Читаем без скачивания Безумная тоска - Винс Пассаро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все опасности, которым они подвергались, с лихвой компенсировались заработанными деньгами.
– Мне кто-то типа партнера нужен, – сказал ему как-то Берк, когда лето близилось к концу.
С тех пор как Джордж начал работать, он ежемесячно откладывал свои двести девятнадцать долларов, плюс получал пособие по безработице, деньги они получали наличными, много он не тратил: работали они так долго, что он просто не успевал ничего купить или слишком сильно уставал.
– У меня в банке два куска. Около того. Если мы продолжим так же зарабатывать, к следующей весне будет пять, – сказал Джордж.
– О’кей, – сказал Берк. Думаю, это будет процентов десять-двенадцать из общей доли. Плюс ты со мной вкалываешь. Обсудим. Может, будет процентов пятнадцать, один хер. Я собираюсь открыть сеть кофеен. И они будут приносить доход.
Незадолго до их свадьбы Марина вернулась в Вашингтон. Берк пригласил Джорджа на вечеринку на границе Кэррол Гарденс и Ред Хука – что-то новенькое, смешанного типа, арт/гетто, ребята с окраин в черных джинсах Urban Pioneers тусовались с ребятами с улицы, чувствуя себя клевыми. Они проехались по Кэррол Гарденс в поисках места для парковки, Джордж раньше не бывал здесь и удивился, что машины парковали на автобусных остановках, перед гидрантами, повсюду. Мадонны и святители во дворах двенадцать на десять перед домами[95].
– А что тут с парковкой? – спросил он.
– Здесь не парятся с квитанциями, – ответил Берк. – Кругом одна мафия. Никого не штрафуют. Трата времени плюс тебе могут руки сломать. Или башку пробить.
– Значит, мы можем парковаться, где захотим?
– Нет, не можем. Они сразу увидят, что этот кусок дерьма не с их района. Или откуда-нибудь к северу от Атлантик-авеню, или к югу от Девятой улицы. По их мнению, это тоже «не с района».
Свет в Ист-Вилледж имел красный оттенок – дома из красного кирпича и коричневого песчаника, – а Верхний Вест-Сайд всегда был серым, с ноткой лаванды, фиолетового неба по ночам; там, где Джордж жил сейчас, чуть к югу от Сити Холл, света не было почти совсем, лишь обрывки пробивались меж двухвековыми свидетелями бедности и грязи. На закате свет словно утекал отсюда. Ночи были черными.
Оказалось, что у Берка есть ребенок, дочь семи лет. Берку был тридцать один, Джорджу двадцать семь.
– Ей семь? Где ж ты ее держал?
– Живет с матерью в Бруклине. Мидвуд. Рядом с колледжем.
– Значит, ты поэтому фургон там поставил?
– Да.
– А когда же ты ее видишь? Ты каждый день на работе.
– Они в Мэн уехали, почти на все лето. Девочке там хорошо. У бывшей там дядя с тетей живут. До того, как они уехали, вечером я возвращался в Бруклин, ужинал с ней. Несколько раз в неделю.
– Это нелегко. Тебе надо видеться с ней как можно чаще.
– Я и хочу видеться с ней как можно чаще, Господи блядь Иисусе.
– Да нет, я в том смысле, что тебе бы выходной взять. С фургоном я управлюсь.
– Че, правда? Один будешь?
– Ну да. Я же с этой ебаной «Долбилкой» справлялся, помнишь, я тебе рассказывал?
– Ага, тот еще облом. Где ты тогда ее бросил? Магистраль Нью-Ингленд?
– Бракнер.
– Один хуй.
– Можно сказать, на подъезде. Но с этим фургоном такого не случится. Мне он нравится. Возьми среды и воскресенья. Забирать ее сможешь в субботу вечером, как квартиру подыщешь.
Подыскать квартиру оказалось не так-то просто. Люди выстраивались в очередь у газетного киоска на Шеридан-сквер, чтобы получить свежии копии «Голоса Вилледж», а их привозили по вторникам около полуночи. Берк, впрочем, не обременял себя стоянием в очередях. В одиннадцать утра он сидел в «Ред Бар» на Седьмой, а перед ним, как меню, лежали три газеты.
– Эти старые поляки и украинцы пережили нашествие трех армий, всевозможный голод, чуму и оказались здесь, чтобы работать на каком-нибудь кожевенном заводе и кормить девять своих кошек – они умирают пачками, как и все старики[96]. Квартиры будут висеть всего несколько дней. Надо шевелиться. Погоди-ка: вот кое-что. Ирина Михаэлевна Малаговина. Любимая бабушка, двоюродная бабушка Рональда, Эвелин, бла-бла-бла. Недвижимость в квартале на Пятой Восточной.
Берк оторвался от газеты, увидел, что телефон-автомат пустой.
– Есть четвертак?
– Для запроса тебе он не нужен, – ответил Джордж.
– А, ну да.
Его длинные ноги в ботинках с высокими голенищами зашагали к будке. Оттуда он принялся отчаянно жестикулировать, показывая, что ему нужна ручка и бумага…
– Господи, да просто запомни! – крикнул Джордж.
– Триста девятнадцать на Десятой Восточной, – буркнул вернувшийся к столику Берк. – Вот тебе и Восточная Пятая бла-бла-бла-бла. Только с толку людей сбивают. Животные ебаные.
– Это к востоку отсюда.
– Ну ни хуя ты Шерлок. Тут через парк пройти.
– Это хорошо, значит, тебя не убьют по меньшей мере еще пару недель.
– Все норм, я тут всех знаю, – ответил Берк.
– Нравится мне твой нарциссизм. В тебе это больше всего привлекает.
С самого начала Джордж и Берк общались на равных, вешали друг другу лапшу на уши, но Джордж обнаружил, что сейчас, когда арендная плата росла, завидует тем, у кого была собственная недвижимость. Они были на равных, только один был нанимателем, а другой на него работал. У одного из них было больше денег. Марина собиралась найти новую квартиру, вероятно, где-нибудь в аптауне, но Джорджу нравилось жить дальше на востоке, на Генри-стрит, ему нравилась квартира, где была полноценная ванная комната в отличие от многих других в Ист-Вилледж, где была только раковина на кухне и общий туалет в коридоре. Вокруг нее крутилась его нынешняя жизнь, там он проводил большую часть времени, хоть путь от здания муниципалитета и был неблизким, особенно в плохую погоду. Да и с ночными такси были проблемы.
Они прошли три квартала на север к Авеню А,
