Читаем без скачивания Мы можем жить среди людей - Варвара Еналь

— Значит, на Земле знают, что у нас произошло? — спросила Таис, все еще пытаясь понять то, что уже давно понял Федор.

— Про Землю не знаю, но люди, приславшие роботов и присылающие крейсеры — они знают точно.

— Ты же их не видел, этих людей.

— Я слышал голоса, когда люди управляли роботами. Голоса с точек связи у роботов. Смотрел запись. Думаю, что это люди. Хотя, кто его знает…

— Значит, для людей мы уже как бы… и не люди… что ли?

— Видимо, так.

— А что твой отец говорил про любовь?

— Что не изменяется только тот, кто любит.

— Что это за любовь такая? Это то, что заставляло людей заниматься сексом?

— Ну, про секс, как раз, отец ничего не говорил. Он говорил про эмоциональную привязанность. Помнишь, запись на старых нейтфонах? Знак "сердечко" означает любовь. Ну, я так думаю теперь. То есть, когда люди говорили о любви, они ставили такой знак.

— Почему? При чем тут внутренние органы?

— Не знаю. Это не понятно, но это и не важно. Важно то, что уцелеют только те, кто любит. Так сказал отец, — Федор пожал плечами.

— Тогда мы все обречены, — горько усмехнулась Таис, — никто из нас не умеет любить. В пору искать первые признаки заболевания. Дикие‑то уже заболели. Причем все. Какие там признаки, Федь? Отмотай‑ка запись…

— Подожди, Тай, — Федор вдруг повернулся к ней и посмотрел в глаза.

От его взгляда по коже Таис побежали мурашки. Непонятное чувство горело в таких знакомых чертах Федора. Все его лицо вдруг засветилось — Таис не могла понять, что это. Мягкий свет нежности, дружбы, и еще каких‑то чувств — не понять.

— Я понял, Тай. Я многое понял. Ты знаешь, я раньше всегда думал, что мы что‑то упустили из истории человечества. Жили наши предки трудно, тяжело. Болели, воевали. Но что‑то позволило им прожить много тысяч лет. Что‑то удержала человеческую расу от самоуничтожения. И я не мог понять — что. Только сейчас вот, кажется, начинаю понимать… В общем, сложно говорить об этом, Тай. Я думаю, что я люблю тебя. Я это понял только тут, когда слушал своего отца. Я очень сильно люблю тебя, Тай.

Таис смотрела в его глаза, такие близкие, такие знакомые, и не узнавала своего друга. Она даже не могла подобрать название тем чувствам, что горели в его взоре. Но слова Федора пронеслись мимо сознания, точно роботы уборщики, что снуют по коридорам.

— Хорошо, Федь. Но я никого не люблю. Все меня только злят, ты понимаешь? Я злюсь, и иной раз готова дубасить и крушить все вокруг себя. Что там твой отец говорил про агрессивность? Может, я уже все? Начинаю перерождаться? Может, я уже становлюсь чертом?

— Да подожди ты, не гони. На что ты злишься? Просто подумай сейчас, что тебя злит?

— Ну… то, что все, чему нас учили, оказалось неправдой. Как бы тебе объяснить… все, на что я надеялась и во что верила — вдруг перестало существовать и работать. И осталась одна пустота. Ни правил, ни закона. Ничего не работает и ничего не имеет смысла. Бессмысленно все.

— Так это нормально — злиться на это. Я тоже иногда злюсь, и первое время очень злился. На меня ты злишься?

— Нет, Федь. Ты же друг. Ты — мой друг, я не злюсь на тебя.

— А на Эмму?

Таис замерла, закрыла глаза и почувствовала, как стекает по щеке слеза. Мотнула головой и сказала:

— Нет. Теперь мне всех жаль. Мы все погибнем тут, и даже выводить детей со Второго Уровня теперь не имеет смысла. Для них действительно гуманнее умереть от инъекций, чем так, как умер Крендель или Жека. Или превратиться в животное.

— Разберемся с этим. Мы с этим разберемся. Надо рассказать нашим, Тай.

— Федь, обещай мне одну вещь.

— Какую?

— Обещай, что убьешь меня, как только заметишь первые признаки болезни. Не хочу жить фриком. Обещаешь, Федь?

— Ты не станешь фриком, Тай. Ты им не станешь. Моей любви хватит на нас двоих. Ты мне веришь?

Таис улыбнулась через силу и вытерла мокрые щеки.

Глава 8. Эмма: дверь

1.

Нитка причитала, как ненормальная. Глаза вытаращены, руки дрожат.

— Я не знаю, что делать. Не помогли лекарства, вообще не помогли! Коля, что же делать‑то?

Колька только проснулся, сидел на матрасе и непонимающе мигал. Эмма тоже спросонок не сразу поняла, в чем все дело. Протерла глаза, убрала за спину непослушные волосы, потерла нос.

— Чего ты орешь? — спросила хрипло и раздраженно.

И не поспишь с этими ребятами подземелий.

— Валька рвет с утра. Он вообще не может даже кружку воды выпить. Зеленый стал, на ногах не стоит. Коль, он же умрет так…

— Не болтай. Сейчас посмотрю.

Тут до Эммы, наконец, дошел смысл того, что говорила Нитка. Лекарства не помогают. Валёк не то, что не поправился. Наоборот! Все стало плохо, очень плохо, судя по словам Нитки.

Эмма быстро поднялась, схватила штаны — она спала в пижаме — и, сказав: "Сейчас!" — кинулась переодеваться. У нее у самой задрожали руки, пока натягивала пайту и застегивала молнию. Если антивирусники бессильны, то это уже не вирус. Это что‑то другое. Потому что лекарства помогают против всех вирусов. Против всех, это Эмма точно помнила.

Валька она нашла сидящим на кровати. Голова опущена, руки худые. В комнате все пропахло рвотой, и Эмма сама чуть не блеванула, как только прошла в спальню.

— Валёк, ты как? — спросила осторожно и тут же подумала, что зря сюда пришла. Она наверняка подцепит заразу. Валёк, наверное, сейчас просто рассеивает вокруг себя инфекцию.

И что это за инфекция?

Валёк не ответил. Поднял голову, и Эмма с ужасом увидела, что радужка его глаз стала почти черной и огромной. Белка не видно, одна чернота. Лицо посерело, губы ввалились. Валёк хотел что‑то сказать, но язык не повиновался ему, и получились лишь какие‑то мычания.

— Черт бы побрал этих Диких! — ругнулся за спиной Колька, — Нашли же заразу, придурки. Валька надо обязательно напоить. Хоть чуть — чуть. У него же обезвоживание, совсем посерел. Иначе он умрет без воды.

Нитка мотнула головой и сказала:

— Я сделала ему чай. Ночью его рвало, но он не будил меня… А утром я встала и увидела, что ему еще хуже… Я думала, что он поправится после лекарств.

Эмма увидела на стуле кружку с еще теплым чаем, взяла ее и приблизилась к Вальку.

— Давай попьешь немного. Ложечку принесите, ребята. Попробуем его отпоить ложечкой.

Руки у Эммы все еще дрожали. И зачем она лезет сюда? Надо держаться подальше от Валька, от всей этой компании… Надо вернуться к Лону и отсиживаться в каюте… Где угодно, только не тут, на Нижнем Уровне…

Нитка сунула чайную ложку, Эмма присела, сказала Кольке:

— Тебе надо будет засунуть его в душ, воняет рвотой невозможно.

После попробовала еще раз заговорить с Вальком:

— Давай еще раз попробуем. Немного попьешь, и все. Давай?

Валёк резко выпрямился, схватил Эмму за запястья, сдавил и рванул в сторону. Кружка полетела на пол, Эмма завалилась, стукнувшись коленями о край кровати. Валёк размахнулся и врезал бы Эмме по голове, если бы его руку не перехватил Колька.

— С ума сошел, что ли? — заорал он.

Валёк накинулся на Колю, но Эмма успела подняться. Вдвоем они еле одолели бушующего друга, уложили на постель. Колька прижал его руки к кровати и велел:

— Нитка, неси веревки или пояса, что там у вас есть! Быстрее!

Нитка, плача, притащила какие‑то подтяжки, и Колька ловко связал ноги и руки Вальку.

— Бред какой‑то… — пробурчал он, отходя в сторону и, повернувшись к Эмме, велел, — иди, вымойся. Я после тебя. Потом тут помою и его переодену. И надо выпить что‑нибудь для иммунитета. Давай быстрее!

Эмма кинулась в душ.

Одежду выбросить, в ней ходить уже невозможно. Лон раздобудет новой, если что… И тереть, тереть мылом руки, лицо… Даже нос внутри вымыть мылом…

Глядя, как убегает пена в блестящий от воды сток, Эмма подумала, что Федор все‑таки не вернулся. И Таис тоже. Они не пришли, потому что их уже просто нет. Ни Федора, ни Таис. И скоро, видимо, не станет Валька. Что происходит? Что происходит на этой станции?

Эмме казалось, что она перешла на новый уровень игры, и все правила поменялись. А те бонусы и жизни, что она заработала раньше, теперь вдруг стали недействительны. Как играть на новом уровне? А уж тем более, как выиграть?

Эмма перекрыла рычажки кранов и подумала, что не хочет играть. Вообще не хочет. Убираться надо отсюда, это единственное верное решение. Надо открыть ту дверь, в проеме которой сгорела флешка Федора. Ту самую дверь, за которой могут находиться челноки. Завести челнок и вылететь на Землю. Туда, где есть взрослые, которые смогут помочь.

Вот что надо сделать, и немедленно! Вот прямо сейчас она и пойдет к двери. Нечего больше ждать, надо действовать.

Колька долго возился в комнате Валька, после долго торчал в душе. Вернулся взъерошенный и молчаливый. Сел на матрас, посмотрел на Эмму, спросил: