Читаем без скачивания Танцующие в темноте - Rune Mirror

***

Николь шла по утреннему сонному Парижу, стараясь вжиться в этот город, полюбить его, ведь его крови в ней было столько же, сколько и Московской. Изящный, невозможно красивый, такой, что глаз не находит места, где ему отдохнуть, на что посмотреть, чтобы просто ни о чем не думать. В Москве можно было выйти утром из дома и идти по улицам, ничего не замечая, потому что ничто не бросается в глаза, не тревожит душу. Огромный мегаполис, где никому нет до тебя дела. Иногда Николь специально искала в Москве такие места, в которых она чувствовала себя способной видеть и чувствовать. А здесь, в Париже, ей хотелось найти уголок, где можно пропасть. Где ничего не будет обозначать её, и одновременно что-то, за что она сможет полюбить его настолько, чтобы остаться.

Париж был таким, каким она его помнила: утренние кафешки, толком не открытые до полудня, полное отсутствие людей на улице, потому что тут принято любить и беречь себя, высыпаться, вкусно кушать, улыбаться друг другу. Редкие прохожие с собаками, спящие на тротуарах бомжи, в спальниках, с большим чемоданом, стоящим рядом. Вот чей это город. Днём они сидели на тротуарах, звенели мелочью евро в пластиковых стаканчиках перед носом прохожих, чтобы им положили ещё, более креативные наряжали своих собак в смешные одежки и ставили перед ними пустую миску и стакан для пожертвований, вечером играли на дудочке что-то очень парижское, грустное, и вместе с тем светлое. А потом ложились спать и просыпались только тогда, когда улицы наполнялись людьми, ведь жить ты можешь где угодно и как угодно, а высыпаться – это святое.

Николь свернула на соседнюю улицу, с неё – на другую, и вот перед ней оказалась её любимая длинная лестница вниз, ведущая к набережной, рядом с Эйфелевой башней. Ночью она сверкает между домами, и для неё это всегда была невероятной величины магия, которая завораживала её с детства. Мама всегда говорила, что Николь от рождения не коренная парижанка, потому что тут все давно привыкли к башне, и никто не обращает на неё внимания. «Есть места намного менее людные и невероятно красивые, причём с меньшим количеством туристов!» – говорила мать, когда маленькая Николь тащила их с отцом за руки к башне.

Девушка встала на мосту, любуясь пустотой города и пользуясь московской привычкой не высыпаться. В это время ты словно единственный владелец башни, и никто тебя не выдернет и не заставит уйти.

– Я люблю тебя! – послышалось у неё за спиной. Девушка обернулась и увидела, как два молодых парня обнимают друг друга, глядя глаза в глаза. Мира для них не существовало, ровно как и миниатюрной русой девочки на мосту в метре от них. Они целовались и, кажется, были совершенно счастливы.

Николь вдруг вспомнила поцелуй Максим и её слова, про то, что она хочет заниматься с ней любовью… внутри стало солоно и щемяще от этих воспоминаний. В другом городе всегда присутствует чувство, словно бы за короткое время разом пролетает несколько месяцев, тогда как в реальности минует всего несколько дней… Словно это было с кем-то другим и в какой-то другой жизни. Девушке жутко захотелось, чтобы её сейчас вот так обняли, прижали к себе и разделили с ней это пустынное парижское утро.

***

– Ну, как он? – Камилла вошла в палату, поцеловав маму в щеку.

– Врач говорит, что видит положительную динамику. Инфекция отступает. – Женщина говорила устало, слегка улыбаясь. – Но выписать не обещал.

– Ему сейчас лучше здесь. – Девушка села на стул, напротив кровати отца. – Ему нужен хороший уход. – Камилла дотронулась до руки матери. Сейчас женщина выглядела так, словно разом постарела на десять лет. Сухая морщинистая кожа, впалые глаза с синяками, острые скулы, с которых, казалось, слез весь румянец. – Тебе надо отдохнуть. Иди домой, сходи в душ, поспи, поешь что-нибудь, нельзя сидеть тут все время. Я сменю тебя.

– А дети? – женщина пристально смотрела на дочь. – Они все ещё с Ариной?

– Да, мам. – Камилла встала, чтобы сделать себе чай. Она не хотела начинать этот разговор сначала. Мама никогда не принимала её отношений с девушкой. Это шло в разрез со всеми её представлениями о жизни. Женщина пробовала ругаться, не разговаривать, молчать и делать вид, что ничего не происходит, но никогда даже не пыталась об этом поговорить по-человечески. – Я попросила её о помощи. Саша улетел с девушкой в отпуск, а тебе надо отдыхать.

– Не уйди ты от него тогда к этой девице, – женщина встала и поправила футболку, – глядишь, тоже была бы в отпуске где-то на морях.

– Я не хотела бы сейчас быть нигде, кроме как здесь. – Камилла со стуком поставила чашку на стол и села обратно.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. – Женщина подошла к дочери и положила ей руку на плечо. – Вам обеим надо выйти замуж, девочка. Не дело это, одной все на плечах тащить. Не для этого женщину природа создала. Вам бы деток рожать, вот было бы дело… А то превратитесь в одиноких старушек, с целым домом кошек.

– Мам, я тебя люблю. – Сказала Камилла, поцеловав матери руку. Ей хотелось бы сказать много всего другого, но слишком уж неподходящими были для этого время и место.

***

Три дня спустя…

– Привет! – Арина зашла в палату. – Как ты тут?

– Шшшш.. – девушка приложила палец к губам. – Он недавно уснул. Я нормально. – Говорила она шёпотом. Мама сменяла меня на пару часов. Она плохо себя чувствует и отлеживается дома. Мне, честно говоря, страшно за неё…

– У вас в роду очень сильные женщины. – Арина слегка улыбнулась. – Она справится.

– А где дети? – С волнением спросила Камилла. Я думала, они с тобой.

– Они играют с Максим на улице возле клиники. – Арина закатила глаза, – ты бы только видела, как она с ними управляется. Я, конечно, пацанка, но не до такой степени. Макс гоняет с ними в футбол, они виснут на ней по очереди, она поднимает их в воздух и смеётся. – Девушка сняла рюкзак со спины. – Я принесла тут тебе твои вещи, которые ты оставила тогда… Я их выстирала. Думала, вдруг пригодятся. Ты едва ли тут успеваешь об этом думать, но все же…

– Спасибо! – Камилла взяла вещи и положила их на стул. – Максим передавай привет. И девочкам…

– Конечно. – Арина поцеловала девушку в щеку и направилась к двери.

– Эй… – послышался хриплый мужской голос. – Голубки…

– Папа! – Камилла подошла к кровати, на которой лежал отец.

– Вы обе.. – Мужчина пошевелил кистью,