Читаем без скачивания Преодолей себя! Психическая подготовка в спорте - А. Алексеев

И это говорится о представителях такого вида спорта, в котором именно объем нагрузок традиционно считался краеугольным камнем успеха? В плавании всегда утверждалось: «чтобы хорошо плавать, надо много плавать», показалось, что в первую очередь надо плавать качественно, технически грамотно!

Я думаю, это еще одно подтверждение того, что именно механизмы идеомоторики должны быть в первую очередь взяты на вооружение для повышения технического мастерства спортсменов.

Подведем основные итоги. Итак, чтобы достичь высокой точности движения, надо:

1) создать предельно точный мысленный образ данного движения – на первых порах, хотя бы зрительный;

2) перевести этот образ, сохраняя его высокую точность, на рельсы идеомоторики, то есть сделать движение таким, чтобы вслед за его мысленным образом начинали (пусть едва заметно) функционировать соответствующие мышечные группы;

3) подобрать программирующие словесные формулировки хотя бы для наиболее главных (опорных) элементов отрабатываемого движения.

К физическому исполнению движения можно переходить только после того, как будут выполнены все эти условия – то есть когда мысленный образ движений станет точным и устойчивым и будут хорошо «размяты» мышцы, которым предстоит выполнить намеченное движение.

Такой принцип построения движений, как показывает практика работы со спортсменами, избавляет от многих осложнений и дает необходимый результат намного скорее, чем пресловутый метод «проб и ошибок».

ГИПНОИДЕОМОТОРИКА

До сих пор мы говорили о связях между психикой и техникой, в общем, так, как об этом уже писали многие специалисты. В этом разделе речь пойдет о методе, который в спортивной литературе последних десятилетий (по крайней мере в отечественной) по сути даже не упоминался и который я назвал гипноидеомоторикой.

«Гипнос» в переводе с древнегреческого означает «сон». О том, какими возможностями обладает головной мозг, находящийся на пути ко сну – в дремотном состоянии, подробно говорилось в разделе «Успокаивающая часть ПМТ» (глава вторая). Так вот, оказалось, что если идеомоторное представление о движении «пропустить» через неглубоко дремлющий мозг – или, говоря иначе, через мозг, находящийся на первых стадиях снижения уровня бодрствования, – то движение обретает более высокую точность, чем после идеомоторной тренировки, осуществленной в обычном, активном состоянии.

Не раз приходилось слышать от спортсменов рассказы такого рода: увидел во сне накануне соревнования, что удачно выполнил трудный прыжок – и он так же хорошо получился во время реального выступления. Действия, совершаемые во сне, как правило, весьма прочно фиксируются в психомышечной памяти. А подчас могут даже подвести человека в реальности.

Вот что рассказывал наш известный футболист, защитник М.Хурцилава, выступавший в 1966 году за сборную страны на первенстве мира по футболу в Англии: «Остаток дня и всю ночь меня, как кошмар, преследовали 198 сантиметров центрального нападающего португальцев. Даже приснилось: я не достаю высокий мяч, адресованный Торресу, и играю рукой... Вот в таком смятении и вышел я на поле. И, не успев освоиться и успокоиться, сделал «свой», запрограммированный еще с ночи пенальти: прервал рукой высокую прострельную передачу, направленную моему подопечному, до которой он, как выяснилось, и не мог дотянуться...» («Советский спорт», 1986,17 мая).

Еще пример подобного рода. Согласно сообщению комментатора, освещавшего Олимпийские игры 2000 года в Сиднее, наша ведущая спортсменка Алина Кабаева, накануне исполнения своей программы по художественной гимнастике, увидела во сне, что допустила ошибку, выступая с обручем. И эта досаднейшая ошибка повторилась на следующий день уже на ковре, лишив Алину вернейшей золотой медали.

Подобные рассказы (но в первую очередь – моя многолетняя практика врача-психотерапевта, использовавшего различные варианты гипнотического внушения и самовнушения) стали основой для предположения: гипнотическое состояние мозга можно использовать не только, скажем, для снятия страха или активизации сил спортсмена накануне соревнований, но и для шлифовки выполняемых движений, для повышения технического мастерства.

Впервые это предположение было проверено в марте 1968 года во время работы со спортсменами-стендовиками. На одной из тренировок молодой спортсмен А., в то время неважно себя чувствовавший, стрелял весьма неудачно – в частности, никак не мог разбить тарелочку, вылетавшую влево-вверх. Тренеры, понаблюдав за его потугами, решили, что парень безнадежный, и пошли к другим площадкам. А я осторожно подошел к стрелку и мягко спросил:

– Вы знаете, что надо сделать, чтобы разбить эту «проклятую» тарелку?

– Конечно, знаю! – раздраженно, чуть не плача, ответил спортсмен и даже топнул ногой.

– Так почему же не попадаете? – также мягко спросил я.

– Откуда я знаю? – столь же раздраженно ответил он, и в его ответе я услышал скрытую просьбу о помощи.

Небольшое отступление. Ответ «Знаю, что делать, но не знаю, почему не получается» весьма характерен. В основе такого состояния лежит отсутствие точного мысленного образа нужного движения и рассогласованность между программирующей и исполняющей системами организма. В силу тех или иных причин осознаваемая программа действия не переходит на опорно-двигательный аппарат, не связывается с ним идеомоторно.

Должен сказать, что спортсмен, о котором идет речь, уже прошел у меня к тому времени курс обучения успокаивающей части психорегулирующей тренировки, показал себя достаточно старательным учеником и умел погружаться в неглубокую дремоту. Поэтому я сказал:

– Давайте попробуем проделать следующее. Опустите ружье, закройте глаза, расслабьте по мере возможности все мышцы и погрузитесь в неглубокую дремоту. А затем очень точно представьте, что вы разбиваете мишень. Даю вам на это 30 секунд.

Стрелок послушно (я бы даже сказал, с готовностью) выполнил все мои указания: не сходя с линии огня, опустил ружье, закрыл глаза, расслабился, как-то успокоился и сосредоточился. И я вдруг, к большой своей радости, увидел, что его плечи чуть-чуть заметно двинулись справа-налево, как требовалось для поражения данной мишени.

– Попали? – спросил я, когда закончились 30 секунд и спортсмен открыл глаза.

– Попал... – как-то осторожно ответил он, будто не веря себе.

– Давайте повторим то же самое еще раз, – предложил я.

И спортсмен так же старательно повторил все мои указания. Движения плеч и туловища на этот раз были еще более заметными и плавными.

– А теперь заказывайте мишень! – уверенно и бодро приказал я.

Стрелок собрался, произнес команду «Дай!» – черная тарелочка вылетела влево-вверх, прогремел выстрел, и она разлетелась «в дым». Спортсмен повернулся ко мне и смущенно улыбнулся. А у меня было такое ощущение, что у него камень с души свалился.

– Заказывайте ее же! Несколько раз подряд! – ободряюще улыбнулся я ему.

И спортсмен (не помню, сколько раз – пять или шесть подряд) уже без гипноидеомоторной подготовки разбил так долго не поддававшуюся ему мишень. «Победил» ее!

Таков был самый первый опыт, доказавший правомерность и эффективность «пропускания» идеомоторных представлений через спокойный, слегка дремлющий мозг.

Второй случай, который в еще большей степени подтвердил эффективность гипноидеомоторики, был сложнее.

Однажды мне пришлось наблюдать за тренировками барьеристов. Зная на небольшом, но зато собственном практическом опыте, что такое барьерный бег, я не мог не заметить, что один весьма хороший бегун допускает грубую техническую ошибку во время перехода барьера.

– Почему он так высоко отбрасывает руку после атаки? – спросил я тренера.

– Бьемся не один год, но, как видите... – ответил тот.

– Можно мне попробовать помочь ему?

– А вы сможете?

– Попытаюсь...

– Ну что ж, попробуйте.

Я пригласил спортсмена к себе в гипнотарий, усадил в удобное кресло, попросил расслабить все мышцы, закрыть глаза и мысленно представить себя атакующим барьер. Через 10 секунд, выполнив задание, спортсмен открыл глаза и начал отвечать на вопросы. И тут-то выяснился целый ряд важных обстоятельств. Самое главное состояло в том, что если он представлял идеальную, с соблюдением всех правил техники, атаку барьера, то мог мысленно видеть себя только «со стороны». Его мысленные представления носили «зрительный», а следовательно, почти бесполезный характер. Все попытки представить идеальное преодоление барьеров идеомоторно и «увидеть» себя не «со стороны», а будто в действительности – со всеми возникающими при этом субъективными мышечными ощущениями – ни к чему не привели.

Это был первый случай в моей практике, когда я увидел, что спортсмен высокого класса не может выполнить, казалось бы, элементарную психическую задачу – представить упражнение идеомоторно и правильно. Была произнесена уже знакомая мне фраза: «Я знаю, как надо брать барьер, но не знаю, почему это у меня не получается».