Читаем без скачивания Приключения Красной Беретки - Сергей Морозов

— Здесь — не зачем, здесь — почему. Потому что в силу собственного невежества люди иногда считают себя божественнее богов. Они об этом не говорят. Но подразумевают, говоря себе – «так лучше».

— Как же я рад, что мы, волки, не подвержены демонической одержимости!

— Космогония

«Но ведь я уже была здесь – подумала Светлая, — да, это тот самый собор в брошенном городе… это повторяется». Она была одета тепло, как тогда, и в руках у нее была беретта. Она стояла у тех самых кирпичей и смотрела на них.

Вошел Митра. Он тоже был тепло одет – в серую ватную куртку, утепленную кепку и сапоги. Они подошли с разных сторон к сооружению из кирпичей. В руках Митры возникла тонкая трость.

— Изначально был хаос. Когда хаос окончательно уравновесился, он обрел структуру. Подобно тому, как ее приобретает случайно рассыпанная крупа. Подобно тому, как частицы воздуха равномерно распределяются. Большое количество случайных данных превращают хаос в структуру. Но структура не есть хаос.

Митра указал тростью на центральную группу кирпичей, стоящих вертикально:

— Структура стала Абсолютом. Абсолют начал создавать миры, отвоевывая пространство у хаоса.

Митра указал на две окружности кирпичей вокруг окружности Абсолюта:

— Но хаос остался, его осталось очень много. Невежество – это остаток первобытного хаоса. А искаженный Светом Абсолюта хаос породил демонов. Демоны чувствуют невежество и через него проникают в мир людей.

Чем дальше от Абсолюта – тем больше хаоса. Божественные миры близки к Абсолюту и просты. Мы – здесь.

Митра ткнул мелом во второй круг, где сидели четыре куклы:

— Мир людей дальше от Абсолюта и сложнее. Наступаем сюда.

Митра ткнул тростью в третий, внешний и последний круг:

— В мире людей есть наши союзники. В мире людей обитают демоны. В мире людей есть невежество.

— Кто такой дьявол?

— Это выражение страха людей.

— Это не бог?

— Нет, нет такого бога.

— А с кем вы воюете?

— Мы воюем с хаосом; эта миссия возложена на нас Абсолютом; есть мнение, что для этой миссии мы и были созданы.

— Хаос – это бог?

— Никто не встречался непосредственно с хаосом. Мы сражаемся с ордами Майи; а Майя – главный демон хаоса, глава мириадов демонов, проявление демонической иллюзии.

— Кто‑нибудь из богов видел Майю?

— Нет, не видел. Мы верим также, как и люди. И в Абсолют, который никто из богов не видел, тоже.

— Как увидеть хаос?

— Хаос – это состояние большей части материального мира и человеческого сознания. Он кругом.

— Ну и здорова же ты спать!

Беретка вздрогнула. Ее глаза раскрылись на всю ширину. Было темно, свет пробивался откуда‑то с краю. «Где я? Я не сплю?»

— Пора стелить, — сказала Келли, и свет появился.

Беретка лежала на спине на диване, а Келли держала в одной руке черную книгу с пентаклем на обложке, а в другой – открытую, синюю с картинкой, которую она сняла с лица Беретки.

— Келли, записывай, три круга, стрелка наружу, стрелка изнутри!

Келли приоткрыла рот, но с присущей ей ловкостью отложила книги, схватила ручку и стала рисовать. Беретка продиктовала все в точности.

— Интересная штука, — сказала Келли, — это космогония…

— Что такое космогония?

— Космогония – это когда кто‑то гонит пургу про космос… – тихо сказала Келли.

— А кто не гонит? И не пургу?

— А вот этого уже точно никто не знает…

— Как проверяются глобальные системы?

— Глобальные системы, — Келли посмотрела сосредоточенно, — проверяются тестированием на непротиворечивость.

— На непротиворечивость самим себе, — эхом отозвалась Беретка. А потом всмотрелась в рисунок:

— Но… это ведь карта! Это еще и карта. Это самая первая карта! Карты возвращаются?

— Возможно… Если есть первая, то могут появиться и остальные…

— Келли

Платье Беретки было из плотной ткани, темно–зеленым. Начиналось оно с лямки, наброшенной на шею, которая скреплялась серебряной брошкой на груди. С этой брошки, собственно, начиналось платье, с ярко выраженного лифа, который плавно переходил — по прямой — в стороны и, плавно оборачивая бока, оставлял половину спины открытой. Оно было приталенным – именно на талии, где переходило в узкую нижнюю часть с разрезами по бокам, которая заканчивалась на несколько пальцев выше колен. Разрезы по бокам были сделаны так, что открывали ноги только при движении и оставляли до талии примерно длину ладони закрытого места. Конечно, при желании ножку можно было показать и стоя, и сидя. Что Беретка тут же проверила перед зеркалом.

Платье Келли было насыщенно–фиолетовым, из достаточно легкого материала. Оно держалось на двух бретельках, образуя рискованные вырезы спереди и сзади, потом шло прямо, переходя в подобие широкого пояса выше и ниже талии, а дальше переходило в широкую нижнюю часть, оставлявшую колени открытыми.

— Ой, у нас одинаковые туфли! – сказала Келли.

— Успокойся, у нас одинаково идеальный вкус.

— А я почему‑то спокойна… – беспокойно сказала Келли.

— Лодочки – это классика. Мы – тоже классика. Зато наши платья как следует оценят. Не отвлекаясь на туфли.

— А как ты понимаешь классику?

— Я – через музыку. В музыке она определена. А то, что соответствует по стилю классической музыке, и есть классика.

— Сама придумала? – спросила Келли.

— Не знаю… – ответила Беретка, надевая туфли.

После этого она снова подошла к зеркалу, взяла себя за грудь снизу двумя руками и потрясла, чтобы все сошлось.

— Ой, а мне можно? – и, не дожидаясь ответа, Келли подошла к ней сзади и тоже несколько раз таким же образом встряхнула Беретку.

— Своими тряси, — сказала Беретка самодовольно. Но не шевельнулась. Келли улыбнулась, еще раз также встряхнула Беретку и отошла.

С улицы раздался автомобильный гудок.

— Это такси! Ты готова к покорению мира?

— Было б что покорять… – притворно ответила Беретка.

Профессор. Март

Беретка и Келли показали билеты на вахте и прошли в широко распахнутые двери. Это был большой зал, заполненный множеством людей – но так, чтобы можно было свободно перемещаться и видеть при желании почти всех. Середина была пустой. По краям стояли столы с напитками и закусками. Вокруг них в основном и кружился народ, оглядываясь, здороваясь, что‑то обсуждая, но непосредственно к столам пока никто не подходил. Напротив входа была сцена с микрофоном. Освещение было оригинальным – при том, что сцена и центр были хорошо освещены, столы по краям находились в полумраке. Беретка и Келли вошли и как раз оказались в этом полумраке. И пошли в нем, рассматривая людей, рассматривая платья, по направлению к сцене.