Читаем без скачивания Иной Путь - Влад Вегашин

Бекасов развернул Стаса к себе и посмотрел в глаза – внимательно, уже без насмешки и веселости.

– Эх, ты… психолог, называется, – добродушно проворчал он. – Если бы ты принялся мне доказывать, что вы не обманываете – вот тогда бы я тебе не поверил. Теперь – верю. Извини, что гадостей наговорил – но сейчас такое время, никому нельзя верить на слово.

– Так ты меня… провоцировал?! – вот теперь волна гнева поднялась в груди, не удерживаемая ничем.

– Надо же, догадался, – улыбнулся Бекасов.

В следующую секунду кулак взбешенного Стека врезался ему в скулу. Правда, Ветровский был недостаточно опытным бойцом, чтобы заметить, что Кирилл на мгновение раньше чуть повернул голову, и удар прошелся вскользь. Следующий замах был взят в безболезненный, но жесткий захват.

– Все, хватит. За обиду ты мне уже врезал. Хватит, психолог доморощенный, я сказал! – выпалил будущий хирург, перехватывая вторую руку.

С ноги Стас решил все же не бить. Да и злости не осталось – вся выплеснулась в удар, и правоту оппонента он признавал – такое время… А самое главное – опять накатила усталость, легла на плечи каменным плащом, выпила весь запал и немногие остававшиеся силы. Спать надо было все же чуть больше, чем четыре-пять часов из сорока восьми.

– А ты типа тоже психолог, да? – бросил он, не столько желая сказать гадость, сколько просто пытаясь оставить за собой последнее слово.

Кирилл поднял руки в знак примирения.

– Ну, и психолог тоже. Так, немножко. А вообще, я тебе по делу хотел кое-что сказать.

– Ну если по делу, – окончательно успокоился Стас. – Что, хочешь в волонтеры записаться?

– Увы, – тот развел руками, тяжело вздохнул. – Пятый курс… не до того, сам поймешь через четыре года. Мне спать-то не каждую ночь удается.

– Понимаю, сам такой последний месяц. Но что за дело-то?

– Во-первых – держи, – Кирилл протянул ему узкий запечатанный конверт. – Так сказать, мое личное пожертвование на ваше благое дело.

– Спасибо, – конверт на ощупь был не то, чтобы толстым, но все же увесистым.

– Во-вторых – сам я волонтерствовать не могу, но поспрашиваю кого-нибудь из своих друзей-приятелей. Тоже есть добрые люди.

– Еще раз спасибо, это нам сейчас очень кстати. Там одной уборки на неделю, если дружной компанией, не говоря уже о хоть каком-то минимальном ремонте.

– Ну а в-третьих… – Кирилл подался вперед и прошептал, почти касаясь губами Стасова уха: – Дашь вашу книжку-то почитать? Понимаю, что запрещенная, но очень уж хочется вас понять.

– Эээ… Можно, конечно, но… у меня только один экземпляр. Если быстро прочитаешь, и вернешь в целости – тогда дам, – решился Ветровский. Бекасов ему не нравился, не нравился отчаянно, но это юноша списывал на последствия не особо удачного начала разговора.

– Спасибо! Тогда я тебя в понедельник поймаю в столовой на большом перерыве, идет? Заодно про волонтеров скажу, что узнать удастся.

– Договорились.

– Ладно, удачи тебе – а мне бежать пора. Увидимся!

И Кирилл быстрым шагом направился к лестнице.

Стас вскрыл конверт, пересчитал… не поверил, еще раз пересчитал. Десять купюр по сто евро. Одно пожертвование принесло, наверное, больше, чем вся выручка, хотя размера последней он пока не знал. Сложив конверт пополам и сунув его в карман поглубже, Ветровский привалился к стене. Усталость полностью овладела им. Чуть подумав, он сполз по стене на пол, сел, обхватив колени руками.

"Надо встать, сходить за сцену, назначить время следующей встречи, и ехать домой"

Это было последним, что он успел подумать. Спустя несколько секунд юноша крепко спал.

Пятая часть

V. I.

"Иди вперед,

Слушай голос огня!"

Матовое белое стекло высокого абажура настольной лампы рассеивало свет. Мягкие приглушенные полосы ложились на блестящую поверхность письменного стола, освещая старые, пожелтевшие от времени бумажные листы и выцветший текст, когда-то черный, а сейчас – неразборчиво-серый.

Кирилл потянулся за чашкой с кофе, отпил пару глотков, поставил обратно, и вернулся к чтению. Продираться сквозь насыщенное непонятными и неверными терминами повествование было непросто – все же автор жил в конце двадцатого века, и многое из того, что сейчас является обыденностью, в те времена считалось фантастикой. Многие предметы автор называл совершенно неправильно, а что-то из придуманного им просто не могло существовать, современная наука доказала невозможность тех же биотехнологий такого уровня, какой был описан в книге.

– Ну и зачем он столько намудрил? – пробормотал вслух юноша, откидываясь на спинку стула и устало закрывая глаза. – Идея-то понятна, зачем только облекать ее во всю эту фантастическую обертку, которой не может быть? Надо же, блин, такое придумать – живые крейсера, пятьдесят миль в длину и двадцать в диаметре! Хотя любопытно, конечно… Вот только что же так привлекало в этой не очень прописанной идее всеобщей любви, творчества, и прочего? Мало, очень мало было информации в толстой книжке. Слишком много фантастики, и слишком мало информации об идеологической наполненности, чтобы составить свое мнение.

Вздохнув, Кирилл понял, что придется все же поступиться привычкой, и перелистнул десятка два страниц от конца. Да, все же это первая книга цикла. Вернее, две первые в одной обложке, ну да неважно. Если есть первые, есть и продолжение.

Отложив том в сторону, юноша коснулся сенсора на поверхности стола, перед ним тут же появились небольшой голоэкран и проецируемая клавиатура. Пальцы быстро заметались над светящимися клавишами, реагирующими на легкое прикосновение.

В открытом доступе, разумеется, запрещенной книги быть не может. Но в интерсети есть все. Надо только знать, где искать – или знать, кто может найти.

Через двадцать минут в глубине экрана коротко мигнуло сообщение о новом письме. Открыв сразу несколько файлов, Кирилл запустил программу-анализатор и, еще минут тридцать бился, составляя точные запросы. Потом перевел комп в состояние фонового режима, и вернулся к чтению. Распечатать вторую часть он успеет потом.

Пока что картина складывалась странная. Этот загадочный Орден, отталкивающий в своем презрительном игнорировании всех не принадлежащих к нему, и восхитительно притягательный в своей странности, чуждой и сумасшедшей красоте… он оставлял двойственное впечатление. С одной стороны, хотелось обезопасить себя от этого сборища невероятно сильных психов с нечеловеческими моралью, мышлением, и мировоззрением. С другой… С другой стороны, если бы сейчас небо запылало яркими цветами, а пресловутый голос возвестил бы о начале Поиска, самому Кириллу было бы непросто удержаться от страстного желания швырнуть в небо эти три странно звучащих слова. Притягательный и отталкивающий. Завораживающий и пугающий. Чуждый и в то же время неуловимо свой Орден.

– И вот это ты хочешь воссоздать здесь, в нашем мире? – усмехнувшись, проговорил юноша, вспоминая лихорадочно блестящие глаза первокурсника с психфака. – И ты думаешь, что у тебя хватит на это сил? Или, может, ты наберешься наглости объявить себя главой этого самого Ордена, самим Командором? А ответственности за всех тех, кто тебя признает – не побоишься?

"А если бы набрался? – очень тихо спросил он самого себя. – Если бы он набрался наглости и смелости, если бы не побоялся – я сам пошел бы за ним?"

Невысказанный ответ густым невидимым маревом повис в воздухе, мешая дышать. Время на мгновение застыло, не позволяя опрометчивым словам сорваться с губ. Секундная стрелка на антикварных часах замерла на месте, отчаянно сопротивляясь течению времени и неумолимому механизму…

…и спустя какой-то отрезок вечности с тихим щелчком дернулась вперед, продолжая свой бесконечный бег по кругу.

Кирилл, не мигая, смотрел на эту стрелку.

– Вот и я так же… по кругу. Бесконечно и бесцельно, обманывая себя какими-то целями и какими-то средствами, пытаясь оправдать свое существование и свои действия. Слишком холодно, чтобы по-настоящему жить. Холодно и серо, – как-то совершенно невпопад закончил он.

Захлопнул книгу, сунул ее в запирающийся на электронный замок ящик, и поплелся к кровати. Быстро разделся, лег под одеяло, голосовой командой выключил свет.

Темный потолок пластибетонной обреченностью нависал над ним, придавливал к постели, беззвучно насмехался над юношеской горячностью.

"Ничего у тебя не выйдет, – набатом отдавался в ушах чей-то безликий, безэмоциональный, какой-то серый голос. – Ты ничего не сможешь сделать, наивный и смешной глупец. Подчинись, перестань трепыхаться, как бабочка в руках малолетнего энтомолога, еще не знающего, что перед нанизыванием на иглу несчастное чешуекрылое полагается умертвить или парализовать. Мир куда более жесток, нежели не осознающий последствий своих действий ребенок, но он столь же бездумен и никогда не поймет твоей боли, твоего отчаяния. Хватит бороться за несуществующую мечту. Стань таким же, как и все. Окончи университет, найди работу, подсиди коллег, займи хорошо оплачиваемое и престижное место, и не беда, если кто-то пострадает – это древнейший закон вселенной, закон силы и право сильного. По нему живут все, кроме фантастических Аарн, придуманных от безнадежности каким-то неудачником. Стань таким же, как все. Серым и незаметным. Проживи жизнь в свое удовольствие, не трать ее на других. Все так живут, чем ты хуже или лучше?"