Читаем без скачивания Принеси мне их сердца - Сара Вулф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он поднимает меч, готовясь броситься на окружающих его стражников и Гавика над ними. Но ему нельзя. Он в меньшинстве, и пусть Люсьен кронпринц, Гавик не колеблясь причинит ему вред, бросит его в тюрьму…
– И это все, на что ты способен? – кричу я эрцгерцогу, стараясь не выдать отчаяние голосом. Скрыть отчаянную попытку отвлечь Гавика от Люсьена. И когда это я стала защитницей людей? – Или тебе не хватает вачаис, чтобы спуститься и закончить работу самому, милорд?
Гавик хмурится, слыша слово из языка подземников, и пока он находится в замешательстве, еще один горожанин-келеон проскальзывает к выходу. Внезапно он поднимает руку, и его лучники целятся не в меня, а в людей за моей спиной.
– Стойте, где стоите! – ревет он. – По приказу ветрисианской стражи вы все арестованы!
Бегущая толпа замирает. Я без раздумий встаю между ними и лучниками, раскинув руки так, чтобы заполнить как можно больше пространства.
Что ты творишь, жалкий червяк? – рычит на меня голод. – Что, именем бога, по-твоему, ты делаешь?
Если меня пронзят стрелами, я буду «мертва» и больше никогда не смогу показаться при дворе. Но я не в силах снова стоять в сторонке, наблюдая, как Гавик убивает этих людей так же, как того мальчика во время ордалии. Я никогда не прощу себе, если пожертвую этой толпой ради своей свободы.
– Убивать их можно безнаказанно, эрцгерцог, – кричу я. – Но убить меня значит убить Первую кровь. И Невесту, ставшую любимицей короля.
– Ты ничто. Расходный материал. – Гавик смотрит на меня свысока, неотрывно, и его ледяные слова отскакивают рикошетом.
«Они попытаются сказать, что ты недостаточно хороша, – голос И’шеннрии звучит у меня в голове. – Это ложь. Ты И’шеннрия. Ты всегда будешь достаточно хороша».
Я стою с гордо поднятой головой.
– Тогда избавьтесь от меня. Только быстро. Я уже заскучала.
– Леди Зера! – кричит Люсьен – мне, конечно же, послышалась дикая тревога в его голосе. – Отступи!
– Боюсь, не могу, ваше высочество, – отвечаю я, выдерживая немигающий взгляд Гавика.
Гавик бормочет что-то, глядя на меня, но за гулом толпы почти ничего не слышно. Люсьен делает шаг в мою сторону, но стражники плотнее смыкают кольцо, и Гавик со вздохом переводит взгляд на принца.
– Неужели вы не хотите видеть этих ведьм мертвыми, ваше высочество? Они убили вашу любимую Варию, в конце концов. Что, если один из тех, кто ускользнул, владел Бессердечными, которые это сделали? Вы не можете позволить им бежать от запоздалого правосудия.
Люсьен щурится так, что его глаза превращаются в узкие черные щели.
– Вершить правосудие мое право, не твое. Невинные не должны превращаться в жертв. Мой отец, возможно, не против таких побочных потерь, но будь уверен, я – нет. И царствовать моему отцу осталось меньше половины срока. А мое правление будет долгим и запомнится куда больше.
Не слишком-то тонкая угроза. Гавик переводит взгляд с Люсьена на меня, а затем смеется.
– Очень хорошо. В этот раз вы можете поиграть в народного героя, ваше высочество. Но я бы хотел напомнить, что люди Ветриса не умеют обращаться с оружием. Не знают, как убивать Бессердечных. Как топить ведьм. У них нет ни капли белой ртути и машин, которые ее производят. А у меня есть. И достаточно.
Эта угроза остается в воздухе, когда Гавик разворачивается и выходит в арку позади него, и стражники следуют его примеру до тех пор, пока в пещере не остаются лишь запуганные израненные люди и их сгорающий от ярости темный принц.
Слова Гавика крутятся у меня в голове. Не последние, злобные и подлые. А те, которые я едва расслышала, обо мне.
Его глаза сузились, когда он произнес: «Ты не боишься смерти».
* * *
Целый час уходит на то, чтобы убрать тела и перевязать раненых. В толпе я вижу маленькую девочку, которой Люсьен отдал золотые часы: она упала во время всеобщей паники, ударившись левым глазом об острый угол. Повязка на нем быстро наливается красным. Некоторым повезло куда меньше – сломанные руки из-за того, что люди тянулись к оружию в попытке защитить себя, одна или две ноги, раздробленные во время давки. Но те, кто не пострадал, объединяются и действуют вместе так, как я еще никогда не видела, – быстро, собранно. Торговцы раздают свои товары: травы для обеззараживания, нитки для накладывания швов, одеяла для отдыха. Котелки с кипящей водой нагреваются на огне, свежая марля и шерсть, легко впитывающая кровь, появляются словно из ниоткуда. Кто может – зашивает открытые раны, остальные переносят мертвых и живых в тихие, безопасные места. Дети убаюкивают самых младших, и на меня обрушивается волна ностальгии, когда вспоминаю ночи, в которые мне приходилось убаюкивать Пелигли. Келеон удерживает тех, кто бьется от боли при наложении жгутов, и пускает по кругу флягу с крепким келеонским ликером для облегчения страданий.
Это совсем не похоже на ордалию и совсем не похоже на варварство, которого я ожидала от жителей Ветриса.
Женщина-келеон с развевающейся бирюзовой гривой с улыбкой протягивает мне глиняную флягу.
– Для вас, в благодарность. Лучший йолшил по эту сторону гор Толмаунт-Килстеды. Очень вкусный, очень крепкий.
Я отхлебываю – вкус имбиря и розовых яблок обжигает внутренности.
– Спасибо. Но я ничего такого не сделала.
– Вы сильно рисковали, заслонив нас от ярости эрцгерцога.
– Это не такой уж большой подвиг.
Келеон посмеивается, хотя на лице ее написана такая усталость, что оно почти неподвижно.
– У нас есть поговорка: «Скромность убивает подобно засухе. Медленно и изнутри».
– Я запомню эту оптимистичную мысль, – каркаю я. Келеон похлопывает меня по спине когтистой лапой и удаляется прочь, чтобы раздать еще несколько глиняных фляг. От толпы отделяется фигура в кожаных доспехах – принц Люсьен. При виде меня он поспешно опускает капюшон и приседает рядом со мной.
– Леди Зера, вот ты где! Я искал тебя повсюду. – Он запыхался.
Во мне борются две противоположности – одна счастлива, что он беспокоится обо мне, другая боится этого, того, что это означает и что пробуждает во мне.
– Приберегите свое беспокойство для более милой девушки, ваше высочество, – поддразниваю я, заливаясь краской. Йолшил ударил в голову сильнее, чем я ожидала. Люсьен хмурится, не в состоянии оценить шутку.
– Я буду беспокоиться за кого хочу. Твое запястье в порядке? Его осмотрели?
Я сменила повязку на чистую марлю, пока никто не видел, просто чтобы сохранить
