Читаем без скачивания Солнце цвета меда - Дмитрий Казаков

Усач широко улыбнулся, в его пасти запросто поместился бы большой котел.

– Ага, – сказал он довольно. – По надобности. А знаете ли вы, что за проход по нашим землям нужно платить? Давайте-ка раскошеливайтесь!

Ингьяльд растерянно раскрыл рот. Не ожидал, что в Тридесятом царстве, вотчине волшебных существ, им повстречаются обыкновенные вымогатели.

– Размечтался, – ответил Ивар. – Ты, усатый, не на тех напал! И зачем вам деньги в морской пучине?

Воины в золоченых кольчугах стояли неподвижно, на белых, мертвых лицах не отражалось никаких чувств. Зато их главный чуть не задохнулся от возмущения – лицо его побагровело, усы затряслись, как у зевающего кота.

– Не будь я Черноморд, мы сотрем вас в порошок! Смешаем с навозом! Оставим мокрое место!

– Мокрое место я уже вижу, – прокомментировал Нерейд, – это твои штаны. И навозом тоже попахивает! И какой же ты, дядя, Черноморд, если харя у тебя белая?

Ивар вздохнул. После вмешательства Болтуна остался, как обычно, один выход – сражаться.

– Ну что, идите сюда, – сказал он, поднимая меч и стараясь, чтобы рука не дрожала слишком сильно. – Посмотрим, кто мужчина, а кто рыба, притворившаяся человеком!

Черноморд рыкнул, поднял руку, готовясь отправить своих воинов в атаку, но тут глаза его уперлись в клинок, который держал Ивар. По длинному, узкому лезвию пробегали оранжевые сполохи, словно меч только что вынули из горна и он еще не успел остыть.

– Откуда… откуда это у тебя? – спросил усач, опуская руку.

– Подарок, – коротко ответил Ивар. – Хочешь испытать его остроту?

– Пожалуй, нет… – едва слышно отозвался Черноморд. – Я слишком хорошо знаю, что может этот клинок сделать с таким, как я. Я жил долго, но еще не готов умереть. Прощайте, воины князя Бузислава.

Он вскинул обе руки, прокричал что-то. Море забурлило, словно налетел шквал, на берег с грохотом обрушилась громадная волна, похожая на ладонь, а когда вода с журчанием схлынула, то песок оказался пуст. На нем не осталось даже отпечатков ног.

– Уф, обошлось. – Ивар убрал меч в ножны.

– Это же были сами Тридцать Три!.. – В глазах Лычко застыло испуганное выражение, какое бывает у страдающей запором коровы.

– Что еще за Тридцать Три? – заинтересовался Ингьяльд.

– Когда-то они были лучшими воинами навеем белом свете, – мрачно изрек русич, – и боги то ли в награду за доблесть, то ли в наказание за гордыню даровали им бессмертие. Но вместо крови стала у них соленая вода, и живут они в море, на сушу выходят редко.

– Чтобы пограбить? – влез Нерейд.

– Скучно им там, сам пойми, – заступился за Тридцать Трех Эйрик, – ни кабака, ни пива. Вот и вылезают, тешатся как могут.

– Пусть тешатся, только не за наш счет, – сказал Ивар. – А нам пора идти. Все готовы? Тогда двинулись!

Трава на взморье была такая мягкая, что при одном взгляде на нее хотелось лечь. Воины топали по ней потные и злые. Солнце медленно двигалось по небу, но больше ничего вокруг не менялось – шумели волны, зеленел на севере лес, плыли в вышине облака, толстые и белые, словно откормленные бретландские овцы.

Дерево, стоящее одиноко, почти у самого моря, заметили издалека. Громадный дуб простер ветви во все стороны. Каждая ветка была толщиной с торс мужчины, а все вместе покрывали пространство, где разместился бы не один десяток домов.

– Ну и великан! – сказал Харек, задирая подбородок, чтобы посмотреть на верхушку.

– А чего это там у подножия сверкает? – Среди предков Нерейда наверняка были сороки. Блестящее он видел издалека. – Похоже, что золото…

Подошли ближе. Стало видно, что коричневый ствол, черными глазами в котором смотрелись дупла, обмотан толстенной золотой цепью. Ковали ее, похоже, великаны – каждое звено размерами превышало щит.

– Ого! – Глаза Скафти загорелись. – Какое богатство! Захватим?

– Конечно, – согласился Ивар. – Если ты его на себе понесешь. И поверь мне, золото редко бывает без хозяина.

Ствол казался крепостной башней, в его толще можно было вырубить не одно просторное помещение. Толстая кора, на вид тверже камня, бугрилась наростами, каждый из которых был с человеческую голову, на ней виднелись параллельные бороздки, оставленные острыми когтями, Длиной превосходящими кинжалы.

– Не хотел бы я встретить зверя, который тут когти точил, – пробормотал Эйрик.

– Похоже, ты его уже встретил, – сказал Ивар. Цепь уходила за ствол, где спускалась к самой земле и исчезала в громадном клубке черного меха. После слов конунга клубок бесшумно развернулся – и на викингов, сонно моргая, уставилась пара зеленых сверкающих глаз.

– Ой, киса… – растерянно отпрянул Харек.

– Ничего себе киса, – Нерейд говорил с трудом, приходилось подбирать отпадающую челюсть, – это же целый кабан…

Черный котище, не уступающий размерами взрослой лошади, гибким движением сел. Зевнул, показав острые и длинные клыки, такие белые, словно их точили из сахара:

– Позволю себе заметить, – уточнил он чуть гнусаво, – что не киса, а кот! А что касается сравнения с кабаном, то где вы видите у меня копыта?

Все это было сказано таким тоном, будто речь завел занудливый эриль, поучающий неразумную молодежь что много пить вредно, что нужно работать и молиться богам, а не шляться по кабакам и увиваться за девками.

– Ы?.. – не очень понятно выразился Эйрик. Ингьяльд застыл с распахнутым ртом, словно приглашая летящих мимо птиц выбрать удобную дырку для устройства дупла.

– А вроде и не пили? – Нерейд ожесточенно чесал затылок, помогая, должно быть, мозговому процессу. – Или с усталости мерещится?

– Вот он, ваш антропоцентризм! – Кот раздраженно дернул хвостом, похожим на поросшее черным мехом бревно. – Якобы если кто и может разговаривать, то только человек!..

Ругаться усатый мудрец умел не хуже любого эриля.

– Э… – Ивар понимал, что нужно что-то сказать, но мысли разбежались и попрятались, словно потревоженные тараканы. – Ты… эээ… кто?

– Кот ученый! – Кот с достоинством поклонился. Цепь, которая заканчивалась на его шее и была прикреплена к толстенному ошейнику, негромко звякнула. Специалист по фольклору народностей индоиранской языковой общности!

– Как излагает! – восхитился Лычко, – Красиво и непонятно! Прям как наш волхв!

– А шкурка-то ничего, – Нерейд оценивающе смотрел на кота, – если на шубу ее пустить…

Ученая животина дернула хвостом, из подушечек на лапах показались изогнутые когти, острые, словно заточенные клинки, и куда более прочные, и тут же исчезли.

– Твое счастье, человек, – в мурлыкающем голосе послышалась обида, зеленые глаза засветились ярче, – что твоя тонкая и никчемная шкура мне без надобности. А то бы я ее с тебя спустил быстрее, чем ты успел бы вытащить оружие…