко. Набрав сумасшедшую по тем временам скорость, он, к счастью недалеко от берега, развалился на куски, в буквальном смысле этого слова. Сначала сломалась мачта, тримаран сильно тряхнуло, от чего треснули обе скреплявшие корабль балки. Усиливавшееся волнение быстро разрушило кораблик. Вскоре корпуса отправились в отдельные друг от друга плавания. Потерпевшие крушение смогли оседлать один из них. Дуракам везёт, течением, которому они помогали, в меру сил гребя руками, обломок кораблекрушения вынесло на берег. Казацкий, иначе пришлось бы им отправиться на невольничий рынок в виде товара.