Читаем без скачивания Аборигены Вселенной - Марат Александрович Чернов

Присматривая за светящимся силуэтом капрала, Клод прилёг в отдалении, прислонившись спиной к склизкой влажной стене. Проведя по ней рукой, Стенин нащупал комки приросшего к ней мха, попробовал его на вкус и сразу выплюнул – растительность в пещере оказалась совершенно несъедобной. Горечь скалистого мха вызвала острую жажду, но воды тут не было и в помине, а влага на стенах, больше похожая на омерзительную слизь, безусловно, не могла её заменить.

Поначалу это не показалось ему смертельным лишением. Однако время шло, и с каждым часом, проведённым в удушающей тьме, росло чувство голода и самое главное, жажды. Кроме всего прочего, в пещере ощущался недостаток кислорода, процент которого неумолимо падал с тем же течением времени.

За несколько часов Стенин успел облазить и ощупать каждый квадратный сантиметр пещеры, однако не нашёл ничего, что могло бы вернуть или хотя бы зажечь мельчайшую искру безвозвратно улетучившейся надежды. Пока ещё оставались силы, он попытался разобрать завал, но ему поддались всего лишь несколько осколков камней, а за ними путь преградила непреодолимая стена гигантских валунов и плит, сдвинуть которые не смогли бы даже пятеро сильных человек.

Пока Клод занимался разведкой, капрал, по-видимому, отключился. Он лежал неподвижно на одном и том же месте, тихо посапывая и постанывая во сне, как вдруг свод пещеры сотряс его истошный вопль.

– Что случилось? – сердито спросил Клод.

– Мне приснился страшный сон, – ответил Светлячок, и в темноте снова замаячила его излучающая призрачное сияние фигура.

– Кошмар?

– О да, самый страшный из всех. Я снова увидел её… У меня дурное предчувствие. Мне кажется, что я скоро её увижу в потустороннем мире, где она ждёт меня со своей «снайперкой». И вот там-то она и позабавится надо мной вволю в отместку за мою подлость.

– О чём это ты?

– Ты не знаешь и, конечно, никогда бы не узнал. Но что толку таить в себе тайны прошлого, лицемерить сейчас – перед лицом смерти? Наверно, и у тебя тоже есть какие-то тайны, о чём ты хотел бы умолчать. Они есть у всех… Каждый, поверь мне, каждый совершил в своей жизни жестокость или преступление, воспоминание о котором он хотел бы начисто стереть из памяти. Уверен, и тебе есть что скрывать от остальных, то, о чём ты хотел бы забыть, о чём никто не должен знать, а если кто узнает, то наверняка станет представлять для тебя реальную угрозу и тебе придётся подумать о преступлении ещё более чудовищном, чтобы заставить его замолчать…

– Ну, это только ты так думаешь, – бросил в ответ Стенин.

– Все люди одинаковы, и ты ничем не лучше, поверь. Разница между нами лишь в том, что, возможно, тебя порой серьёзно мучит совесть, а вот меня – никогда! Даю тебе честное благородное слово! – Светлячок издал нервный противный смешок и умолк.

– Так что же ты сделал, за что тебя не мучит совесть, – напомнил Клод, для которого беседа с капралом, хоть и не была приятной, но в какой-то степени скрашивала тягостные минуты томительного времяпрепровождения в угрюмой пещере.

– Ну что ж, я расскажу тебе. Несколько лет назад я запал на одну девку, дочку полковника Меркулова. Она меня будто околдовала, я не мог отвести от неё глаз. Я искал встречи с ней помимо своей воли, я желал её так, как не желал ни одну женщину. В общем, она реально сводила меня с ума, если ты понимаешь, о чём я говорю.

– Понимаю, – сказал Стенин, – на Земле ещё не все – трансвеститы.

– Это радует, лейтенант! Так вот, я предложил ей руку и сердце… ну или, скажем так, предложил ей то, что на тот момент мог ей предложить. Надо понимать, что я был подневольным солдатом, наёмником с амбициями, однако лишённым права выбора – у нашего брата выбора-то никогда и не было. Конечно, многого я не мог ей предложить, а вот она, как дочь полковника, возможно, и могла бы мне дать. Это был шанс сорвать с себя оковы… Но она отказала мне.

На мгновение Стенин перенёсся в воображении в ледяную пустыню, оказавшись в стенах одинокой заброшенной полярной станции, обители сумасшедшей Снежной Королевы.

– И как её звали? – спросил он.

– Алиса, – ответил Миллер. – Стерва отказала мне, герою жестоких боёв, вспоровшему брюхо у многих местных рептилий, отправившему на тот свет немало землян, каторжников и зарвавшихся колонистов, имевших неосторожность перейти мне дорогу. Сказать, что мне это очень не понравилось, значит, не сказать ничего! Я был взбешён, ведь от люби до ненависти, как говорится, один шаг. Со мной грубо прокрутили динамо, а я не из тех, кто готов смириться с неизбежным. Я разработал нехитрый план, и быстро привёл его в исполнение. Для этого потребовалась только снайперка с оружейного склада, куда у меня был доступ. Я подстрелил в бою нескольких молодцов, к которым не испытывал ни малейшего уважения, – все были те ещё хмыри, – и подбросил снайперку с гильзами Алисе. Она не успела опомниться, как к ней пришли офицеры из блока внутренней охраны, взяли под белые руки и предали вредную девчонку военному трибуналу. Кажется, ей собирались дать высшую меру, но не стали приводить её в исполнение на Змеевике, видимо, из жалости к папаше полковнику. Думаю, что казнь состоялась где-то в космосе, на одном из военных кораблей, как нередко и практиковалось, но точно не уверен. Вернее, я уверен, что кара за её чрезмерную девичью гордость настигла стерву, а вот какой именно она была, меня, к сожалению, в известность не поставили.

– Ещё бы тебя поставили в известность, урод! – в сердцах выпалил Клод.

– Ты что, моралист? Романтик, не лишённый сантиментов, да? – пролаял с циничной усмешкой Светлячок. – Понимаю, ты из последних романтиков, рвущихся в бездны космоса и схлопотавших, по сути дела, то, чего они достойны. А вот я – реалист по жизни! И жестокости меня научила жизнь, жестокости оправданной, лейтенант. Я ничуть не жалею о содеянном подлоге, хоть это и было подло… Но этой ночью она пришла ко мне во сне, и меня это напугало.

– Наверно, это совесть к тебе пришла, – нравоучительно заметил Стенин.

– Видимо, она, собака, – устало согласился Миллер, – и скоро начнёт меня не по-детски грызть.

Светлячок тяжело вздохнул и, к облегчению Клода, наконец-то умолк, а ещё через минуту засопел носом и вскоре до лейтенанта донёсся его громкий храп.

Спустя некоторое время Стенина тоже начало клонить в сон. Он отполз подальше от светящегося во