Читаем без скачивания новые времена - новые заботы - Леонид Иванов

Павлов и сам часто раздумывал обо всех этих проблемах, искал выхода из заколдованного круга. И вот теперь, как ему казалось, он нашел его. Конечно же надо все силы бросить на помощь отстающим. И помочь не только в агротехнике — в наведении порядка на земле, ради повышения урожая, — это уже само собой. А почему бы в некоторых отстающих не возвести механизированные комплексы? И сделать это с помощью государственных средств. Почему бы к отстающим в первую очередь не направить механизированные строительные отряды и колонны, лучших шефов из города? И тем самым вдохнуть, что называется, жизнь в сердца людей, помочь созданию того самого настроя, о котором говорил Борисов.

Выслушав горячую речь Павлова, Борисов словно бы потеплел, оттаял, заулыбался.

— Если бы все так, Андрей Михайлович, тогда и разговор другой. Тогда было бы у нас с Бурмистровым с чем выступить перед своими колхозниками. А то читаем в газетах: там-то уже разработан план социально-культурных мероприятий, там-то санатории свои. А наши говорят: разве для государства мы другие? Почему где-то колхозники в свои санатории ездят, а мы и слово-то это только из газет знаем. Разве там совсем другие колхозники? И поверьте, Андрей Михайлович, я и сам над этим задумываюсь. Или в печати так подбирают факты, что все про плавательные бассейны, да про санатории колхозные пишут, или так оно и есть. Вот потому я и сказал вам про совхоз. Нельзя же так: звание одинаковое — колхозник, — а жизнь очень уж разная.

Заговорил опять Бурмистров:

— И все же, Андрей Михайлович, надо прямо сказать: сибирскому колхознику, да и совхознику, конечно, почету много меньше, чем… — Он замялся. — Но и дразнить сибирского селянина соблазнами юга, как это делается у нас в печати, не очень умно, я бы сказал. Читаешь о богатстве южных колхозов, и руки опускаются.

— Пишут правду, — отмахнулся рукой Борисов. — Так это все и есть. — И вдруг засердился: — Тут не знаю, к кому претензии — к Госплану или еще к кому, а может, и к нашим сибирским руководителям, — глянул он почему-то на Каштанова. — Может, наши руководители не так заботливы о людях, как тамошние? Иначе почему такая разница? Несправедливо это, Андрей Михайлович. Тут ведь, как говорят некоторые: раз, мол, люди уезжают на Кубань, значит, там руководители лучше, сумели создать более привлекательную жизнь своим колхозникам.

И эти «колючки» Павлов выслушал молча. Конечно же нельзя считать нормальным, когда колхозник или рабочий совхоза на юге зарабатывает не меньше сибиряка, а прожиточный минимум в Сибири в полтора-два раза выше, особенно в расходах на одежду, на топливо, на фрукты. Павлов давно собирался поставить эти вопросы перед Москвой. И сегодняшний разговор лишь укрепил его намерение.

«Да, надо ставить вопрос, и как можно скорее, пока рассматриваются планы на очередную пятилетку», — думает Павлов. Он уже рад, что такой острый разговор сегодня произошел. И решил поделиться своими планами помощи отстающим. В очередной пятилетке надо поставить задачу: по два самых отстающих хозяйства в каждом районе подтянуть во всех отношениях к уровню передовых. Он увлекся этой идеей, считает ее совершенно реальной и сейчас говорит как о вопросе решенном. И ему кажется, что Борисов и Бурмистров начинают верить в возможность коренного перелома.

На следующий день Павлов высказал эти мысли и своим ближайшим соратникам, когда рассказывал о поездке в колхоз. Его предложение поддержали. За пятилетку наметили вывести в число передовых 80 самых отстающих сейчас хозяйств. Построят там силами городских организаций все необходимое для нормальной работы и жизни — и комплексы механизированные, и культурно-бытовые помещения, и все, что будет к концу пятилетки в передовых.

Правда, Несгибаемый заметил; а не притормозит ли тогда дальнейшее развитие передовых? Но ему возразил Гребенкин: слабым поможем организованно, а сильные хозяйства и сами уже могут строить. Тот же Григорьев, например, обходится без помощи строителей из города. Да и есть еще межколхозстрой.

Сергеев заговорил о денежных средствах. Если на капитальное строительство можно дать государственные кредиты колхозам и выделить ассигнования отстающим совхозам, то на текущие-то нужды нужны свои деньги — на новые машины, на поощрение передовиков, на культуру. А в отстающих колхозах таких средств мало, и это может сдерживать развитие производства.

Высказывались различные предложения. Сошлись все на том, что надо более разумно подойти к разработке планов-заказов на продукцию. В передовых хозяйствах уже созданы механизированные комплексы, наведен порядок на полях, больше разных машин. И потому будет справедливо, если увеличить им планы-заказы.

В этот же день началась работа по составлению списков отстающих хозяйств. Районам было предложено разработать перспективные планы их развития и подъема. Несгибаемый и Гребенкин подбирали шефов, строительные тресты, которым будет поручено работать в отстающих хозяйствах.

18

Всем было ясно, что урожай нынче будет хороший, но далеко не все предполагали, что он окажется рекордным! Особенно в южных, самых хлебных районах края. Соколов сообщил, что пшеницы намолачивают более 30 центнеров с гектара, а Григорьев и Коршун хвалились намолотами овса — до 40 центнеров!

Однако вслед за радостями пошли огорчения. Трудно было косить на свал, а молотить тем более — хлебные валки мощные, соломистые, поэтому производительность комбайнов низкая. Даже 15–17 дней отличной сентябрьской погоды не решили судьбы уборки. В валках оставались еще сотни тысяч гектаров зерновых, когда на Сибирь снова обрушились дожди.

Еще в июле, читая газеты, Павлов восхищался: на Кубани некоторые хозяйства завершили обмолот хлебов за неделю. Правда, он знал, что это совсем не потому, что комбайнеры вырабатывают там по пять норм за день. А потому, что нагрузка на машины нормальная, а точнее — значительно ниже, чем в Сибири. Разве это можно назвать разумным планированием? На юге хлеба можно убирать дольше, чем в Сибири, — погода позволяет, в июле страда-то. А в Сибири совсем другие условия. Выход один: здесь нагрузка на комбайн не должна превышать 100–120 гектаров. Тогда в любой год можно убрать без потерь все хлеба. Иначе…

Иначе будут повторяться картины, напоминающие и нынешний год, и многие предшествующие. Ведь не раз уже бывало, что в Сибири и Казахстане большие площади хлебов уходили под снег. Реальная угроза этого есть и нынче. И Павлов никак не может принять вину только на себя, на сибирских хлеборобов. На его памяти уже не однажды принимались решения, в которых признавался необходимым такой уровень механизации сельского хозяйства Сибири, при котором уборка урожая продолжалась бы не более 10–15 дней. Решения эти пока не выполнены. И если сохранятся нынешние темпы оснащения Сибири комбайнами и автомашинами, то в будущем году потери могут быть более значительными, потому что урожаи-то растут! А каково труженикам, вырастившим хороший хлеб, терять его при уборке? С этим никак нельзя мириться!

Эту свою горечь Павлов выговаривал Моргунову, когда они поехали по полям. Павлову хотелось, чтобы Моргунов возражал ему, доказывал неправильность его суждений. Он готов спорить, у него в запасе есть и другие доводы. Он мог бы сказать, например, то, что недавно говорил ему Иван Иванович Соколов: если бы и нынче кукурузы было насеяно 500 тысяч, то половина хлебов ушла бы под снег — не хватает автотранспорта даже для отвозки зерна от комбайнов, а пришлось бы выделять его еще и на заготовку силоса. Или вот еще: в крае ведется улучшение лугов и пастбищ, нынче будет обработано почти 300 тысяч гектаров, значит, нужно много семян многолетних трав. Поэтому пришлось и в этом году оставить на семенники более 200 тысяч гектаров. А ведь их убирали тоже комбайнами, и одновременно с зерновыми. Кстати сказать, намолотили более 4 тысяч тонн этих семян — столько не собрали за предшествующие пять лет.

И еще есть что сказать Павлову, но Моргунов не спорит с ним. Больше того — успокаивает: в соседних областях еще тяжелее с уборкой, там больше хлебов лежит в валках. Тоже утешение!..

А по обе стороны от шоссе видны комбайны. Они не двигаются. Ночью прошел дождь. Павлов попросил Петровича подвернуть к видневшейся группе комбайнов. Из полевого вагончика вышли механизаторы, окружили приезжих. Один из комбайнеров, отвечая Павлову, взмахнул рукой:

— Будь она неладна, ваша Сибирь…

Выяснилось, что он с Кубани, по фамилии Кочубей.

Приехал две недели назад помогать сибирякам.

— И убрать-то удалось всего шестьдесят четыре гектара, и то хлопцы в обиде, — кивнул он на ребят.

— Да разве мы на тебя! — сказал кто-то.

— Ну, все же урожай вы своими руками выращивали, надеялись сами его убрать, значит, и заработок за него получить, а теперь я несколько сотенок увезу на Кубань. Что, не верно?