Читаем без скачивания Королевство Гаргалот - Гай Орловский

– Здорово, – ответил я. – Значит, я столичная штучка?..

– Не знаю, – ответила она медленно. – Спасибо, глерд Юджин, но довольно, я столько не съем.

– А кто сказал, – напомнил я, – что мои повара хорошо готовят?

– Они для вас из кожи вон лезут… Нет-нет, больше ничего не нужно… Ладно, вон ту травку. И все…

Некоторое время мы откровенно наслаждались нежным мясом, после гуся я перешел к рыбе и сыру и уже там ощутил, что на пироги во мне совершенно не осталось места, сколько бы я ни расстегивал пояс.

Эльжбетта закончила с обедом раньше, даже сделала два мелких глотка вина, но тут же отставила чашу.

– Юджин…

– Эльжбетта, – сказал я серьезно, – завтра на рассвете отбываю в серьезную командировку… Это такой вояж, поручение короля, очень важное. И достаточно серьезное для людей, страны и вообще.

– Ох…

– Эту ночь проведем здесь, – сказал я решительно. – Герцогу… что-нибудь придумаем.

Она вздрогнула.

– Это… это чересчур дерзко. Я не должна была ехать, но я же пообещала, потому… я даже не знаю, что со мной творится, как во сне все…

Я смотрел на ее пылающее стыдом лицо с нежностью. Любовь, на мой взгляд, начинается с желания защитить некую самочку от всех на свете опасностей и даже трудностей жизни. Насчет безумия любви, что охватывает Ромео и Джульетту, – это придумано. Мы все жаждем чего-то такого необыкновенного, потому охотно верим в живущих по тысяче лет йогов, снежного человека и неистовую любовь.

На самом деле любовь – это предельная забота, это стремление из двух яблок отдать самочке то, что чем-то лучше, это желание сделать этот мир для нее как можно комфортнее.

– Эльжбетта, – проговорил я с чувством, – это я не знаю, что со мной творится, это я как во сне.

Она с неловкостью засмеялась.

– Значит, мы оба лунатики?

Свечи пришлось погасить все, герцогиня наотрез отказывалась раздеваться на свету, хотя с моим зрением для меня любая ночь – день, хоть и бесцветный, так что я не особо протестовал, а она, зарывшись под одеяло, сказала с ужасом:

– Но это же непристойно, глерд!.. Что за нравы в вашем королевстве?

– Да, – согласился я, – у нас было слишком много войн, революций, мятежей, потрясений, слома всяких основ… В общем, у нас не осталось никаких правил, никаких заповедей. И спим с женщинами в одной постели, спим без одежды, свечи не гасим.

Она покраснела.

– Но это же… бесстыдство!

– Да, – согласился я, – но какое-то безобидное. Почему-то я не чувствую ни стыда, ни вины от того, что лежу с вами.

Интересная метаморфоза, меня же тянуло к ней, как к сочной самке, так казалось, даже был уверен, что все так, но как же здорово лежать с нею, когда ее щека на моем предплечье, а когда начала засыпать, то повернулась ко мне спиной и собралась в комок, подгибая колени так, что я едва протиснул руку, чтобы взять в ладонь ее тяжелую горячую грудь.

Так мы и заснули, но где-то с полночи стало жарко, я перевернулся на спину и сбрыкнул одеяло, это помню, но просыпался уже лежа навзничь, ее щека на моем плече, а согнутая в колене нога на моем пузе так высоко, что почти на груди.

Я лежал тихо, пусть спит, а что проснулась, узнал по тому, что она, поняв, в какой бесстыдной позе очнулась, поспешно убрала ногу и голову, отодвинулась и лежит тихо, как мышь, стараясь догадаться, заметил я или не заметил, как разнузданно и порочно она себя вела во сне.

– Доброе утро, – сказал я тихонько. – Как спалось?

Она проговорила с неловкостью:

– Оказывается, это очень… интересно спать с мужчиной. Засыпать и просыпаться в одной постели.

– А что, – спросил я с недоверием, – вы с герцогом вместе не?

Она посмотрела на меня в некотором изумлении.

– Конечно, никогда.

– Здорово, – сказал я пораженно. – Вот настоящая супружеская жизнь! Но как же…

– Как и принято, – пояснила она с удивлением, – он приходит в мою спальню и ложится в мою постель. Я раздвигаю ноги, он входит в меня, а потом, удовлетворив свои нужды, удаляется в свои покои спать. Так везде, а у нас нормальная приличная семья.

– Прекрасные нравы, – сказал я.

Она посмотрела очень внимательно.

– У вас не так?

– Нет.

– У вас… очень бедные? Не могут позволить себе отдельные постели?

– У нас даже короли спят с женами в одной постели, – пояснил я. – Наверное, по нашей дикости. Как сосед? Больше не пытается как-то выказывать свой норов?

Она прошептала:

– Он затих настолько, что даже и не знаю. Будто исчез. Непривычно и даже тревожно.

Я признался:

– Честно говоря, я тоже, можно сказать, за всю жизнь впервые сплю с женщиной.

Она засмеялась.

– Врешь…

– Правда, – ответил я. – Что так смотришь?.. То были не женщины… или не совсем женщины. Прости, это объяснить трудно.

Она проговорила тихонько:

– А ты попробуй.

– Понимаешь, – сказал я, – у нас… в нашем королевстве были трудности… настолько трудности, что женщинам пришлось взяться и за мужскую работу, а потом и за оружие, иначе не выжить… Дрались плечо к плечу, в нашем обществе женщины и мужчины не отличаются ни в работе, ни в учебе, ни в чем-то еще… И потому, опускаясь там в постель с женщиной, чувствовал, что буду заниматься вязкой почти что с мужчиной. А это не всем по нраву, хотя не только разрешено, однако и поощряется.

Она вскрикнула, шокированная:

– Как такое можно?

– У нас трудно, – повторил я с неловкостью. – Женщина не может себе позволить быть женственной, потому что мужчины уже не могут выдержать на плечах всю тяжесть бытия. Женщина поневоле подставляет плечо, становится товарищем в работе и в бою, как если бы стала другим мужчиной. Увы, не всякий мужчина потом может лечь с такой женщиной… это то же самое, что лечь, как уже сказал, с мужчиной.

Она зябко передернула плечами.

– Ужасный мир… Как хорошо, что удалось оттуда спастись. Теперь понимаю, почему без труда выживаешь здесь и даже получаешь замки.

– Наверное, – ответил я, – потому мне так счастливо с тобой, настоящей женщиной, которая не умеет бить с разворота ногой в челюсть, прыгать по крышам домов и драться, не уступая мужчине в умении владеть оружием.

Она проговорила почти с неловкостью:

– Видишь, как многое я не умею.

– Все те умения, – сказал я серьезно, – приходят за счет чего-то. Если умного юношу обучать сражаться на мечах, через год он станет умелым бойцом, но поглупеет.

– В нашем мире важнее, – проговорила она тихо, – чтоб умел драться. Остальное важно, но не настолько.

– Женщина, – напомнил я, – что научилась драться на кулаках, теряет женственность.

Она проговорила с виноватой улыбкой:

– Да, я совсем не умею драться.

Я подгреб ее мягкое теплое тело ближе, она опустила голову мне на плечо, дыхание едва слышно щекочет мне ухо, странное чувство никогда ранее не испытываемого покоя и некой завершенности.

Действительно, мелькнула мысль, если бы я уложил ее на их супружеское ложе, это измена, но когда герцогиня прибыла ко мне, да еще и переступила границу между нашими землями, то да, это совсем не измена. Это совсем другое, и хотя разницы не вижу, но это я, грубый и бесчувственный, не вижу, а тонко чувствующие женщины прекрасно видят, так что все иначе, а мне совсем не обязательно вникать в тонкости, если дело в мою пользу, а нежная герцогиня с доставкой на дом.

Глава 9

Рано утром я все же ненадолго удержал герцогиню, уговорив позавтракать, но потом она бросилась на шею, жарко и нежно поцеловала и почти выбежала из комнаты.

Я догнал уже во дворе, сонный кучер посмотрел с укором, я помог герцогине подняться в повозку, кони с ходу ринулись в сторону ворот.

Айдан вывел из конюшни мою лошадь, уже оседланную, спросил с надеждой:

– Вы ненадолго?.. А то без вас тут все замирает, глерд Юджин.

– Что-то придумаю, – пообещал я. – Я вообще-то великий придумыватель, иногда получается даже совсем ничего. Но иногда лучше бы не придумывал.

Ворота по взмаху руки Бревстера распахнули, я послал коня вскачь, в голове уже сотни вариантов, как будем идти через море, чего опасаться, против чего защищаться в первую очередь, и когда навстречу начала приближаться зеленая стена леса, уже почти составил черновик плана, как и что будем делать, когда прилетит «черный лебедь», а то и целая стая.

В заливе работа кипит, как на самой верфи, так и по обеим сторонам бухты. То ли так и было, то ли наше прибытие так взбодрило, но насколько знаю, еще до нашего прибытия из Шмитберга Грегор Негрон по собственной инициативе несколько раз выводил первую из каравелл среди ночи на середину залива и осторожно передвигался там, обучая команду и сам привыкая к мысли, что в плавании ночью нет ничего особенно ужасного.