Читаем без скачивания Тайна старой знахарки - Сандра Лессманн

Повернувшись к судебному писарю, лорд — главный судья велел ему зачитать текст присяги.

Иеремия знал ее наизусть. Присягавший клятвенно признавал Карла II единственным вседержавным властителем королевства, лишал папу права назначать дворян. Кроме того, присягавший обязывался считать себя свободным от всех папских доктрин и энциклик, объявлявшихся еретическими.

— Так вы присягнете или нет? — допытывался у квакера сэр Джон Килинг.

— Ты не имеешь права требовать от меня присягать кому бы то ни было, друг мой, — спокойно, едва ли не дружелюбно ответил Джордж Грей.

Лорд — главный судья содрогнулся от подобной фамильярности: сама манера квакеров обращаться ко всем без исключения на ты или «друг мой», претила ему.

— Вот что, я запрещаю тебе называть меня на ты! — возмущенно бросил Джон Килинг. — Ты обязан с надлежащим уважением относиться к суду!

Квакер будто не слышал фразы председательствующего.

— Прости, если я задел тебя. Но в глазах Господа мы все люди, и посему все мы равны. И в духе Господа величать всех и каждого на ты, а не на вы.

— Ты наглец! Невоспитанный дикарь! — брызжа слюной, завопил Килинг. — Присягай, а не то тебя живо отправят в тюрьму.

— Сия клятва была составлена после «Порохового заговора»[13] и направлена против папистов, но не против нас. Тем не менее приверженцы папы спокойно отправляют обряды, нам же не разрешают и всячески нас угнетают! Совесть не позволяет мне принимать эту присягу, ни эту, ни любую другую. Еще Христос призывал: «Не клянитесь!» И апостол Иаков говорил: «Прежде всего, братья мои, не клянитесь ни небом, ни землей, и никакой другой клятвою».[14]

— Палач! Заткни этому бунтовщику рот! — распорядился лорд — главный судья.

Палач Джек Кетч послушно поднялся со своего места и грязной тряпкой завязал рот возмущенному квакеру. После этого Килинг вновь обратился к присяжным:

— Господа присяжные заседатели, этот человек по имени Джордж Грей обвиняется в отказе от принятия присяги. Вы сами слышали, что он сказал. Сомнений в его виновности нет. Так что мы ожидаем вашего приговора.

Присяжных не потребовалось долго убеждать. Джордж Грей и все его единоверцы были объявлены виновными. Конвойные вновь отвезли их в Ньюгейтскую тюрьму, где они должны были дожидаться решения судьи — то ли пожизненного заключения, то ли ссылки в североамериканские колонии.

Между тем наступил вечер. Сэр Джон Килинг перенес рассмотрение остальных дел на следующее утро. Иеремия, пробираясь сквозь толпу спешивших покинуть здание суда, устремился к сэру Орландо. Тот, заметив иезуита, направился к нему.

— Что привело вас сюда, доктор? Уж не интерес ли к этим не знающим ни совести, ни чести квакерам?

— Вообще-то нет, — ответил Иеремия. — Не так давно я по чистой случайности своими глазами видел, как арестовывали этого самого Джорджа Грея. Неужели есть необходимость подвергать их столь жесткому наказанию? Они ведь не заговорщики.

Трелони презрительно махнул рукой.

— Вы слишком наивны, веря в то, что квакеры проповедуют отказ от всякого насилия, как утверждает их предводитель Джордж Фокс. И среди них достаточно опасных типов, которые не остановятся ни перед чем, вплоть до бунта против трона. Вот тогда вы, католики, у них попляшете! Так что, святой отец, не советую вам обременять себя избыточным сочувствием и великодушием к ним. Но вы ведь явно пришли сюда не для обсуждения темы квакеров, как я понимаю.

— Нет, милорд, мне было хотелось поговорить с вами с глазу на глаз.

Сэр Орландо медлил с ответом, понимая, какую именно тему затронет иезуит. Однако он не мог отказать Иеремии и предложил пройти на первый этаж здания в небольшую комнатку.

— Итак, в чем дело, доктор? — с покорной улыбкой спросил Трелони.

— Я помню, как вы посоветовали мне не вмешиваться в вопросы, связанные с вашим браком, — начал Иеремия. — Но душа моя протестует, когда я вижу вас и вашу супругу несчастными.

Судья помрачнел.

— Вы действительно считаете мою жену несчастной? Бог ты мой, да она имеет все, что только можно пожелать; она совершенно свободный человек.

— Она желает лишь одного: видеть вас рядом, сэр! И она считает, что вы ее не любите!

Сэр Орландо помрачнел еще больше.

— Но вы ведь знаете, что это не так!

— Да, милорд, я знаю, что вы любите свою супругу — любите так, что готовы ради ее счастья и благополучия отказаться от вашего заветного желания.

Судья бессильно упал на стул.

— От вас на самом деле ничего не скроешь. Вы правы. Я боюсь, ужасно боюсь потерять Джейн. Если с ней случится то, что случилось с Бэт, я… я не знаю, что со мной будет. Я никогда себе этого не прощу!

— Послушайте, вовсе не всегда беременность непременно сводит женщину в могилу. Большинство благополучно преодолевают это испытание, давая жизнь здоровым и крепким детям, — попытался возразить Иеремия.

— Но признайтесь, святой отец, ведь есть исключения! Джейн еще так молода. Она и не жила-то по-настоящему. И я не могу подвергать ее жизнь опасности по своей прихоти иметь детей.

— Почему вы сразу не объяснили это своей супруге, а заставили ее думать бог ведает о чем?

— Ей этого не понять. Вы ведь ее знаете — она человек долга.

— Она имеет право знать правду, милорд. Вы что же, и впредь намереваетесь заставлять ее страдать от того, что чураетесь ее? Разве она заслужила подобное?

Сэр Орландо, вскочив со стула, принялся возбужденно расхаживать по комнате.

— Я все понимаю! И страдаю от этого. Но не могу я, не могу, боюсь оказаться даже близко от нее. Стоит мне взглянуть на нее, как меня охватывает непреодолимое желание обнять ее, поцеловать… И я боюсь, на самом деле боюсь, что утрачу над собой контроль и…

Он не договорил.

— Милорд, в смерти вашей первой супруги нет вашей вины!

— Нет, есть! Она умерла, потому что я требовал от нее детей… потому что в своем эгоизме постоянно подвергал ее жизнь опасности. И я никогда не смогу поступить так с Джейн. Слишком я ее люблю! И не хочу потерять!

Иеремия вздохнул. Он очень хорошо понимал опасения своего друга.

— Сэр, я не утверждаю, что вы не правы. Но и ваша жена имеет право знать, почему с ней так обращаются. Предоставьте ей самой решить, подвергать себя опасности ради потомства или нет.

— Говорю вам, Джейн молода. Она и понятия не имеет, насколько это серьезно.

— Милорд, прошу вас внять рассудку. Она, может быть, и молода, но далеко не глупа. Вы должны поговорить с ней.

— Не стану я с ней говорить.

— В таком случае придется мне, — решительно заявил Иеремия.

Сэр Орландо недоверчиво посмотрел на иезуита.

— Вы этого не сделаете!

Иеремия повернулся.

— Ваша жена имеет право знать всю правду, — бросил он, уходя.

И, не дожидаясь возражений Трелони, вышел из комнаты. Раздосадованный судья погрузился в долгое молчание.

Глава 27

Одним знойным июньским днем вдруг пропал Николас. Около полудня Ален послал подмастерье к одному из больных, и тот все не возвращался. Когда он не вернулся и к вечеру, Риджуэй собрался отправиться на его поиски, но, едва выйдя из дома, столкнулся с Уильямом.

— На вашем месте я пересидел бы эти дни дома, — предупредил Алена слуга леди Сен-Клер. — Разве вы не слышали, что голландцы высадились на побережье Франции и что наш флот готовится выйти в море?

— Слышал, но какое это все имеет отношение ко мне? — не понял Ален.

— По всему городу разосланы патрули, насильно рекрутирующие всех молодых мужчин в моряки. Сегодня дела хуже некуда. Лорд-мэру не выделили денег ни на пропитание этих бедняг, ни на выплату жалованья. Их всех согнали в Брайдуэлл и держат там под охраной, чтобы не разбежались.

Известие Уильяма встревожило Алена не на шутку.

— Я должен пойти на поиски Николаса. Может, и он среди них.

— Такое вполне возможно. Но окажись это так, как и чем вы сможете ему помочь? — резонно возразил Уильям. — Разве что на пару с ним послужить на корабле флота его величества? А это вполне осуществимо, стоит вам только на улицу нос показать.

— Но… я свободный гражданин города Лондона. Как это меня вдруг возьмут да заберут во флот?

— Я бы на вашем месте не тешил себя этим, сэр. Пока вы разыщете чиновника, который рассмотрит вашу жалобу, вас усадят на корабль, и делу конец. Поймите — вы не простой работяга. Вы врач! Хирург! А хирурги сейчас ох как потребны на флоте! Так что если уж они в вас вцепятся, ни за что не отпустят, можете мне поверить.

Ален понурил голову.

— Черт побери! Как мне быть, Уильям?

— А как остальным. Пошлите свою благоверную в военно-морское ведомство, пусть она там и передаст вашу жалобу.

Лекарь, будто осененный догадкой, взглянул на Уильяма.