Читаем без скачивания Пряди о Боре Законнике - Александр Меньшов

Если Упрямый думал меня этими словами смутить, то зря старался. Я про себя улыбнулся, думая об этой его проделке.

А странная он всё-таки личность. Есть в нём нечто отличное от остальных гибберлингов.

— У меня с братом и сестрой только мать общая, — ответил вдруг Упрямый, как будто услышал мои мысли.

Я даже штопать перестал. Неужто и вправду услышал?

Нет, если судить по выражению на его мордочке, он просто болтает от нечего делать.

— Разве вы не из одного «ростка»? — спросил я.

— Из одного.

— Тогда, как такое может быть? Насколько я понял, у тебя один отец, у сестры и брата — другой, так?

— Всё верно, — Упрямый всё же потянулся к фляге и, откупорив крышку, сделал маленький глоточек. — Жрицы сказали, что такое хоть изредка, но бывает…

Я вдруг подумал, что теперь, в общем-то, понятны некоторые «разногласия» в его семейке.

А Упрямый не всё рассказал. Всю жизнь его тянуло путешествовать. Еще, будучи ребёнком, он не раз представлял себя астральным разведчиком. Сколько же историй рассказывали о них! Сколько приключений те пережили на своём веку! Чего только не видели и не слышали! Всё это было настолько увлекательным, что Упрямый твёрдо решил податься в это дело.

Что торговля? Купи, продай, снова купи, и снова продай… Другое дело Астрал, коварный, бурный, полный опасностей и неоткрытых аллодов.

Но в своём стремлении Упрямый был одинок. Ни брат, ни сестра, ни даже матушки не разделяли его увлечений.

— Да ты что! — в который раз возражали они. — Наш род славен тем, что из поколения в поколение занимался торговлей. Думаешь, легко продавать? На самом деле — это целое искусство! Договорится, доставить, выгодно преподнести…

— И, кроме того, — вторили иные, — это прибыльное дело… Думай о своём будущем! Придёт время, и ты поймёшь, что в жизни есть иные ценности, чем твои «астральные походы». Они, безусловно, нужны, но…

И вот это «но» перечёркивало всё. Упрямый замкнулся.

Сверстники всячески сторонились его, меж собой прозывая чокнутым. Мальчишку часто видели одного, где-то на околице, играющим самодельными корабликами.

— Тебе сколько лет? — ругались матушки. — Здоровый лоб, а всё маешься ерундой!

А ему виделось, как его судёнышки достигают Исы.

— Тьфу, ты! — в сердцах сердились матушки.

Они не раз пытались доверить старшему сыну хоть какое-то дело в лавке. Младшие были и то смышлёней!

— В конце концов, когда ты уже будешь слушаться? — ругались матушки, но Упрямый словно ничего не понимал. — Так! Сегодня у тебя задание…

И начиналось: сделай то, сходи туда, принеси… подай… Да не спи ты! Тьфу, ты! Ну, что за олух!

Упрямый постоянно подводил. То принесёт не всё, то пойдёт не туда…

Матушки ругались, но, как и все матери, жалели непутёвого… До поры, до времени.

Упрямый до сих пор помнит тот случай, когда заигрался в лавке и не заметил, что какой-то вор стянул у него из-под носа почти всю выручку за месяц, которую матушки хранили в небольшом ларце.

И вот тогда ему досталось.

— Да гори они пропадом, твои кораблики! — резко подхватив деревянные поделки, матушки швырнули их в огонь.

Упрямый потупил взор, закусив от обиды и досады нижнюю губу. Он даже не заметил, как там выступила кровь.

В тот момент в пламени костра горели не игрушки, а его мечты на будущее…

— Убирайся с глаз! — донеслось до его сознания.

Он с трудом поднял глаза, еле-еле сдерживая слезу. Так в этот момент хотелось сказать, что он не хотел, чтобы так вышло.

Разве не говорил раньше, что не хочет быть торговцем? Разве не предупреждал? А его заставляли… требовали… Даже в гавань не пускали.

А вот теперь…

— Отправляйся к тёткам, — сердито наказали матушки…

Упрямый снова вытянул флягу и сделал глоточек. Его глаза, затянутые поволокой, уставились вдаль.

Как же давно это было! А до сих пор помню всё до мелочей, — гибберлинг даже не заметил, что сказал это вслух.

— Что? — переспросил Бор, отрываясь от своих дел.

— Да так… мысли вслух…

Откуда-то налетел резкий порыв ветра.

Лето в Арвовых предгорьях холодное. Воздух особо не прогревается.

— А что говорят, будто арвы свою мочу пьют? — спросил я, не поднимая взгляда на Упрямого.

Что-то уж больно длинная пауза у нас вышла.

Гибберлинг скривился и тут же поперхнулся, при этом сильно закашлявшись. Вот не думал, что Упрямый такой брезгливый. Всё мне демонстрировал обратное, а тут только услышал про мочу…

Ноздри гибберлинга раздулись до неимоверных размеров.

— Ты… ты… Это тебе моя сестрица рассказала?

— Нет… другие…

— Твою мать! Скажи ещё, что весь Сккьёрфборх уже судачит.

Я пожал плечами, вдруг начиная понимать, что мы говорим о разных вещах.

— Было… не было… — сердито буркнул Упрямый, закрывая флягу. — Я не по своей воле…

— Ты пробовал их мочу?

Гибберлинг вскочил и кинул на меня испепеляющий взгляд.

— Ещё раз скажешь об этом…

Он резко развернулся и ушёл в сторону.

Про мочу мне говорили Ползуны. Это было пару недель назад. Они как-то в разговоре обмолвились о том, что у арвов есть такой обычай. Таким образом, горняки вроде бы скрепляют дружбу промеж собой. А ещё, кажется, при этом у них есть обычай обмениваться жёнами…

Интересно, а как это Упрямого угораздило «побрататься» с кем-то из арвов? Он, конечно, навряд ли расскажет… Слушай, Бор, а, может, он от того так часто и попивает «обжигающий эль», чтобы заглушить привкус «горняцкого напитка»…

Я тихо рассмеялся своей шутке, поглядывая в сторону Упрямого. А потом быстро взял себя в руки и стал заканчивать с починкой обуви.

Таинственного шёпота больше не было. Я снова был склонен думать, что в том случае виновата усталость. Тут же вспомнилась Сиверия. А именно видение умирающего города людей Зэм. Тогда мы тоже все были уставшими и напуганными…

Хотя… хотя, причём тут усталость? Как будто я мало двигаюсь. Вон сколько дорог исхожено! И ничего… живой.

Нет… дело в другом… В Сарнауте немало странных мест. Может, я чувствителен к ним, а? Как думаешь? Другие не ощущают этого, а я — напротив.

Закончив с торбазами, я стал готовиться ко сну. Тут откуда не возьмись рядом очутилась Стояна.

В её глазах были видны нотки извинений… Так, по крайней мере, мне казалось. Стояна смущённо улыбнулась и прижалась всем телом.

Я ничего не говорил, лишь обнял девчушку.

— Будем спать? — тихо спросила друидка.

И мы с ней легли, укутавшись в широкую тёплую бычью шкуру. В качестве подушки Стояна использовала мою руку. Причём ту, на запястье которой был надет подаренный ею браслет. Крепко сжав в своих маленьких ладошками мою огрубевшую длань, она быстро прильнула спиной к моему телу, и тут же тихо-тихо засопела.