Читаем без скачивания Программа - Грегг Гервиц

— Для вида? Это же основа Программы.

— Основа Программы заключается в том, чтобы привить человеку беспокойство и ненависть к самому себе.

Ли резко рассмеялась:

— Ну да. Конечно. Хотела бы я посмотреть на Программу, о которой ты говоришь.

— Ну так я тебе ее покажу.

Обещание Тима, кажется, ее напугало. Ли попыталась защищаться:

— Без страданий роста не бывает.

— Может быть, и нет. Но это не значит, что любое страдание приводит к росту.

— Но это так. Страдания позволяют мне обрести контроль.

— Ничто не может помочь тебе обрести контроль. Ты можешь только сама взять себя в руки.

— Ну да! Как будто ты хочешь это сделать. ТД предупреждал нас о людях вроде тебя. Ты, наверное, хочешь снова сделать из меня католичку, как моя мама.

— Мне все равно, что ты думаешь. Главное, чтобы ты думала сама за себя.

Лунный свет так падал на лицо Ли, что половина ее лица была освещена, а половина оставалась в тени:

— А как ты узнаешь, что я думаю за себя?

— Очень просто. Тогда тебя не будут пугать другие идеи и мнения.

Она сжала одну руку в кулак и обхватила ее другой рукой:

— В тот раз я не должна была встречаться с родителями. Я очень сильно рискнула, когда пришла туда. Когда Джени узнала, что я ездила туда, меня целую неделю сажали в Ряд жертв. — Ли прислонилась к стене. — И ради чего все это было? Ради того, чтобы Уилл и моя мать на меня наорали? Чтобы меня ударили? Сказали мне, какая я никчемная и глупая? Если у меня и были какие-то сомнения насчет того, чтобы переехать сюда… тем вечером они исчезли.

— Звучит паршиво.

— Паршиво, но не ново. Им всегда было на меня наплевать. Уилл не разрешил мне пойти на выпускной в начальной школе только для того, чтобы вытащить меня на сцену, когда ему вручали награду «Продюсер года». После церемонии он уехал из этого поганого отеля «Беверли Хиллз» на лимузине и забыл меня там. На каждый День благодарения они заставляли меня ездить к дяде Майку, и каждый раз я покрывалась сыпью, потому что у меня аллергия на кошек.

По мере того как Ли перечисляла все оскорбления и несправедливости, которые ей пришлось вынести за эти годы, Тим с мрачным весельем вспоминал свое детство. Когда ему было десять, отец побрил его налысо и сфотографировал, чтобы потом послать эти фотографии с фальшивыми медицинскими заключениями в детские благотворительные организации.

— Могло быть и хуже, — вставил Тим, когда Ли на секунду замолчала, — как бы ты себя ни чувствовала тогда, то, что тебя забыли в отеле «Беверли Хиллз», не является жестоким обращением ни по моим меркам, ни по меркам Программы.

— Значит, если я жалуюсь, мне промыли мозги, и если я довольна и верна Программе, мне тоже промыли мозги. Отличная ловушка.

Она спрыгнула с кровати, бросила Тиму его одеяло и забилась на свой матрас.

Тим услышал, как у нее стучат зубы:

— Хочешь мое одеяло?

— Нет. — Она опять задрожала. И добавила: — Спасибо.

Дождь тихо постукивал в окно. Если бы в комнате не было так холодно, то этот звук мог бы показаться вполне приятным и успокаивающим. Тим уже начал засыпать, но Ли тихо спросила:

— А какая она была? Дженни? — И добавила: — Я ответила на твои вопросы. Ты сказал, что ответишь на мои.

От холодного воздуха у Тима запершило в горле:

— Ее звали не Дженни.

Ли издала чуть слышный горловой звук — его риск себя оправдал:

— Какой была твоя дочь?

— Она была таким прекрасным ребенком, что мне не хотелось, чтобы она менялась. Но я очень хотел, чтобы она выросла, с нетерпением ждал, когда увижу, какой она станет.

— Твой ответ весь закручен на тебе. Господи, неужели все родители думают, что мир вертится вокруг них? Какая она была?

— Мне нелегко об этом вспоминать, Ли. — Губы у Тима пересохли, и он провел по ним языком. — Когда она умерла, я боялся засыпать, потому что не мог вынести воспоминаний, накатывавших на меня, как только я открывал глаза. Эти несколько секунд утром, когда думаешь, что все так, как и должно быть… — Он посмотрел на каплю, стекающую по темному квадрату стекла. — Я до сих пор иногда забываю.

— Ты не можешь ответить на вопрос, да? Не можешь ответить на вопрос, не говоря о себе и своих страданиях. Ведь твоя дочка умерла…

Дыхание Ли стало тихим. Она плакала, изо всех сил стараясь сдерживаться. Плакала ли она о себе, понимала ли она сама, из-за чего плачет? — думал Тим.

Джинни Рэкли, идеальная проекция.

— Возможно, ты права, — сказал Том. — Но в таком случае тебе следует переосмыслить трагическую историю знакомства с кошками дяди Майка.

— Это первая правдивая вещь, которую ты сказал за весь вечер. — В голосе Ли слышалась горечь. — Похоже, мы оба жертвы.

Снова дождь стучал по стеклу, снова они молчали.

— Что с ней случилось? С твоей дочерью?

— То, что я сказал на семинаре.

Она подвинулась в кровати. Тим почувствовал, что Ли вглядывается в него из темноты:

— Мне очень жаль, — прошептала она.

Какое-то время Тим лежал, прислушиваясь к ее дыханию, ожидая, пока оно выровняется. Когда Ли заснула, он поднялся с постели, прошел по холодному полу и накинул свое одеяло на ее худенькую фигурку.

30

Избавиться от живущих в нем запретов Тиму должно было помочь не только головокружение, но и крайняя усталость. Ночью их с Ли каждый час будили по очереди разные Про, которые стучали прямо у них под окном, прикидываясь, что чинят какую-то сломавшуюся трубу. По сравнению с начавшейся рано утром чередой упражнений то, что Тим испытал на семинаре, показалось легкой разминкой. Странно, но, даже зная, что успех его операции зависит от участия во всех ступенях Программы, Тим чувствовал какое-то глубоко сидящее инстинктивное сопротивление — может, это было его старое программирование, избавиться от которого практически не представлялось возможным.

Пока Тим притворялся спящим посреди бледных Про, голос ТД, усиленный микрофоном и колонками, начал свой гипнотический шепот — групповая медитация, первый раунд.

Про опустились на колени, прижались лбами к холодному полу — прямо продвинутая йога. Тим украдкой взглянул на Ли — она еще стояла.

Скейт ходил по рядам, как надсмотрщик на галерах с рабами. Тим подождал, пока он отойдет, потом протянул руку к Ли и нажал ей большим пальцем на ахиллово сухожилие. Она шумно вздохнула и дернулась. Скейт повернулся, но Тим успел убрать руку. Скейт прошел обратно к ним, Тим лбом чувствовал вибрацию пола от его тяжелых шагов. Тим смотрел на замершую тень Скейта, на согнутое тело Ли. Он увидел, как она моргнула, придя в себя от изумления, а потом разозлилась. Тим задержал дыхание.

Ли поерзала, но осталась в том же положении. Скейт двинулся дальше. Ли подождала, пока он удалится на безопасное расстояние, и сверкнула на Тима глазами. Он подмигнул ей, стараясь разозлить ее еще больше. Ли в смятении отвернулась от него и снова уставилась в пол, но Тим понял, что ему удалось эффективно отвлечь ее от групповой медитации.

Голос ТД оставался все таким же мягким и спокойным даже тогда, когда в словах зазвучала угроза:

— Вы боитесь сидящего рядом с вами человека. Для него вас не существует. Подумайте о том, кто сидит с другой стороны от вас. Этот человек приводит вас в ужас. Даже если бы вы истекали кровью, вы бы были слишком напуганы, чтобы позвать на помощь. И даже если бы вы позвали на помощь, эти люди просто плюнули бы на вас. — Его дыхание со свистом отдавалось в микрофоне. — Все вокруг ненавидят вас. Все в этой комнате вас пугают. Вы совершенно одни. Вы в абсолютном отчуждении.

И все это он говорил с интонацией, с которой детям рассказывают на ночь сказку. С дальнего конца комнаты донеслось чье-то причитание. Его было едва слышно, но все остальные тут же его подхватили. Некоторые Про извивались, некоторые застыли на боку, закрыв уши руками. Из угла зала раздавались крики.

— Здесь с вами никого нет. — ТД почти утешал. — Во всем мире нет никого, кого бы вы не боялись. Вы одни в целом мире.

Прижатое к полу осмысленное лицо Ли приобрело нездоровую бледность.

— Я поняла, что ты всегда был мне плохим братом. — Шанна сидела на сцене в свете прожектора, прижимая к уху трубку беспроводного телефона, который Рэндел внес в Зал роста с таким выражением, словно он был пажом, которому доверили королевский указ. Где-то за пределами досягаемости был спрятан сам телефонный аппарат. Про сидели молча и ловили каждое слово Шанны. — Ты мне больше не нужен.

Тим вместе с другими Нео сидел в ряду, составленном из складных стульев на сцене. У его ног стояла коробка из-под обуви с конфискованным у него имуществом. По настоянию ТД он надел «Картье». ТД с одобрением смотрел на сцену из тени.

— Я никогда больше не хочу тебя видеть. — Голос Шанны чуть дрогнул. — Прощай.