Читаем без скачивания Иван-Царевич для Снегурочки - Юлия Набокова

– Хотя я вижу, что вы и без нас хорошо справляетесь, – улыбнулся Иван, с одобрением оглядев плоды ее трудов.

– Вот только до верха не достаю, – посетовала Полина, указав на пустующие над ее головой ветви.

– Это мы исправим! – Старший Царев подхватил из коробки сиреневую шишку и пристроил ее поближе к макушке ели.

Втроем работа закипела быстрее и веселее. Иван с отцом наперебой вспоминали семейные истории, связанные с разными игрушками, а Полина с удовольствием слушала. Несколько раз они с Иваном столкнулись у елки и со смущенными улыбками отпрянули друг от друга. В другой раз их пальцы встретились в коробке, куда они одновременно потянулись за игрушками. Эти случайные сближения заставляли сердце Полины биться чаще и казались предвестниками чего-то большего. Ведь когда двое вместе наряжают елку, рукой подать до Нового года вместе.

Вот и последняя игрушка в коробке – румяная Снегурочка в голубой шубке. Иван и отец с улыбкой уступили Полине честь закончить торжественное украшение ели. С бьющимся сердцем Полина подвесила Снегурочку рядом с Дедом Морозом, который уже давно занял центральное место на елке.

– Вот это правильно. Снегурочка и Дед Мороз всегда должны быть вместе. – Андрей Павлович озвучил ее собственную заветную мечту. – А теперь давайте пить чай! Я заварю с липовым цветом, мой фирменный.

Он ушел колдовать на кухню, и Полина с Иваном впервые оказались вдвоем в домашней обстановке, без костюмов и масок, лицом к лицу.

– У вас замечательная квартира, Иван Андреевич, – заметила Полина, – со своей историей и уникальной атмосферой.

– Мы давно ничего не меняли, – словно извиняясь, ответил Иван. – Наверное, вам все кажется ужасно старомодным…

– Что вы, Иван Андреевич! – горячо возразила Полина. – Ваш дом – настоящее родовое гнездо, полное прекрасных вещей.

– Вы правда так думаете? – Иван растерянно взглянул на нее. – Мне казалось, этому дому срочно требуются перемены. Я собирался сделать ремонт в Новом году, освежить обстановку, избавиться от старых вещей.

– Чтобы освежить обстановку, необязательно избавляться от старых вещей, – возразила Полина. – Можно по-новому обыграть их в интерьере. Разве можно вынести этот шкаф? Он же душа этой гостиной. – Полина подошла к давно манившему ее книжному шкафу, с трепетом коснулась потемневшего от времени дубового корпуса, взглянула на фотографии за стеклом. Ей бы хотелось стать частью этой семьи, где у мужчин такие открытые и решительные лица, а женщины очаровательны и добры…

– Это дед Борис. Бабушка Валя. Дед Аристарх. Бабушка Лиза, – остановившись рядом, тепло перечислил Иван, словно представлял ее своим родным. – А это мама. – Молодая жизнерадостная женщина, задорно и открыто смотревшая с выцветшей фотографии, была немногим старше Полины. Но даже на потускневшем снимке ее васильковые, как у сына, глаза блестели, как звезды.

– Она выглядит очень счастливой, – тихо заметила Полина. Ей сделалось горько от того, что мама Ивана так рано ушла из жизни.

– Они с отцом были очень счастливы, – сказал Иван.

– Я и сейчас счастлив, что Лиля была в моей жизни, – объявил Царев-старший, внося в гостиную поднос. В центре его высился фарфоровый заварочный чайник, рядом стояли чашки и блюдца из того же набора и хрустальная вазочка с конфетами.

Андрей Павлович поставил поднос на стол и принялся ловко расставлять посуду, а Полина и Иван помогли ему.

Когда чай был разлит, Полина с восхищением подняла чашечку из тонкого ленинградского фарфора, украшенного знаменитой кобальтовой сеткой. Как и все вещи в этой гостиной, сервиз тоже был с историей. Наверное, еще бабушки Ивана пили из этих чашек, будучи молодыми.

– Этот сервиз моим родителям на свадьбу подарили, меня тогда еще на свете не было, – словно прочитав ее мысли, пояснил отец Ивана и с улыбкой взглянул на сына. – К сожалению, до наших дней он дошел не полностью…

– Отец! – смутился Иван. – Ну, было, разбил в детстве чашку…

– А потом еще блюдце, когда поил из него молоком уличную кошку, – припомнил отец.

– Кошку? – улыбнулась Полина, предвкушая занятную историю.

– Кошка была голодная, вот я и схватил первое попавшееся блюдце, – оправдывался Иван. – Я же не думал, что она его хвостом смахнет…

– А что потом стало с кошкой? – заинтересовалась Полина.

– Кошка с тех пор у нас и осталась, – поведал Андрей Павлович. – Не выгонять же ее на улицу, после того как она попировала из императорского фарфора!

Полина уже давно не чувствовала себя так легко и непринужденно. С каждой минутой она все больше подпадала под магию этого уютного дома, где царили любовь и понимание. Где бездомная кошка вместе с миской молока получала приют и заботу, а маленького сына не ругали за разбитую чашку семейного фарфора, только с любовью журили, объясняя его ценность.

– Никогда не пила такого вкусного чая, – призналась Полина, смакуя горячий напиток. Как будто ароматные цветы липы впитали в себя само тепло июньского солнца, и теперь это тепло растекалось внутри, согревая самую душу.

Беседа текла легко и непринужденно. Андрей Павлович то рассказывал забавные семейные истории, то расспрашивал Полину о том, как ей работается с Иваном. Полина, конечно, не сдержала чувств: горячо заверила, что Иван Андреевич – лучший начальник на свете и настоящий герой, сумевший вывести фирму из кризиса и сохранивший рабочие места сотрудникам.

– Скажете тоже – герой! – смутился Иван. – Я просто выполнял свою работу.

А старшему Цареву было приятно слышать слова Полины. Она заметила, как во время чаепития он с одобрением поглядывал на нее – по-отечески тепло, как на дочку.

– А хотите посмотреть семейный альбом? – предложил Андрей Павлович, когда допили чай.

– С удовольствием! – откликнулась Полина. Ей было интересно все, что было связано с Иваном.

– Как заскучаете – дайте мне знать, – шепнул Иван, пока его отец доставал альбом из книжного шкафа. – О предках отец может рассказывать часами.

Полина только улыбнулась – разве можно заскучать рядом с Иваном? Тем более она уже успела убедиться, что его отец – замечательный рассказчик.

Даже фотоальбом в доме Царевых оказался настоящей семейной реликвией – тяжелый, в кожаном переплете, потертом тысячей бережных прикосновений, с картонными страницами, которые хранили пожелтевшие от времени снимки.

Открывала историю семьи Царевых парадная черно-белая фотография из ателье. Серьезный мужчина с бородой и усами, одетый в гимнастерку, положил руку на плечо сидящей на стуле жены. Та была красивая и располневшая от родов русская красавица, в строгом платье с длинными рукавами и с глухим воротом. На руках она держала младенца в чепчике, на детском стульчике рядом сидел мальчик лет трех, а рядом стояли еще трое детей постарше.