Читаем без скачивания Меж двух огней - Патрик Вудроу

Теперь, однако, не только ему.

Стрейкен мог вообразить сцену паники, охватившей корабль. В суматохе его дед убежал из камеры. Где остальные утонули, Артуру Стрейкену удалось выплыть, или его отнесло течением к берегу. Там он засек координаты затонувшего судна, используя мыс Дракона как ориентир. Он говорил по-японски, так что знал, что на борту везли нечто ценное. Позже, возможно, уже в Англии, после окончания войны он изучил карту Южно-Китайского моря, узнал Керкуллы и мыс Дракона. Затем, чтобы сохранить секрет, дед зашифровал местонахождение судна в гравировке на двух серебряных запонках, древней статуе и переделанном детском стишке.

Каков бы ни был груз на борту, его ценность удвоилась за шестьдесят лет. Стрейкен еще не разгадал эту часть загадки, но стишок на украденной открытке начинал более или менее приобретать смысл.

Они серебряные,Пока не исполнится им шестьдесят лет.Потом собери их вместе, и они станут золотыми.

Вот почему ни дед, ни отец не сделали ни малейшего усилия, чтобы достать лакомый кусочек самим. Они были хранителями тайны, исключенными из игры, и запонки достались ему. Сначала только одна. Затем, как магнит, вторая нашла свою сестру-близнеца. Два кусочка металла, притягивающиеся друг к другу через время и пространство. Инь и ян. Лево и право. Широта и долгота.

Не зная, что можно сделать в столь трогательный момент, Стрейкен вынул регулятор изо рта. Он потянул цепочку из-под гидрокостюма и поцеловал запонки одну за другой. Потом он пробормотал: «Спасибо, дедушка» и проследил взглядом за пузырями, которые понесли его слова к поверхности. Это выражение благодарности казалось самым меньшим, что он мог сделать, так что он поблагодарил и отца. Потом он улыбнулся.

Стрейкен сразу понял, что у него за симптомы: азотный наркоз — верный знак, что пора двигать отсюда. Психологи по дайвингу, с которыми он беседовал, сами все еще небыли уверены, что вызывает чувство эйфории, но общее мнение было таково, что азот растворяется в крови и превращается в жирную субстанцию, которая обволакивает нервы. Затем жир оказывает влияние на передачу нервных импульсов. Это само по себе не вредно, но может привести к тому, что человек начнет совершать опасные и странные поступки. Вроде ведения разговоров с умершими родственниками, когда уже давным-давно пора быть на пути наверх.

Стрейкен снова нажал на затвор и проверил воздух. Он дошел уже до семидесяти бар. Игла маячила около красной черточки. Пора уходить. Они смогут вернуться через несколько дней. С фонарями, флаерами и адреналином в крови. Он отплыл от палубы и устремился к лучу света.

Стрейкен поднимался медленно, помня о том, что надо экономить воздух. Дайвинг на глубину в шестьдесят пять метров — страшный риск на традиционной смеси кислорода и воздуха. Придется сделать несколько остановок во время подъема. Ему было бы гораздо лучше с легкой дыхательной смесью, в которой азот заменяется гелием или водородом. Он подумал, что надо будет почитать специальную литературу, на чем лучше всего погружаться в следующий раз.

Первая остановка была естественная, на уровне в тридцать пять метров у входа в пещеру на склоне рифа. Стрейкен задержался там на десять минут. Скучно не было, потому что он нашел, чем заняться. Например, надо было найти обломки, чтобы замаскировать вход в пещеру.

Маловероятно, что кто-то притащится сюда нырять до их возвращения, но Стрейкен не собирался рисковать и позволить кому-нибудь вмешаться в игру. Камень, который был здесь изначально, укатился вниз по склону, так что он обыскал окружающий риф, пока не нашел раковину гигантского моллюска. Он положил ее на дыру как крышку на люк. Затем он замаскировал это все кусками мертвых кораллов, маленькими камнями и песком. Когда он закончил, дыра была хорошо закрыта. Стрейкен похвалил сам себя. Выглядело все очень естественно.

Он уже было собрался подниматься дальше, как вдруг снова увидел рыбу-камень. Она так и лежала, не шевелясь. Когда Стрейкен всмотрелся в нее ближе, он понял, почему. Что-то серебристое застряло в одной из ее жабр. Это было либо колечко от банки из-под газированного напитка, либо кусок фольги. В любом случае, предмет был неприродного происхождения, и если рыба пролежит так еще немного, она погибнет. Стрейкен, не веря своим глазам, покачал головой. Даже в этом месте, настолько отдаленном от людей, как Керкуллы, человеческий мусор продолжал засорять окружающую среду.

Предстоит тонкая операция с привлечением перчаток и пинцета, но Стрейкену и в голову не пришло оставить рыбу-камень умирать. Он вытащил из кармана контейнер с крошками, освободил его и осторожно зачерпнул рыбу-камень внутрь, тщательно следя за тем, чтобы не прикоснуться к ней. Он бросил туда еще несколько камешков, чтобы рыбка чувствовала себя как дома, и закрыл крышку контейнера. Двигаться там ей особенно негде, но в контейнере достаточное количество воды, чтобы она могла дышать, пока он не приготовит все для операции на борту. Руками, такими же твердыми и мягкими, как у хирурга, он положил контейнер обратно в карман.

Только когда он покончил с этим, Стрейкен понял, что Кей Ти, посланная за фонарем и тросом, так и не вернулась.

48

Корпус «Морского духа» возвышался прямо перед Стрейкеном. Где-то здесь должен быть трос. Стрейкен проплыл туда-сюда несколько раз. Ничего не видно.

В сущности, это не имело большого значения. Там, в пещере, ему нужны были медленно горящие флаеры, а не фонарики на батарейках. Он больше ни о чем не мог думать, пока пережидал очередную остановку: еще десять минут после десяти метров. Секунды тянулись как годы. Через семь минут он услышал глухой стук с катера наверху. Звук по воде разносится особенно хорошо, поэтому морские млекопитающие используют его для коммуникации. Глубинный заряд, взорванный в Австралии, может быть услышан эхолотом на Бермудах. Этот звук не был рожден глубинным взрывом, но Стрейкен встревожился. Сумо содержал свой катер в порядке. Вещи просто так не падали с грохотом на его красивые палубы. Стрейкен прервал остановку и поднялся еще на пять метров.

Здесь вода была теплее. Прошла минута. Потом еще одна. Еще две-три, и он сможет подняться и наконец увидеть, что там, черт возьми, происходит. Может быть, и ничего особенного, но отсутствие троса и стук на борту — неприятное сочетание. По крайней мере, над ним был всего лишь один корпус, так что Стрейкен знал, что к ним не пожаловали незваные гости, и на том спасибо.

Он стал восстанавливать в памяти список видов акул, чтобы убедиться, что не пострадал от декомпрессионной болезни или азотного наркоза. В мире существует более трехсот пятидесяти видов акул, и Стрейкен считал, что может назвать семьдесят. Лично фотографировал он сорок пять. Большая рыба-молот, или молотоголовая акула, гребешковая рыба-молот, гладкая рыба-молот, лопатоголовая. Названия вспоминались быстро. Следующие — Lamnidae, ламновые — большая белая, акула-мако, сельдевая акула, китовая акула.