Читаем без скачивания Тропы Трояна - Василий Сахаров

Князь хотел придержать сына, ведь наверняка на переправе накиданы бороны и в воде может находиться железный чеснок, который замедлит дружину и покалечит лошадей. А ещё на противоположном берегу слишком густые кусты, в которых неизвестно что может скрываться. Однако тюрки стали отходить, видать, не выдержали перестрелки с половцами. И Владимирко ничего не сделал. Он продолжал наблюдать и стал свидетелем стремительно развивавшихся дальнейших событий.

Тюрки на удивление слаженно откатились от берега, и сгрудившиеся у воды половцы уже не могли достать их своими стрелами. Затем вражеские конные лучники остановились и вновь начали обстрел переправы. Дружинники в это время вошли в воду, и Ярослав был осторожен. Несмотря на возраст, ему было всего девятнадцать лет, он уже имел немалый боевой опыт, и потому выслал вперёд дозор, который нашёл притопленные бороны. Правда, при этом передовой десяток почти полностью полёг под стрелами степняков, но воины нащупали проход, и младшая дружина, сотня за сотней, устремилась на врага. Воины вскидывали над головой щиты, и падавшие на излёте стрелы степняков отлетали от прочного металла. Далее бронированная конная масса потекла через переправу и должна была захватить плацдарм на другом берегу, а затем дождаться подхода лукоморцев, которые отгонят наглых тюрок. Вроде бы всё в порядке, но тут противник сделал следующий ход.

Сигнальщик рядом с Вадимом Соколом приложил к губам рог. Над рекой разнёсся протяжный звук, и густой кустарник вдоль переправы, обнажая прикрытую засекой пехоту, упал в воду. «Назад!» – видя это, хотел выкрикнуть Владимирко. Но было поздно. Венед всё же перехитрил его. Он заранее подготовился к прорыву галицкой дружины, которую могла остановить только занявшая выгодную позицию пехота, и всё, что оставалось князю, – отдать команду половцам прикрыть своих воинов.

Лукоморцы приказ нанимателя выполнили, и снова их стрелы полетели во врагов, но дружинникам от этого было не легче. Почти четыре сотни всадников сгрудились на широкой переправе и упёрлись в острые колья засеки, через которую змеёй петляла прикрытая щитоносцами дорога. Развернуться было нельзя, и об отступлении никто из храбрецов не думал. Нужно было прорываться, и Ярослав, который находился на острие атаки, повёл своих воинов вперёд. Однако стрелы тюрок, сулицы и короткие болты самострелов, которых у противника оказалось немало, остановили прорыв младшей дружины. Сотни мёртвых воинов и дорогих лошадей образовали перед вражеским укреплением дополнительный вал, и, глядя на своих умирающих дружинников, элиту галицкого войска, князь застонал и попытался отыскать взглядом сына. Ярослав, слава богу, был жив. Телохранители прикрывали княжича от стрел и дротиков. А потом, когда задние ряды бронированных сотен смогли отойти назад и выползли из воды, дружинники, теряя товарищей, вытащили его на свой берег.

Первая атака галичан окончилась неудачей, и Владимирко Володаревич, на глаз прикинув потери, решил, что потерял двести воинов. Не каких-то там наёмников или крестьян, этих не жалко, а дружинников, которые являются оплотом его власти. А противник лишился всего нескольких десятков бойцов, и, хотя половцы продолжали осыпать вражеский берег стрелами, взамен от стрельбы мощных арбалетов теряя своих воинов, противник не отступал. Снова бросив взгляд на заваленную трупами переправу, князь тяжко вздохнул и направился навстречу сыну.

– Отец! – воскликнул Ярослав и спрыгнул с нервно хрипящего коня, в теле которого болталось две стрелы. – Как же так?! Нас перехитрили! Я не смог! Да…

– Молчи, – оборвал Ярослава Владимирко Володаревич. – Я знаю, что ты хочешь сказать, и понимаю твои чувства.

Князь в самом деле понимал сына. Потому что сам неоднократно терпел поражения. Боль, страх, злость, обида и непонимание – вот что было в душе Ярослава, и ему следовало выплеснуть это из себя. Однако он – будущий правитель, а возможно, и король самостоятельного государства. Следовательно, обязан держать себя в руках и быть спокойным, по крайней мере на людях.

– Нам необходимо дожать врага и разгромить его! – скидывая помятый шлем, мокрые латные перчатки и сжимая кулаки, выпалил Ярослав.

– Нет. – Князь отвернулся от сына.

– Как…

– Молчи, я сказал! – Владимирко был резок. – И не смей орать! Успокойся, навести раненых и приведи себя в порядок, а только потом приходи.

– Понял.

Ярослав понурился и отправился выполнять повеление отца. А князь собрал военный совет, на котором было произнесено много гневных речей. Однако ни один из военачальников не дал своему полководцу доброго совета. Наёмники не желали идти на прорыв, а жертвовать своими дружинниками или ополченцами, которые находились в хвосте войска, Владимирко больше не хотел. Переход до следующей переправы мог отнять весь день, и наверняка там снова окажутся воины Сокола. Значит, следовало разделить войско на части и двигаться вдоль берега двумя потоками. Больше ничего придумать нельзя. Но прежде чем отдать новый приказ, князь решил поговорить с венедским вождём и попробовать склонить его на свою сторону.

Тела облачённых в кольчуги русских дружинников медленно погружались на дно реки. Они выполнили приказ и пошли на смерть, но мои воины его тоже выполняли. У каждого была своя правда, однако тактическая победа осталась за нами. Армия Владимирко Володаревича застряла и потеряет ещё сутки, которые будут использованы киевлянами для сосредоточения сил. Правда, галицкое войско пошло на Киев не через Каменец, а мимо Межибожа, в коем сидела полусотня сохранивших верность великому князю конников, то есть двигалось немного южнее, но это мелочь. Всё равно мы их перехватили, и основные события произойдут вблизи Киева. А пока я делал то, на что подписался, и продолжу тормозить галичан завтра, послезавтра и так далее. До тех пор, пока не выйду на соединение с войском Мстислава Изяславича.

Подняв голову, чтобы не видеть мертвецов, я посмотрел на противоположный берег. Там князь Владимирко в красном плаще, на свежем коне в сопровождении всего пары телохранителей и молодого воина, судя по всему, сына Ярослава, которого в моём времени называли Осмомысл, направлялся ко мне. Он знал, что я ему ничего не сделаю, это очевидно. Поскольку со мной не только верные ордынцы и венеды, но и киевляне, часть из которых вместе с варягами сидела в засаде и терпеливо ждала наступления вражеских дружинников. Поэтому переговоры пройдут спокойно, и Рюрикович, живой и здоровый, вернётся и начнёт искать обходной путь.

Конечно, можно было и не встречаться с князем. Но это всё-таки передышка. Пока рядовые переговорщики общались и обговаривали условия встречи да пока мы поговорим – вот пара часов и пролетит. Мои воины вытащат из воды хотя бы некоторых мёртвых дружинников и снимут с них броню и оружие. А потом отдохнут и подготовятся к отходу, который начнётся в первых сумерках. Ну а полки галичан посмотрят на своих павших товарищей, которые отправляются на корм ракам, и послушают раненых. В общем, можно потянуть время, тем более что Владимирко Володаревич и его сын Ярослав – личности примечательные и свой след в истории оставили. Да и в будущем с ними придётся столкнуться неоднократно, поскольку они, если выражаться привычными для меня терминами, западники, сепаратисты и самостийники, которых ради объединения Руси необходимо давить, а врага надо знать в лицо.

Князь Владимирко и сопровождающие его лица выбрались на берег. А я прошёл под навес, который специально для такого случая быстро соорудили варяги, и сел на седло. Полуденное летнее солнце припекало немилосердно, но от реки шла приятная прохлада. За моей спиной встали Хорояр Вепрь, Юрко Сероштан, Кулибин и воевода Фёдор Брагин, который возглавлял приданных мне в помощь киевских воинов. Свидетели на месте, и осталось только встретить гостей.

Князь Владимирко и княжич Ярослав, оставив своих охран ников снаружи, вошли под навес. Наверняка галицкий владетель уже посмотрел на моих варягов и киевлян, отметил наличие арбалетов и порядок среди воинов. Значит, болтать попусту не станет, и разговор будет серьёзный. Впрочем, это было понятно сразу. Ведь не тот человек Володаревич, чтобы на пустую встречу напрашиваться, так что сделает мне какое-то предложение.

– Присаживайся, князюшка. – Я указал гостю на седло рядом. – И ты, княжич, садись, в ногах правды нет, а ты сегодня уже в деле был и утомился.

Владимирко всего передёрнуло, и он едва не развернулся ко мне спиной. Не привык Рюрикович к такому непочтительному отношению, а правильней будет сказать, что отвык. Поскольку давно в прошлом остались те времена, когда он, голый и босой, сверкая задницей, от своих противников убегал. И Ярослав едва сдержался, чтобы не наброситься на меня, не отошёл ещё юноша от схватки и непомерно горяч. Но это ничего. Время его от несдержанности вылечит, конечно, если он переживёт своего батю. А то времечко нынче смутное, стрелы, мечи, копья и кинжалы так и ищут княжеского тела. Поэтому предугадывать будущее и загадывать наперёд бесполезно.