Читаем без скачивания Мумия и Тролль - Александр Мазин

— Я пойду с тобой! — решилась девушка.

Кате было бы намного легче сделать выбор, если бы она знала, что после ее ухода из спальни глаза Хищника широко открылись, а большие уши встали торчком. Колдовство Лиадан замечательно действовало на спящих, погружая их в беспробудный сон. Но Хищник никогда не спал весь. Полузверь-полутролль, он был особенным. Какая-то часть его обязательно бодрствовала, делая его идеальным сторожем и воином, всегда готовым к драке.

Едва за Катей закрылась дверь, Хищник бесшумно спрыгнул на ковер и пихнул в бок молочного брата. Карлссон не пошевелился. Тогда Хищник нагнулся и хватанул тролля клыками за ухо. Очень больно. Тут уж даже эльфийское колдовство уступило. Карлссон подскочил… И оказался в цепких объятиях молочного братца.

— Т-с-с-с… — прошипел Хищник. — Они ушли. Малышка и ведьма. Бежим за ними?

— Бежим? — Карлссон опустил ноги на мягкий ворс и почесался. — Вот еще! Я поеду на железной повозке дварфов. Я знаю, где Двалин спрятал ключи. И ты можешь поехать со мной, — милостиво разрешил Охотник. — Где Указатель?

— Там, куда ты его спрятал. — Хищник извлек из-под кровати подсказчик. Маленькую лодочку с парусом, кое-как сплетенным из волос. Парус тут же пришел в движение, развернувшись в нужном направлении. А нужным было то, на котором сейчас находилась Малышка. Подсказчик был «настроен» на нее.

— Не торопись, — бросил Карлссон устремившемуся к выходу Хищнику. — Они не сделают Малышке ничего дурного, пока она не наполнит ожерелье. Так что у нас есть время немного перекусить…

Во дворе Лиадан ждала машина. Водитель, толстый лысый мужик, выглядел неважно. Не шевелился. Тупо глядел в одну точку.

— Поехали! — приказала ведьма, и машина рванула с места.

— Ротгар тебя неплохо изучил, — проронила Лиадан. — Он сразу сказал: ты пойдешь.

— Ротгар?! — Катя ухватилась за дверную ручку, но тут же сообразила, что выйти из машины, несущейся со скоростью километров сто, — чистое самоубийство.

— Он сказал: ты похожа на ши. У тебя сильная воля, ты бесстрашна и жестока. Но способна любить, и в любви тебя ничто не остановит. Любая жертва. Даже жизнь твоих друзей. Даже ради любви мертвеца.

Кате тут же вспомнилась баллада. «Любовь мертвеца» — так она называлась. И теперь смысл баллады открылся ей совсем с другой стороны. Если Тэм придет и встанет за дверью и скажет: «Впусти меня», — неужели она не впустит его, будь он хоть трижды мертвецом? Неужели не откроет дверь, даже понимая, что в его обличье может прийти кто угодно? И она упустит шанс вернуть его — если такой шанс есть — и ради него надо всего лишь пожертвовать жизнью?

Но ведьма сказала: жизнь друзей… Катя содрогнулась: «Нет!»

— Твои друзья в безопасности, — произнесла Лиадан, словно читая ее мысли. — И тебе не придется ничем жертвовать. Мой племянничек прав. Вы похожи. И ты, и он во что бы то ни стало хотите получить свое. Ты поможешь ему?

Катя ответила не сразу. Помочь Ротгару? Но Ротгар — враг! Он убийца! На его совести (хотя вряд ли у него есть совесть) — смерть семьи Карлссона. Но ведь и Карлссон безжалостно убивал эльфов…

Катя запуталась. С тех пор как она увидела Ротгара глазами баньши, ей было трудно относиться к нему как к чистому злу.

Селгарин любил его. И та девушка-ши — тоже… Не о ней ли речь? Это ведь ее кости лежат в деревянном саркофаге с эльфийскими рунами?

Катя озвучила свой вопрос, и Лиадан ответила: да, ее.

— Ротгару надо призвать дух, — пояснила ведьма. — Это можешь сделать только ты. Принуждать тебя и тем более убивать никто не собирается. Очень важно, чтобы ты помогла нам добровольно. По ту сторону Грани нет места принуждению и лжи. Дух свободен.

Катя мрачно глядела на ведьму. Как же, как же! «Нет места лжи!» Когда она покидала Лейкину квартиру, о Ротгаре не было сказано ни слова. Впрочем, можно было догадаться. Где бессмертная тетушка, там и племянничек Ротгар. Нет, нельзя верить ничему, что сиды говорят смертным. Интересно, а друг другу они тоже непрерывно врут?

Катя колебалась…

— Останови машину! — приказала Лиадан зомбированному водителю. — Хочешь вернуться? — поинтересовалась ведьма. — Я могу отвезти тебя обратно. Вместе с кейсом. У меня довольно времени. И у огра его в избытке. Мы договоримся. Когда-нибудь… Но Тэм к утру уйдет. И тот прекрасный конструкт, который сотворили мы с сестрами, превратится в гнилое мясо. Неужели тебе не жаль его? Это же совершенство! Лучшее наше творение за последние два века!

Кате показалось или в голосе ведьмы действительно прозвучала гордость?

— Мне искренне жаль, если такое чудо сожрут могильные черви, — продолжала Лиадан. — Ты действительно храбрая девушка, если готова просидеть возле него всю ночь, наблюдая, как он умирает? — Ведьма хихикнула. — Он уйдет по твоей вине. Из-за твоего упрямства. Ты ведь себе этого никогда не простишь, правда? Тебе придется с этим жить. А я скажу Ротгару, что он ошибся. То, что он принял в тебе за волю, — простое упрямство. Ну как? Едем назад?

— Нет! — отрезала Катя. У нее действительно не было выбора. — Я согласна. Где этот чертов Ротгар?

— Как где? — удивилась Лиадан. — Там же, где его любимые косточки. В вашем главном музее.

Глава двадцать седьмая

СТРАНА МЕРТВЫХ ЭЛЬФОВ

Жил-был тролль. Как-то встретил он в горах монаха с Библией. Монаха он съел, а Библию читать начал — со скуки. И проникся. Решил добрые дела делать.

Вот потерял однажды пастух в горах отару. Тролль помог. Нашел отару. Пастух говорит: ну спасибо тебе! Возьми одну овцу.

— Да ладно, — говорит тролль. — Что мне одна овца!

— Ну возьми две!

Не хочет тролль и две.

— Три! — и три не хочет.

Помнит: ежели получит вознаграждение за доброе дело сейчас, то лишится вознаграждения более важного. Тролли ведь — народ практичный.

Пастух в отчаянии. Дошло уже до пяти овец, а тролль всё отказывается. Пастух троллей знает, а потому подозревает худшее.

Тут едет мимо эльф на осле. Пастух — к нему.

— Рассуди, — говорит, — высшая раса!

И рассказывает, в чем дело.

Эльф внимательно изучает пастуха, потом тролля…

Эльф знает людей. А троллей он знает еще лучше.

— Да вы, похоже, моего осла стырить задумали?

Мораль: не суди по видимости, суди по внутренней сути.

Не мудрость это, а пустое умничанье!

Осла-то у эльфа забрали!

До Эрмитажа добрались очень быстро. Такси остановилось не напротив главного входа, а на Дворцовой набережной — даже ночью ярко освещенной и совершенно безлюдной. Дверь Эрмитажного театра была распахнута настежь. Лиадан с чемоданом в руке вошла в музей, как к себе домой. Внутри на посту спал охранник, уронив голову на руки. Ведьма на него даже не взглянула, повернула налево и бегом устремилась вверх по лестнице. Катя спешила за ней. Они миновали еще один пост охраны. Поперек прохода простерлось тело в форменной куртке, рядом валялась рация. Тело сладко посапывало и не шевельнулось, даже когда Лиадан наступила «телу» на живот.

«Сонное царство, — подумала Катя, пересекая темную пустынную галерею. — Замок спящей красавицы!»

Которую ей предстоит разбудить.

Они пришли. Знакомое место. Катя уже здесь бывала. Правда, общество Нафани было куда приятнее, чем ее нынешнее. В высокие окна лился лунный свет, внизу тихо плескалась вода Невы.

Статуя — точнее, как Катя теперь знала, саркофаг, — все так же стояла на постаменте. Улыбающееся лицо с закрытыми глазами было все так же безмятежно и прекрасно. Подле саркофага замерла в неподвижности сгорбленная фигура.

У Кати по спине пробежали мурашки. Ротгар! Это для Селгарина высший ши — предел мечтаний. А для Кати — опаснейший из врагов! Ей вспомнилось, что Ротгар сотворил с Карлссоном, и Катю охватил настоящий ужас.

«Я совсем с ума сошла! — мелькнуло в голове. — Зачем я сюда пришла?! Он же убьет меня! Хуже, чем убьет!»

Катя попыталась представить мужественно-красивое лицо Тэма — может, это ее поддержит? Но вместо ее возлюбленного перед мысленным взором возникло жестокое лицо Ротгара.

А живой Ротгар поднял голову, взглянул Кате в лицо…

И оказался совсем не похож на того беспощадного и могучего высшего ши, которого она знала прежде.

Ссутулившиеся плечи. Длинные волосы, уже не платиновые, а тусклые, пепельные… Худое лицо, словно череп, обтянутый кожей… Запавшие глаза… Нет, Ротгар был еще красив, но теперь было ясно с первого взгляда, что он очень старый эльф. Вылитый кощей! Встретившись взглядом с Катей, он улыбнулся ей прежней великолепной улыбкой властителя судеб. Эта улыбка так не сочеталась с его изможденным видом, что Катин страх сменился жалостью. Такие же чувства вызывает старый-престарый лев. Дряхлый, с обвисшей шкурой и спутанной гривой…